— Позовем твоих приятелей, общих друзей, устроим барбекю, — продолжаю с энтузиазмом.
— Можем в субботу, у меня выходной.
— Макса или Оксану пригласим? Двоих не рискну, их последняя драка на празднике осени в школе была просто чем-то диким.
— Окс стоит принять, что Макс женился на другой, Лида ждет ребенка и возвращение супруга, на которое так рассчитывает бывшая — нереально.
— Я думаю не это ее заводит, а страх потерять детей. Ты ведь знаешь, что он желает лишить ее родительских прав.
— Злат, я не оправдываю действий друга, безусловно с матерью им лучше, но… Оксане стоит завязать с алкоголем. В ином случае она закончит плохо. Если хочешь ее поддержать — пригласи. Только тогда без Макса, бойни в доме мне не нужно. Уверен он войдет в положение и все поймет.
— Хорошо, — целую мужа. Кстати, Григорий Петрович предлагает вернуться на работу через месяц. К этому времени стоит найти няню.
— Займись этим вопросом сама. Так как ты категорична по поводу садика — иного пути не вижу. У меня огромная загрузка, я готов помогать в выходные, но по будням не выйдет. Если общеобразовательные заведения ты приобщать не желаешь, то…
— Спасибо, я все решу с няней сама и напрягать тебя не стану, — радуюсь уступчивости мужа.
Вечеринка в разгаре, и я в отличном настроении пью шампанское у бассейна. Перевожу взгляд в сторону шезлонгов и замечаю Римму Васильевну — задор вмиг пикирует.
Зачем она приехала? Вот правда? Каждый раз я получаю только тычки от матери Платона и это давно утомило. Если я такая ужасная, не проще ли вообще не общаться? С сыном можно встретиться и вне нашего дома.
Для себя давно решила, что буду ее избегать, конфликты вообще не по мне. Да и переубедить свекровь в ее несправедливости в мою сторону — нереально.
— Смотрю и Оксанку позвала, подходит ко мне Римма Васильевна на кухне.
— Да, решили с Платоном ее поддержать, — вежливо отвечаю.
— Чувствуешь родную душу? — продолжает язвить. — И сама на ее месте можешь оказаться.
— Простите? — пытаюсь понять о чем она, поправляя на тарелке выпечку для гостей.
— Господи, Златусь, ты правда веришь, что такие мальчики, как Платон, меняются? Вертел он тебе подобных на своем органе сотнями. И тебя с Риткой выкинет словно мусор, вопрос времени.
— Римма Васильевна, вы так гордитесь своими словами, только вот вопрос — кто воспитал это чудовище, которое описываете? — спокойно отвечаю.
— Рот закрой, кассирша недоразвитая, — бросает в меня пепельницу. Она прилетает в лицо и рассекает губу. Боль дичайшая.
— И хорошо, уродливых мой сын никогда не любил, — довольно произносит и направляется к двери, покидая кухню.
От неожиданности я вообще не врубаюсь, что происходит.
— Злата, что случилось? — залетает на кухню с заднего двора Платон. — Быстро говори!
— Римма Васильевна, она…а я…За что, Платон? — чувствую поток слез из глаз.
— Стерва, — шипит муж и нервно выходит из кухни. По инерции плетусь следом, не понимая, как быть. Во дворе полно гостей.
— Совсем ошалела? — дергает мать Плат. — Еще только раз я увижу подобное или услышу в сторону Златы и моего ребенка кривое слово — клянусь, лишу тебя содержания и вызову полицию. Ты могла ее убить! Сколько можно травить мою жену? — рычит муж.
— Сыночек, любимый, я просто хочу тебе лучшего, беспокоюсь о твоем состоянии.
— Хватит, блядь. Вон из моего дома! — чеканит супруг.
— Гонишь мать? Из-за нее, да?
— Уходи, не доводи до греха, — продолжает с бешеными глазами.
Римма дергается и срывается к двери.
— Как ты? — осматривает мою губу. — Пойдем, нужно приложить что-то холодное. Зубы как? — замечаю, что Платона буквально трясет.
Я не злюсь на мужа, ведь это не его вина, что Римма неадекватная.
До конца вечера я не выхожу из своей комнаты, ссылаясь на ужасную мигрень, так как разбитая губа при полном доме гостей, включая пару журналистов, могут испортить репутацию супругу.
Несмотря на то, что пытаюсь скрываться, в комнату прорывается Оксана.
— Ну нихера себе Римка, — выдает вердикт, рассматривая губу. — Очуметь!
— Не хочу это обсуждать, — отвечаю спокойно. С недавних пор у меня пропало желание говорить о своей семьей с кем бы то ни было.
— Ладно. Как знаешь, — отпивает вино из бокала. — Что по поводу няньки? Нашла? — переводит тему.
— Ищу.
— Ну и отлично, есть шикарный вариант, — садится и закидывает нога на ногу…
Глава 21. Платон
Настоящее
— Ты еще тут? — гаркаю, замечая Полину, расположившуюся на кровати в своей комнате. Судя по всему, она и не собирается сваливать.
— Платон, дай нам шанс, — приподнимается, увидев меня.
— Значит, сука, ты и на моего ребенка посмела вякать? — вызверяюсь на нее. — Ох, зря. Думаешь, если позволил сосать член — это дает какие-то привилегии?
Грубо стаскиваю няньку за волосы с кровати и отшвыриваю к креслу.
— Я беременна, — кричит в слезах. — Что ты творишь?
— Это мы еще проверим. Есть ли вообще ребенок и чей он.
