Просто уйти, сбежать.
Стираю слезы с лица ладонями, наверняка размазывая макияж, и бегу к отелю. Сложно. Ноги проваливаются в песок, тяжело, мне все еще нечем дышать. Но так страшно… так плохо и больно, что я бегу дальше, несмотря ни на что.
Просто побыть в тишине…
Глава 14Андрей
30.03 – Звезды в лужах
Яна отходит в сторону, и я замечаю, как Мишель провожает ее глазами, глядя слишком недовольно для той, кто не имеет на это никакого права. Абсолютно никакого! Она никогда не была особенно нежной к чувствам чужих людей, но сейчас и вовсе переходит границы. Потому что она пытается между нами с Яной пустить черную кошку из-за какой-то странной ревности. А я готов сотню раз ей сказать, что ревновать после всего у нее нет никакого права и вместе мы никогда не будем. И не потому, что я обиделся и не могу ее простить, нет. Просто я ее не люблю. И в чем тогда смысл?
Я пригвождаю ее взглядом к месту и без слов прошу угомониться, потому что ничем хорошим такое ее поведение не закончится. Она фыркает на меня и закатывает глаза, отворачиваясь, а я смотрю в сторону Яны. Что-то не так… Ее плечи слишком напряжены, а потом она и вовсе падает на колени.
– Яна? – зову ее, но она не оборачивается и вообще никак не реагирует. Не понял…
Ее подруги тоже начинают ее звать, но вдруг она отбрасывает телефон на песок, встает, чуть не падая, и уходит в сторону отеля. Какого хрена?
– Кареглазка?! – зову. Ноль.
Мы срываемся с места, но тормозим, когда Мира поднимает брошенный телефон. Она читает нам вслух пару сообщений от ее бывшего, и я чувствую, как в венах закипает кровь от злости. У меня не хватает слов. Не хватает даже эмоций, чтобы выразить их по поводу всего. Мыслей миллиард, ни одной хорошей, но они так и остаются невысказанными.
– Заблокируй на хер его! – рявкаю и бегу в сторону Яны. Она идет медленно, еле перебирая ногами, и догнать ее не составляет никакого труда. Я уже за пару метров слышу ее всхлипы и тяжелое дыхание, и желание сесть на самолет и сломать шею одному придурку растет во мне с невероятной скоростью.
Почему он вообще существует? Какого черта такой, как он, спокойно живет в этом мире и имеет возможность ломать жизнь одной невероятной девчонке? Просто почему, просто объясните мне, я не понимаю совершенно!
Догоняю Яну в два шага и хватаю за талию, прижимая крепко к себе. Я не видел всех сообщений, но мне хватило и пары штук, чтобы понять смысл.
Этот урод убивал ее морально долгие месяцы, видимо, и сейчас, когда она вздохнула полной грудью, решил напомнить о себе. Он не мужчина. Человеком даже назвать не могу. Как она могла жить с ним, мать вашу…
– Все, чшшш, – прижимаю близко к себе крепко, пытаясь дать ощущение защищенности, но у нее самая настоящая паническая атака, поэтому ни черта толком не действует. Нужно время и терпение. Это у нас имеется.
– Нет, нет… пусти, нет! – начинает она брыкаться. И плачет. Она так громко и сильно плачет, что в моем сердце тут же появляется огромная трещина. И с каждым новым всхлипом она кровоточит только сильнее. Ей плохо, а мне херово только от понимания, что она страдает.
Я не хочу ее туда отпускать… Осеняет внезапно. Не хочу. Вот так, да, спустя только два дня, проведенные вместе, я совершенно не готов к тому, что она уедет. И не потому, что я такой эгоист и просто хочу оставить ее себе, а… Я просто не хочу, чтобы этот придурок снова появлялся в ее жизни. Потому что он точно появится, а меня рядом не будет. И это разрывает меня на части.
– Все. Тихо. Все. Я рядом, прошу тебя, слышишь? – шепчу ей без остановки и разворачиваю лицом к себе. Аккуратно и постепенно. Она не готова сейчас к резким движениям, и, честности ради, к телесным контактам она не готова тоже, но отпустить ее в таком состоянии я не могу. Она сойдет с ума и впадет в истерику до утра, я просто не могу позволить ей такое, это ее добьет.
– Андрей? – слышу сзади голос кого-то из ее девочек. – Помощь нужна?
Не поворачиваясь, качаю головой и отмахиваюсь. Нет. Мы справимся. Толпа только больше ее напугает и сделает хуже. Нужна темнота, в идеале тишина и уединение. И у меня… у нас. У нас есть такое место, нужно только каким-то чудом туда попасть. Идти недолго, но она в целом идти отказывается, и я не нахожу ничего лучше, как поднять ее на руки и просто пойти в нужном направлении с ней.
Она пытается вырваться, но из-за ее состояния у нее не хватает на это сил. Кареглазка бьет меня везде, где достает, но я едва ли ощущаю хоть что-то. Это больше похоже на какие-то потуги, чем на настоящее сопротивление моим действиям, и уже через минуту она обнимает меня за шею и просто громко плачет. Ну… это все еще хреново, но уже намного лучше, чем было.
Я не могу описать все, что чувствую сейчас. Я не могу поддаться эмоциям и выплеснуть все до единой, у меня есть цель: успокоить Яну и сделать так, чтобы ей больше не было плохо. А со своими эмоциями разберусь позже. Она – самое важное. Сейчас и… и всегда.
