Осипов открыл глаза и, тряхнув головой, недоуменно поморщился и скривил губы. Перед ним стояла Настя в домашних тапочках и в длинной майке, с мокрой головой.
— Привет, лейтенант. На вот, попей водички, — поднесла кружку к его губам полураздетая фурия. — Я тут шарахнула тебя слегка по голове. Извини. И пистолет экспроприировала. Сам понимаешь, чтобы не выстрелил случайно. А вообще-то я не хотела тебя бить, просто садиться не хочу ни за что в тюрьму. Понятно?
— Нет, — признался Осипов и вздохнул, поскольку действительно не нашел своего оружия рядом с собой.
Настя отошла, так как не желала провоцировать лейтенанта на решительные действия — как-никак одна его рука была свободной.
— У меня к вам ряд вопросов, — строго произнес лейтенант Осипов, скользя взглядом по соблазнительным формам Прокофьевой, вырисовывавшимся под тонкой тканью майки.
— Спрашивайте, — столь же официально разрешила Настя.
— Во-первых, откуда у вас фотография Штайнера? — спросил Алексей Осипов и после паузы продолжил: — Во-вторых, кто убил Савелия Рыжова? И почему вы вместе с ним ушли с места преступления? Сразу скажу: отрицать это бессмысленно. Вас обоих видели свидетели. Потом, что случилось с этим мальчиком, который лежит в больнице? Вас также видели на кладбище на Васильевском острове, где была бандитская перестрелка. Что вы там делали? Что с вами, в конце концов, произошло, Настя? Объясните.
— С чего начать отвечать? — спросила Прокофьева, внимательно выслушав все эти вопросы.
— С того, что считаете первостепенным, — пожал плечами лейтенант.
Настя присела на стул. В ее интересах было ничего не скрывать, чтобы найти у лейтенанта хоть какую-то поддержку, которой она была лишена, пока действовала в одиночку. И с другой стороны, ей так же симпатичен был этот парень в погонах, как, похоже, и она ему.
Поэтому Прокофьева выложила Осипову все как на духу, добавив к своим прегрешениям еще разборку с соседом Савелия Рыжова, которого она порядком покалечила прошедшей ночью.
— Диктофона, правда, у меня с собой не было, извините, лейтенант. Но о его связях с жульем и бандитами вы можете и сами узнать, когда проверите то, что я рассказала, и сопоставите факты. Кстати, он жив? Васильев-то?
— Живой, но пребывает в коме. Вам грозит за причинение увечий…
— Не надо, я не собираюсь садиться в тюрьму, — прервала его Настя. — Заказал меня, похоже, Кандидат, поручив это гнусное дело Полкану, которого на самом деле зовут Андрей Басалыга.
— Мы знаем, как зовут Полкана. Он у нас числится по картотеке. Это известный питерский криминальный авторитет, Настя. А вот Кандидат… Кто он такой?
— Кандидат — это кличка Льва Штайнера в криминальных кругах. Васильев мне все рассказал, — ответила на его вопрос Прокофьева.
— Так вот, — продолжила она, — они меня достанут даже на зоне. Так что я туда не стремлюсь в любом случае. Я вам не Раскольников, который раскаялся, что старушонку замочил, и тут же поперся на нары за наказанием. Блин, разве это наказание что-то изменит? И мне этих козлов не жалко. Если уж вы не можете убрать этих скотов из города с помощью законных мер, то чего же ждать от меня? Я действовала, защищая свою жизнь.
— И с Васильевым? — иронично спросил лейтенант, глядя ей в глаза.
— Ис Васильевым. Мне нужно было узнать, кто за мной охотиться, я и узнала. Если бы сосед Рыжова не выхватил наган, я бы в него не выстрелила. Ну а дальше…
— Дальше был беспредел, — помог лейтенант определить то состояние, в котором Настя пребывала, расправляясь с Дмитрием Васильевым.
— Значит, именно он и был, потому что по-другому не получалось, — угрюмо сказала Настя, глядя теперь в пол. После всего пережитого она неплохо держалась, но все-таки усталость брала свое.
— Меня чуть не раскромсал здесь на части этот Носок, — взялась она перечислить все, что испытала. — Потом люди Полкана распяли Ваньку, которого я попросила разыскать Саню Лысого вместе с фото Штайнера. Я всего лишь хотела узнать, кто на этой фотографии. А они так обошлись с ребенком. За что они его изрезали? Это — не люди. Мне их не жалко и отвечать за их смерти я не буду.
— В некотором роде ты права, — ответил Осипов, перейдя на ты. — И мы, действительно, не смогли бы посадить ни Полкана, — у нас на него ничего конкретно нет, — ни Васильева. Не говоря уже об остальных мелких пешках, которые шастают по городу и чувствуют себя безнаказанными. Такова жизнь.
— Если вы пойдете мне навстречу, я вам помогу задержать Полкана с его псами, — продолжала Настя, начиная заводиться.
— Что ты собираешься делать? — спросил Осипов.
— Сейчас увидишь, — пообещала Настя.
Прокофьева подошла к домашнему телефону, который уже успели привести в порядок, и набрала по памяти номер Полкана.
— Привет, сволочь, — сказала она в трубку. — Узнаешь меня?
— Это ты, сука? — послышался в ответ голос Полкана.
— Сам такой, — так же бесцеремонно ответила она.
— Я тебя завалю, тварь, — продолжил в том же стиле рассвирепевший Басалыга, злясь на то, что какая-то там девица смеет с ним препираться.
