Платон рассказывает мне шокирующие вещи, а я молча смотрю в одну точку и не могу произнести ни слова. Шок. Ступор. Потрясение.
Действия Оксаны убивают. Она хотела этого. Мечтала разрушить мой брак, подкладывая Полину под Платона, опаивая меня неизвестными веществами. Осознавать подобное невыносимо, чувствую себя форменной идиоткой.
Становится понятным, почему я постоянно хотела спать. Вот бодрая и веселая, а вот уже настолько клонит в сон, что кажется готова рухнуть без сил прямо на пол.
— Что это за лекарство? — задаю вопрос Плату. — Тебе тоже подливали? — смотрю на него пронзительно.
— Без понятия. Злата, не важно, не думай обо мне. Я хочу, чтобы ты и Рита прошли полную диагностику в клинике. Это крайне необходимо.
— Рита? — до меня доходит смысл сказанных слов. — Они и Марго травили? — тело начинает колотить.
Платон рассказывает о планах Оксаны, и я впадаю в оцепенение. Господи, зачем я ее слушала? Притащила в дом Иуду, по совету подруги, а если бы она убила мою дочь, мужа, меня?
Наблюдая мою тревогу, Плат касается руки и произносит:
— Ты не могла ничего знать. Твоей вины нет, Злата. Кто мог подумать, что Оксана и Макс станут таким заниматься? Я — нет. Клянусь, даже недолюбливая алкоголичку, не предположил бы в теории, что она способна на такой шаг.
— Уверена, что Окс в тебя влюблена. Всегда хвалила, говорила какой ты мужественный, красивый, умный. Изначально не придавала этому значения, веря, что она как друг подбадривает и поддерживает мой жизненный выбор, но… Она звонила мне. Радовалась, что мы расстались. Ее голос, слова, я поняла даже по телефону, что Оксана ликует, — делюсь с мужем.
— Злата, мне крайне тяжело это говорить, но… Ты же понимаешь, что мои действия — это мой выбор. Хотелось бы свалить все на Макса, Оксану, обвинить их в препаратах и прочем, но я не стану. Моя измена, — прокашливается, — измены — личное решение. Я струсил, сглупил, не захотел идти против ветра, перестал за нас бороться, решать проблемы, опустил руки. Прости меня, знаю что предал нашу семью. Я виноват. Во всем, — замечаю как ходят у Плата желваки.
— Моя вина тоже есть. Не говори, что нет, хватит врать и прикидываться, что все идеально. Почему ты не хочешь сказать мне причину? Скажи ее, Платон. Я должна знать почему, за что? Безумно благодарна, что ты всегда меня поддерживал, не давал в себе усомниться, не показывал недовольство до определенного момента, пока не кинул фразу о разводе, но… Платон, почему так вышло? Ведь мы действительно любим друг друга, — осекаюсь, — любили. Я хочу развестись, но имею право знать, где оступилась.
Глава 41. Злата
— В чем моя вина? Скажи, где я промахнулась? Я не понимаю, что делала не так, — плачу и требую ответ от мужа. — Ведь есть и мои ошибки!! Наверняка есть, если ты решился искать кого-то на стороне.
Платон опускает глаза и молча смотрит в одну точку, ощущение, что его парализовало, и только ходящие желваки отчетливо свидетельствуют о том, что супруг нервничает. В глазах Плата я замечаю стоящие слезы, которые он тщательно пытается удержать. Ему тоже больно, как и мне, руки на треморе и ощущение, что еще чуть-чуть, и сорвется.
— Твоей вины нет. Только моя. Я не могу себя оправдать, поступил как подлец, поддался слабости, но … Злата, я люблю тебя, — голос мужа начинает дрожать. — Не хочу терять тебя и нашу семью.
— Их было много? Скажи! Сколько?
— Только Полина, — подходит ко мне. Я не двигаюсь, меня трясет так, словно ударило током. Платон ведет носом по моей мокрой щеке, и я не могу сдержать потока из глаз. — Злата, прости меня, умоляю, прости. Я конченый идиот. Все знал и пер напролом. Нет слов, чтобы оправдать мое скотство, но позволь попытаться исправить свою ошибку. Давай продадим дом, избавимся от лишних людей в нашей жизни, уедем, я готов оставить бизнес и поменять даже страну, только бы ты была рядом. Поговорим по душам, чего не делали много лет, пойдем друг к другу навстречу, обратимся к специалистам, вместе. Ведь мы любим друг друга, вот так, неправильно, возможно, сухо, не умея раскрыть свои настоящие эмоции и обиды. Но любим. Я не хочу никого кроме тебя видеть в своей жизни, мне никто не нужен. Никто. Я знаю, что ты не можешь мне сейчас доверять, и очень в этом права, но готов снова тебя добиваться и доказывать чувства, просто скажи, как я могу искупить свою вину?
— Платон, — мои ноги дрожат. — Отпусти, я не могу быть с тобой. Ты несчастлив рядом, я не та, о ком ты мечтал, а ты… Ты выбрал другую. Любовь не может быть такой. Мы слишком обижены, стали чужие друг другу, — плачу и отталкиваю его.
— И что теперь? Скажи. Что?
— Развод, Платон, — ненавижу себя за слезы, но продолжаю плакать.
— Ты этого хочешь? Если да — я приму это решение. Не имею права заставлять, если ты считаешь, что твое счастье и будущее вне нас.