— Твой! Я была верна. С самой первой близости, которая произошла в клубе. Я люблю тебя, Платон, люблю! Как же ты не понимаешь? — начинает плакать. — Годами храню верность.
— Бля, какая же ты шикарная актриса. Оставь преувеличительные метафоры для Златы. Годами — это пару тех раз, когда я сливал в тебя свое напряжение? Ну, дура, что сказать? Лучше бы нашла себе постоянного мужика и успокоила бешенство матки. Никогда и ничего между нами не было серьезного. Так, ебля и все.
— Не смей принижать наши отношения! — начинает кричать.
— Цыц. Орать тут не в твоих интересах, я и так еле сдерживаю себя, чтобы не отмутузить. Не было отношений. И не придумывай. Я никогда ничего к тебе не испытывал, кроме примитивного животного желания, жажды трахнуть и вышвырнуть, тебе ясно? Это вы, бабы, особенно тупенькие, любите сочинить себе сказку, мол ебет раз от разу — значит есть чувства, на деле ты просто удобная дырка рядом, а мужики обожают удобство и ленивы по сути, чтобы что-то бегать менять. Это кобелине как спорт носиться, а я то и изменял своей жене за всю семейную жизнь только с тобой. Можешь хоть тройню родить — это нихуя не изменит. Быстро собрала шмотье и свалила из нашего со Златой дома. Иначе, — подхожу к Поле и подтягиваю за волосы, приближая к себе ее лицо — найдут тебя в лесу.
— Что ты творишь? — ее начинает трясти.
— Нужно было не только секретики заглотов изучать, а еще и мой характер. Я ведь не шучу. Расфасуют по пакетам и отдадут на кормежку собакам. Сомневаешься?
— Я дам интервью, расскажу всем о связи! — угрожает в истерике.
— Вперед, кто поверит няньке наркоманке? Да еще с диагнозом шизофрения? — улыбаюсь в ответ. — Милая, нужные бумаги быстро найдутся, похоже, ты перепутала берега и переоценила свою значимость в моей жизни. Даже если не Злата, все равно не ты, усекла? — пальцем щелкаю ее по носу.
— Ублюдок, — бросается на меня и начинает кулаками бить в грудь. — Я столько лет ждала, Оксана клялась, что ты не устоишь, влюбишься, сделаешь своей женой, — срывается на плачь.
— Оу, — практически не реагирую на ее попытки причинить мне физическую боль. — С этого места поподробнее.
— Не хочу. Ненавижу вас! И Риту дуру презираю.
Мощная пощечина охлаждает ее пыл.
— Падла, это же ты ее подговорила. Не было никаких обещаний жениться, как и поцелуев при ребенке. И этот случай на бассейне, шваль ты же специально создала ситуацию, чтобы потом рассказать ребенку совсем иное.
Одну сцену помню точно. Рита возится у баса с куклой, а я засыпаю рядом в шезлонге. Солнце припекает своими лучами, и в единственный выходной на неделе я решаю расслабиться и немного вздремнуть. Рядом с ребенком возится няня, поэтому я спокойно закрываю глаза и наслаждаюсь теплом и тишиной.
— Не хочешь уединиться? — слышу около своего уха и тут же возвращаюсь из расслабления в реальность. Передо мной лицо Полины и ее пухлые губы, которые она показательно облизывает.
— Ты дура? Рядом дочка. Она уже взрослая и может что-то понять.
— Ладно тебе. Еще крошка. Поцелуешь меня? Еще больше прогибается в мою сторону. Представляю, как это выглядит со стороны. Со спины явно походит на наши ласки и поцелуи, и меня вымораживает, что дура совершенно не соображает, что творит. Ладонью упираюсь в ее лицо и отталкиваю:
— Отвали.
— Ты бываешь таким грубым, Платон. Неужели не хочешь приласкать свою любимую женщину? — с обидой произносит Поля. Настолько громко, что ребенок поворачивает голову и смотрит на нас с интересом.
— Свою любимую и приласкаю, когда вернется домой. Занимайся Маргаритой.
— Прекрасно, — фыркает Полина и уходит.
Неприятно, что она позволяет себе подобные выходки при дочке. Рите не два месяца, и все она прекрасно понимает. Да и вообще, желания целовать Полину у меня нет, с чего бы?
— И что? Ребенок должен знать, кого любит ее отец, — вырывает меня из воспоминаний нянька. — Сколько я буду в тени? Я устала видеть, как ты носишься со своей убогой. Златочка то, Златуля это, ненавижу ее, ненавижу! — снова впадает в истерию.
— Закрой свой поганый рот в сторону моей жены и ребенка, у тебя появился шикарный шанс свалить из жизни тех, кого презираешь.
— Я не уйду! Понятно тебе? Подключу Римму Васильевну, попрошу у нее помощи, ведь она точно так же ненавидит твою дуру. Я добьюсь своего. Докажу тебе, что ты скрываешь в своем сердце ко мне любовь.
Неожиданно я начинаю смеяться. Громко и искренне.
— Римму? Вперед, она ждет тебя с распростертыми объятиями. Запомни раз и навсегда, у меня не было и нет к тебе любви. Не путай желания хуя, с душевными переживаниями. Кстати, даже в этом плане ты мне надоела. Поверь, Злата куда лучше тебя и твоих шлюхарских замашек.
— Не ври! Хватит выгораживать вечную жертву и немощную женушку, я не позв…
Новая хлесткая пощечина прилетает в лицо няньки.