Это ненормально, не должно так быть, черт возьми. Когда мама рассказывала мне, как у Яны дела, я искренне был рад за подругу детства и лучшего в мире партнера. Я знал, что она переехала в столицу, получила предложение руки и сердца, нашла работу и, кажется, свое счастье. От рассказов мамы я всегда улыбался и думал о том, что от нашего с ней расставания никому не стало хуже, но… Но, выходит, это я все десять лет наслаждался жизнью, путешествовал и искал себя, а она? Она страдала. И даже если не все десять лет, то какой-то период времени точно.
И это разрывает мое сердце на куски.
Что, если бы я остался? Мы могли бы до сих пор быть вместе и гордиться крутой семьей? Или все повернулось бы совершенно иначе?
Я понимаю, что эти мысли абсолютно глупые и не несут никакого смысла, потому что прошло слишком много времени, но просто понимание того, что какой-то урод посмел ее ударить, разрывает мою душу.
Возвращаюсь с полотенцем к Яне и вижу, как она выныривает. Зачем-то прячусь за пальму, пытаясь остаться незамеченным, и, судя по растерянности на ее лице, у меня получается. Не знаю, зачем делаю это. Наверное, просто хочу дать себе лишнее мгновение прийти в себя и не показывать ей всех эмоции по поводу того, что я только что узнал. Вряд ли она мечтает обсудить это с кем-то и разбередить еще свежие раны. Еще менее вероятно, что она мечтает обсудить это со мной, учитывая тот факт, что мы не виделись больше трети жизни.
Яна ныряет снова, и я не нахожу ничего лучше, чем скинуть брюки и быстро нырнуть в бассейн, аккуратно пробираясь к ней. Мне не хочется ее пугать, но, когда она снова выныривает, я оказываюсь за ее спиной.
Совершенно случайно.
– Бу, – выдыхаю ей на ухо, и Яна вскрикивает, разворачиваясь в воде на сто восемьдесят.
– Андрей! – вскрикивает тут же, глубоко дыша.
– Не бойся, – улыбаюсь ей, протягивая руку и убирая мокрую прядь от ее щеки.
– Ты меня не обидишь? – хихикает она, и я посмеиваюсь вместе с ней.
– Без шуток – да, – киваю. – Никогда не обижу.
Я говорю это не чтобы на чьем-то фоне показаться хорошим или что-то вроде того. Я говорю это просто потому, что это правда. Не обижу, не представляю даже, что в мире случиться должно, чтобы не дай бог… Нет. Никогда.
И после услышанного мне отчаянно хочется ее защитить теперь, хотя я понимаю, что сейчас он далеко и в защите она не нуждается. Но…
– Я знаю, – шепчет она, грустно улыбаясь. Мы все еще в бассейне, катастрофически близко друг к другу. – Прости, что так отреагировала, я не думала, что ты… Это просто рефлексы.
– Кареглазка, ты с ума сошла? – внезапно вспоминаю прозвище, которым иногда называл Яну, и вижу, как тень улыбки от воспоминаний пробегает на ее лице. – За что ты извиняешься? Это я извиняться должен.
– За что?
– А за всех мужчин, – сцепляю зубы, – которые смеют так себя называть, не являясь ими.
– Можно мне тебя обнять? – спрашивает она и тянется руками к моей шее. Не понимаю, зачем вообще задавать такие глупые вопросы, поэтому сразу же обхватываю руками талию и прижимаю красотку к себе, обнимая так крепко, чтобы она точно могла почувствовать спокойствие в моих руках.
Яна всегда была красивой девушкой, но сейчас она просто богиня. Я зарываюсь носом в уже мокрые волосы и с улыбкой отмечаю, что даже после бассейна она все еще пахнет своим особенным ароматом.
Яна пахнет не только клубникой, ванилью и миндалем.
Яна пахнет нежностью.
– Спасибо, что вызвался потанцевать со мной, – шепчет она мне на ухо, запуская теплым дыханием мурашки. – Я рада, что мы выиграли и эту ночь смогли забрать себе. Ни с кем другим я не пошла бы, а мне, кажется, было это нужно.
– Даже если бы мы не выиграли, я бы все равно не отпустил бы тебя сегодня, – признаюсь ей и делаю пару шагов вперед, прижимая Яну к стене бассейна. – Мы слишком долго не виделись, чтобы разойтись после какой-то шумной вечеринки.
– Нет, все-таки Испания сделала из тебя жуткого романтика, – говорит Яна, смеется, поднимая голову с моего плеча, и…
И мы застываем, совершенно неожиданно оказываясь слишком близко друг к другу. Катастрофически близко. Опасно близко.
Я чувствую ее дыхание на своих губах и невольно опускаю на них взгляд. Часть помады стерлась от ужина и бассейна и в уголке ее губ… ранка?
Твою. Мать.
– Это он? – поднимаю руку и осторожно касаюсь пальцем поврежденного места. Едва ощутимо, словно провожу по воздуху, боясь сделать больно. Яна кивает, закрывая глаза, и я понимаю, что впервые в жизни готов на убийство. Серьезно.
– Уже прошло, – говорит она мне, успокаивая. Проводит пальцами по плечу, поглаживая, переходит на грудь и чуть сильнее прижимает ладонь в районе сердца. – Так сильно стучит.
– В твою честь, – срывается с моих губ.
Я понимаю, что все летит в пропасть. Ровно в эту секунду просто с огромной скоростью летит в бездну.