— Я так считаю, — вру, глядя в глаза. — Хочу жить иначе. Попробовать быть одной. Наверное, я слишком растворилась в любви к тебе, а ты — замечательный, — улыбаюсь истерично, — не считая всего, что сотворил — да. Настоящий мужчина, и я всегда была с тобой, как за каменной стеной. Спасибо за наши годы, но дальше я сама. Мне стоит повзрослеть, увидеть жизнь без обнимающего крыла и того, кто решает все мои проблемы. Ты мне скажешь над чем работать? Или я должна искать бессонными ночами причины сама? Ты же мужчина, в целом честный и прямой, озвучь правду, я готова выслушать, — произношу уверенно.
— Тяжело тебя критиковать, — печально ухмыляется. — Злата ты отличная жена…
— Платон! — перебиваю его, — говори!
— Все что я скажу, только потому что просишь, претензий действительно нет, есть только чувство пустоты. Я действительно рад, что ты когда-то решила разделить со мной жизнь, но… Злата, мне не хватало любви, ласки, внимания. Знаю, что ты старалась и хотела идеальных нас, но не всегда и все получается. И я не могу винить тебя в твоих женских проблемах или, тем более, сейчас, в сонливости, когда понимаю, что была причина и люди, которые этому способствовали. Я мужчина, я хочу секса, близости, внимания, а ты — зациклена на работе, себе. Пойми, я говорю это не для того, чтобы себя оправдать, просто отвечаю, — снова извиняется. — Впрочем, говорил и раньше. Не раз.
Хотелось бы винить во всем Плата, во всем! Но он прав, чертовски прав. Моя вина тоже есть. Нет, я не достойна измены и не заслуживаю ее, мне неприятно, что говорит муж, но это правда. Его правда. Душой и сердцем чувствую боль Платона, ощущение ненужности. Я действительно зациклена на себе в этом браке. Уверена в том, что супруг обязан, должен. Забыла, что и он нуждается в тепле, заботе, любви.
В голове снова возникает Париж и мне противно. От себя, своего поступка. Я бросила его с травмой, в то время когда у Платона были проблемы. Я всегда говорила и думала только о себе, поездка — апофеоз моей наглости.
Честно себя спрашиваю, а как бы ты отреагировала, если бы лежала с гипсом, тянула руку к мужу и просила — останься!? А он улетел бы. Морщусь от ситуации и меня мутит.
— Связь началась еще в совместной поездке с Самохваловыми. В клубе был секс, — продолжает Платон.
— Поэтому ты так спешно захотел домой, да? — холодно на него смотрю.
— Да. К счастью, позже мы решили наши проблемы, но потом появилась Полина и снова закрутилось.
— Ты спал с ней до Парижа? — хочу знать правду.
— Нет. После поездки ничего не было. Все началось позже, но это уже не имеет значения. Измена есть измена. Злата, прошу, дай мне шанс, я виноват, могу миллион раз повторять и клясться, что никогда не предам, — протягивает ко мне руку. — Я не подведу, поверь.
— Я подаю на развод, Платон. Найди себе ту, кто станет лучшей, а меня оставь. Хочу попытаться стать собой, понять жизнь, людей, не знаю, — слова мои спутаны, толком и сама не понимаю, что говорю.
— Пожалуйста, нет, — отвечает на это, убирая руку, понимая, что я не сомкну наши пальцы.
— Если остались хотя бы крохи чувств и уважения — отпусти. Дай жить. Найти себя, свое предназначение. Я не могу простить, знаешь почему? Потому что люблю так, что сердце заходится. Было бы мне плевать, я бы сейчас налила вина, выпила залпом и сказала — и ладно! Живем дальше. Но я так сильно люблю, что проще уйти. Мы потеряли нашу семью и стоит это принять. Надеюсь, что не станешь нарушать мое личное пространство и дашь попытать шанс с другими людьми.
Лицо Платона бледнеет. Он смотрит на меня и словно мимо. Я знаю, что причиняю ему боль, но не могу иначе, ведь и сама умираю от всего, что с нами произошло.
— Обещай мне быть счастливой, — тихо произносит. — Я люблю тебя и дочь, но не стану себя навязывать. Ты имеешь право бросить того, кто обманул, — говорит отстраненно. — Могу я рассчитывать, что не будешь препятствовать общению с дочкой? — добавляет.
— Плат, папа ты идеальный, Рита не должна лишаться такого родителя.
По щекам Платона катятся слезы. Я мечтаю поскорее забрать дочь и укрыться в ванной, чтобы прорыдать всю ночь. Не жаль терять мужа, который ничего не стоит, но потерять Платона мой личный проигрыш…
Глава 42. Платон
— Как ты? — спрашивает мать, резко вытягивая бутылку из рук. — Платон, ты нормальный? Спиваться не выход.
— Уйди, — отвечаю на ее слова.
Она подходит к окну и открывает шторы, морщусь от света.
— Обязательно, только для начала ты поешь и поговоришь со мной. В мои планы не входит хоронить единственного и любимого сына от цирроза.
— Все случается, ма. Сделай это красиво, — говорю ей серьезным голосом. — Веночки самые лучшие, музычка, пусть будет весело.
— Прекрати! Ты взрослый успешный мужчина, ушла жена? Это потеря, согласна, но приходи в себя. Прошло две недели, сколько еще ты будешь пить?
— Леля позвонила?
— Материнское сердце подсказало, ты ушел в себя и нажираться — не выход. У тебя ребенок.
— Не переживай, с Ритой все хорошо. На днях заканчиваю сделку, я купил им со Златой дом, — отвечаю, потирая глаза.