— Попробуй, — не дала себя запугать Прокофьева. — Ты уже знаешь, откуда я звоню. В этом я не сомневаюсь.
В трубке послышались новые угрозы Полкана, на что Настя хладнокровно ответила:
— Через минуту здесь будут менты, я их и вызову. Если ты хочешь с ними встретиться, приезжай.
— Слушай меня внимательно, — снова заговорила она с Полканом после того, как тот поостыл. — Твой камень у меня. Не твое дело, как он у меня оказался. И завтра в это же время ты приедешь ко мне сюда и в обмен на камень сдашь мне Кандидата. Все. У меня разговор короткий. Иначе пеняй на себя. Камешек тебе не сыскать днем с огнем при другом раскладе. В Неву брошу. Понял? А камень-то ценный. Зря ты такими игрушками разбрасываешься, в карты кому попало проигрываешь, идиот, — уколола напоследок самолюбие собеседника Настя. — Все. Завтра в это же время здесь. Не придешь, камня больше не увидишь, — Прокофьева положила трубку и облегченно вздохнула.
— Слышал? — повернулась она к Осипову. — Завтра будут здесь. Собирай людей, и берите тепленькими. Это я с Басалыгой разговаривала, если ты не понял.
— Откуда у тебя номер его телефона? И когда ты, наконец, отстегнешь наручники? — спросил все еще прикованный к батарее лейтенант. — Долго мне тут еще Прометея изображать?
— Придется потерпеть, товарищ лейтенант.
— Хорошо, откуда номер? — повторил вопрос Осипов.
— Номер Полкана мне дал Васильев. Я пригрозила ему, что пристрелю, если не скажет. Сказал. А отпущу я вас, — снова перешла на вы Настя, — во-первых, когда оденусь. А во-вторых, когда получу ваше согласие на осуществление этого, так сказать, проекта по захвату преступников. Я вызываю огонь на себя. А вы их берете, оставляя мне коридор к отступлению.
— И куда ты отступишь? — посмотрел на нее лейтенант.
— Не важно. Главное, чтобы вы на это закрыли глаза.
— Тебя и так, может, не посадят. Хотя все это еще доказывать нужно будет. Время надо. Да освободи же ты меня, — снова дернулся Алексей, у которого затекла рука. — Хорошо, что батареи не греют. Если бы включили отопление, у меня был бы уже ожог, — заметил он.
— Потерпите немного, — сказала Прокофьева. — Я сделаю, как сказала. Но сначала дайте ваше согласие. Вы сами знаете, что если не у вас за решеткой меня убьют, так здесь у всех на виду. Я в этом городе уже не жилец. У них круговая порука. Вы их хватаете, я бегу. Идет?
— Я подумаю.
— Некогда думать. Они вот-вот появятся здесь. Вы должны мне помочь, хотя бы потому, что мне больше не к кому обратиться. Мужчина вы в конце концов или нет?
Алексей Осипов улыбнулся. Этот аргумент прозвучал более вразумительно, чем все предыдущие.
— Ладно, — сказал лейтенант, — попробую поговорить с шефом. Да и сам кое-что попытаюсь предпринять. Есть у меня товарищи, которые, если смогут, помогут.
— Обождите минуту, — Прокофьева поспешно направилась в спальню.
— Э-э-эй, — донеслось до Насти, быстро натягивавшей на себя короткое трикотажное платье и колготки. Чистых джинсов у нее больше не осталось, и она порылась в шкафу в поисках подходящих шмоток на смену, которые она намерена была взять с собой. Поскольку сумка была не слишком вместительная, взяла только смену белья и еще одни колготки, снова понадеявшись на авось.
— А про какой это ты камень с Полканом говорила? — спросил Осипов, когда Настя снова появилась в дверях на кухне.
— Нет у меня никакого камня, — пожала плечами Прокофьева. — Но Полкан же не знает, что его у меня нет. А что за камень… Вчера на кладбище один из приятелей Савелия мне рассказал, что Полкан проиграл Дыму какой-то драгоценный камень. А Рыжов по простоте душевной понес его к коллекционеру узнать, сколько он стоит. Из-за этого камня весь сыр-бор. Полкан опомнился, решил его вернуть. А Штайнер, видимо, быстро определил, что камень бесценный, спер его и пустился в бега. Когда его карты спутала я, он заказал меня Полкану, еще не зная, что камешек-то его. Позже, вероятно, узнал, да хоть что-то переиграть уже был не в силах. Полкан между тем выследил Савелия — его люди с ним расправились. Вот так. Камня у меня нет. Но Полкан считал, что он у Савелия, братки что-то искали у него на теле. А раз я была вместе с Савелием, то камень вполне мог оказаться у меня. Логично?
— Логично! — подтвердил Осипов.
— Вот я на этом и сыграла с Басалыгой, — сказала Настя, отодвигая кухонный шкафчик и вытаскивая наружу шкатулку. — Здесь моя заначка на черный день. Это я от себя прятала, чтобы не потратить сдуру на сигареты или какую-нибудь ерунду.
Она достала из шкатулки деньги.
— Все, я готова, — сказала Настя.
Перед Осиповым стояла стройная девушка с пестрым платком на голове, в коротком платье и натянутой поверх его короткой кожаной куртке, обутая в черные ботинки на толстой подошве, с кожаной сумкой в руках.
«Тоже мне, Анка-пулеметчица, — подумал лейтенант. — Хотя в общем-то ее снова не узнать. Правильно действует. Волосы скрыла. Стиль одежды сменила. Молодец. Умело маскируется.