Она так близко… Такая красивая, до сих пор желанная, такая чертовски восхитительная. У моего рассудка нет ни единого шанса, я точно уже давно не в себе.
Яна так близко, что я невольно вспоминаю наш с ней первый раз и все, что было между нами. По ее блеску в глазах и пылающим щекам вижу, что воспоминания накрыли нас с головой одновременно.
И прошлое переплетается с реальностью. Только там мы – влюбленные подростки, которые не знали, что принесет им завтрашний день, а сейчас – взрослые люди, отчаянно желающие стать теми самыми подростками.
Я наклоняюсь и прижимаюсь к губам Яны, стараясь не сделать больно. Ничего не жду. Возможно, она оттолкнет меня и даст пощечину, а возможно…
Она ответит на поцелуй.
Сладко и осторожно, но она двигает губами навстречу, и мы машинально прижимаемся друг к другу сильнее. Отчаянно желая возродить лучшие моменты жизни. Отчаянно желая уйти от реальности.
Отчаянно желая друг друга…
Поцелуй со вкусом нежности и капельками шампанского оказывается слишком острым. Кажется, вода вскипает вокруг нас от жара и желания.
Мы оба отдаем отчет в том, что делаем, это не слепая страсть и не мимолетная глупость, это ровно то, в чем мы оба нуждаемся, будучи свободными взрослыми людьми.
Именно поэтому я позволяю закинуть ноги Яны себе за торс и углубить поцелуй, собирая губами все тихие стоны, что по праву принадлежат только мне.
Безумие.
Но я совру, если скажу, что не готов сойти с ума прямо в эту секунду.
Поцелуи еще жарче, а касания рук и вовсе обжигают. Сжимаю бедра и ягодицы, Яна кусается в ответ и царапает мои плечи, прижимается еще сильнее и явно чувствует, как сильно я хочу ее.
А я хочу. До умопомрачения. Нас накрыло с головой огромной волной, и мы совершенно не готовы выплывать на воздух, продолжая тонуть в этом море безумия.
Выношу Яну из воды и кладу на ближайший шезлонг, не прерывая поцелуев. В любой момент жду, что она оттолкнет и передумает, но этого не происходит. Наоборот… Она целует жарко и цепляется за меня, словно без меня утонет сейчас, и я отдаю ей все спасение, что есть в моих руках.
Мы боремся с мокрым платьем, тяжело стягивая его с тела, а следом улетаем окончательно в отдельную, созданную только для нас двоих вселенную, где нет места никому больше. И никогда.
Кожа к коже, одно дыхание на двоих и стучащие в унисон сердца.
Я накрываю губами грудь Яны, сжимаю руками бедра, улетаю в стратосферу от каждого тихого стона и с каждой секундой все больше теряю контроль над самим собой.
– Кареглазка, – выдавливаю из себя хрипло, целуя кожу вокруг пупка, – у меня резинок нет с собой.
– Непредусмотрительно, – хихикает она возбужденно, а потом смотрит на меня и шепчет: – Я принимаю таблетки. И ничем не болею.
– Я тоже чист, – киваю ей и возвращаюсь к поцелуям. Этот разговор был не только о контрацепции, но еще и о согласии, и, как бы я ни был уверен в ее желании, не спросить было бы просто кощунством.
Целую бедра, стягиваю белье по стройным ножкам и нависаю над Яной, глядя точно в глаза.
Какая красивая…
Я не видел, кажется, никого краше. Меня словно стрелами в самое сердце пробивает, когда смотрю на нее.
Она целует шею, стягивает с меня боксеры, мы переплетаем пальцы, громко дышим, смотрим друг другу в глаза, касаемся губами и…
– М-м-м, – стонет она сладко, когда сливаемся в одно целое.
Мир замирает, я не вижу ничего, кроме ее глаз; не слышу ничего, кроме стонов; не чувствую ничего, кроме пьянящего аромата.
Мы осторожничаем и не сходим с ума, эта близость от и до наполнена нежностью, теплом воспоминаний и прожитой болью.
Мне хочется целовать каждую клеточку тела, хочется шептать ей на ухо, какая она красивая, и удерживать зрительный контакт, двигаясь в эти мгновения особенно резко.
Яна отзывчивая, просто снос башки, такая чувственная…
– Андрюш… – шепчет она, выгибаясь, подходя к самой грани. Подключаю пальцы, ртом накрываю сосок, закидываю ногу себе на плечо, не меняя темпа, от которого у нее закатываются глаза. Ее хватает еще на пару минут, и она взрывается, зажмуриваясь и тихонько всхлипывая.
Идеальная.
Просто чертовски восхитительная.
Спустя несколько минут мы лежим в обнимку на шезлонге, хотя, честности ради, Яна почти целиком лежит на мне.
Меня все устраивает.
Дыхание почти пришло в норму, а вот сердце никак не хочет замедляться. Кажется, дело было не в сексе, а в Яне. В ее нахождении рядом.
– Спасибо тебе, – выдыхает она еле слышно, проводя кончиками пальцев по моей груди, – мне было необходимо почувствовать себя нужной.
– Ты меня поблагодарила за секс? – усмехаюсь я и чувствую кожей, как она еле сдерживает смех. – Как проститута, да? Деньги в трусы будешь пихать?
– Это у стриптизеров, Андрюш, – хихикает она. – Хотя, я уверена, у тебя получилось бы.
– Ненормальная, – качаю головой и обхватываю пальцами ее подбородок, поднимая лицо к себе. Чтобы снова утонуть в глазах. – Не надо меня благодарить