Поэтому я просто в мыслях воспроизвожу ситуацию, как мог бы убивать ее несостоявшегося жениха, но при этом молча несу Яну в наше место и время от времени чмокаю в лоб и макушку.
Она не хочет быть со мной после слов… как его там? После слов этого урода, короче. И я понимаю прекрасно. Но все пройдет. Нам просто нужно время.
Черт возьми, я все равно не могу осознать, как и зачем они были вместе. Она не отреагировала бы так остро, если бы долгие годы он был лучшим в мире мужиком, а потом вмиг стал придурком. Так не бывает. Это долгое, очень долгое эмоциональное насилие, иначе просто не бывает. Зачем она терпела?! И почему никто ее не спас… Я не понимаю.
Мы приходим в то самое место, куда направлялись. Мы наконец-то скрыты от посторонних глаз, и я сажусь на песок, не отпуская Яну из рук. И просто сижу. Она все еще плачет, ее плечи содрогаются от рыданий, и дыхание от истерики очень тяжелое. Я не говорю ничего, слова вообще не помогут сейчас. Более того, я понимаю, что мне с трудом удастся ее переубедить в том, что наговорил урод, но постараться стоит. Пусть только сначала успокоится…
Не знаю, сколько проходит времени, когда она отстраняется от меня и слезает с коленей. Все это время она то плакала сильнее, то успокаивалась, то вновь всхлипывала, но в конечном итоге тишина и успокаивающий шум моря немного помогли.
– Ты как? – спрашиваю негромко. Она садится рядом на песок, обхватывает колени руками и не отвечает ничего, только пожимает плечами. Стоит ли говорить о том, что срок за убийство человека мне сейчас не кажется таким уж страшным? Он не достоин такого ее состояния. Совершенно нет. – Ладно, – выдыхаю. – Помолчим. Но ложись на спину.
Она ничего не отвечает и ничего не делает, поэтому я укладываю ее на лопатки, благо она почти не сопротивляется. У нее наверняка нет сил после истерики, но я это делаю не просто так. В Испании ежегодно можно наблюдать сильный звездопад. Зрелище просто завораживающее, честности ради, и пик его приходится как раз на эти дни. Нам крупно повезло.
– Смотри, – шепчу ей и показываю пальцем наверх. – Видишь, сколько звезд?
Она молчит. Но смотрит, что уже хорошо. Я ложусь рядом, касаюсь своим плечом ее и… мы просто смотрим. Молчим, но в моей голове огромное количество мыслей. И я уверен, в ее тоже.
Эта ночь какая-то особенная, несмотря на все эти эмоции. Мы не говорим практически все время, но именно это сближает нас, хотя, могу поспорить, Яна в любую секунду готова сбежать. На нее все еще действуют те чертовы слова.
Она завороженно смотрит на небо, а я на нее. Она красивее любого звездопада, красивее любого пейзажа и волшебнее всех чудес света.
Я так думал в семнадцать, когда мы встречались, и сейчас мое мнение совершенно не изменилось. Яна прекрасна, и я очень хочу, чтобы она это знала.
– Ты загадал желание? – внезапно спрашивает меня. Мы просто лежали вот так около часа, и я даже не ожидал, что она заговорит первой.
– Да, – киваю. Она поворачивает голову ко мне, и наши лица внезапно оказываются опасно близко. Но никаких поцелуев, ясное дело. – А ты?
– Они никогда не сбываются, – отвечает мне хриплым голосом. – Я кучу раз загадывала в России. Никакого толку.
– А ты загадай здесь. Место-то волшебное. Никто о нем не знает, тут точно сбудется, – уверяю ее. Не знаю, что там у нее за желание такое, но мысль внезапно проскакивает такая, что я готов исполнить любое. На полном серьезе.
– Не сбудется никогда. – Голос тихий, и по виску вниз скатывается одинокая слеза.
Я позволяю себе коснуться ее лица и стереть слезу пальцем. Она не отталкивает.
– Расскажешь? – решаюсь на первые шаги. – Раз уж не сбывается, то рассказать можно.
– Да, – она отмахивается, – глупость. Глупое желание.
– Не бывает глупых желаний. Делись. Я вот загадал… – пытаюсь быстро придумать хоть что-то и ляпаю первое, что приходит на ум, – собаку. А ты?
– А я… загадала счастье. Глупо, да? – Кареглазка грустно усмехается. – Как будто счастье можно получить лишь от одной падающей звезды.
– Ну… не глупо, – уверяю ее. – И падает тут не одна, их сотни. А это в сто раз сильнее, чем обычно. Вдруг сбудется? Счастье на самом деле ближе, чем кажется, Яна. Просто надо научиться разделять людей на плохих и хороших и не давать первым влиять на твою жизнь. Вот и все.
– Умный какой. – Она фыркает и резко садится. Момент разрушается, и я готов убить теперь самого себя за то, что все это начал. Кретин. Придурок!
– Яна, – хватаю ее за запястье. Она снова закрывается, пытается оттолкнуть, но теперь я точно ей этого не позволю. Мы пережили такую истерику ради чего? Ради ссоры? – Вернись на место, черт возьми!
Легонько дергаю ее за руку, укладывая на песок. Опираюсь на локоть, приподнимаюсь, чтобы видеть ее лицо. Красивая… Даже с заплаканным лицом, опухшими глазами, красными носом и размазанным макияжем – чертовски красивая.
Жаль, что она улетает. Мне кажется, мы могли бы попытаться построить что-то…