— Полина, Очень красиво, — сказала Карла, когда они возвращались.
— Правда, ты так считаешь? Может, мне отправить Саше фотографию?
— А ты еще этого не сделала? Конечно.
Полина быстро сделала снимок и отправила его Саше. Больше всего она ждала ответа от него. Не от художника, а от Саши. Ей очень хотелось, чтобы ее мазня, как она думала, ему понравилась.
Он позвонил чуть позже, как всегда по видеосвязи. Сегодня он опять был в кабинете. Уставший, немного хмурый.
— Полинка, — устало, но с таким радостными нотами в голосом.
— Ты видел? — надежда в ее взгляде. Ждет оценки.
— Ты молодец. Я тобой горжусь.
— Я хотела дорисовать еще кое-что… но в итоге оставила все как есть…
— И что ты хотела дорисовать?
— Тебя. И меня.
— И почему не сделала этого?
— Не знаю.
— Дорисуй. Для меня.
— Хорошо. Я дорисую.
Они молча смотрели друг на друга. Иногда слова просто не нужны.
— Ждешь меня? — нарушил он молчание.
— Всегда, Саш.
— Я скоро буду.
— Как скоро?
— Скоро. Ты даже не заметишь.
Полина села в большое кресло, что у камина. Отложила телефон. Посмотрела еще раз на картину, которую нарисовала. А потом взяла краски и дорисовала то, что и хотела. Пусть немного коряво, пусть немного непропорционально. Черные силуэты двух человек. Они идут вдоль моря, держась за руки. Вместе.
Глава 28
Полина гуляла по променаду. Смотрела то на море, то на проходящих мимо людей. Туристы потихоньку возвращаются в Италию, с каждым днем людей в их маленькой деревушке становится все больше и больше.
— Полина, как ты сегодня? — местный уличный зазывала в соседнем кафе. Его зовут Витторио, чудноватый, но добрый парнишка.
— Спасибо, Витторио. Хорошо. Как ты?
— Замечательно. Прекрасная погода, не находишь?
— Да, сегодня чудесно.
Солнце пригревает. Полине нравится. Она все чаще выходит любоваться на море, которое меняет цвет. Уходит холод. Теперь оно не кажется таким неприступным и морозным. Теперь это то море, которое покрыто солнечными бликами, нагреваясь с каждым днем все больше.
Воздух… он тоже другой. Зима осталась далеко. Кажется, что все это приснилось. Маленькие цветочки покрывают кусты. Листва на деревьях становится гуще. Жизнь возвращается. И Полина… Она тоже чувствует себя живой.
Полина фотографирует себя на фоне моря и отправляет Саше. Ее волосы стали длиннее, а цвет вернулся прежний. Она просто перекрасилась в свой родной каштановый. Легкая рыжинка с первыми лучами солнца отчетливей проявлялась на прядях.
До дома оставалось несколько метров. Ее отвлек голос Марио, который что-то громко рассказывал собеседнику, которого не было видно Полине. Она боялась додумывать, кто беседовал с хозяином маленького ресторана. Только сердце забилось чаще. Чувствовала, что это не может быть кто-то из местных. Это он. Точно.
Полина не обратила внимание на ярко-синий Феррари, что был припаркован у дома. Она бежала ко входу в ресторан, резко открыла дверь.
Саша стоял рядом с Марио и так же что-то увлеченно рассказывал. Улыбался. Смеялся. Он был в светлых джинсах и белой футболке, а в руке легкая куртка.
Кто сказал, что только Полина может чувствовать его на расстоянии? Нет. Ее взгляд он ощутил сразу. Еще не обернувшись к ней, он знал, что Полина стоит в дверях и тяжело дышит. Она в красивом светлом свитере и светлых брюках. Волосы растрепало ветром. Но от этого она еще прекрасней. Улыбаясь, он повернулся к ней.
— Саша… — очень тихо сказал Полина, будто не верила, что это он.
Она подбежала к нему и кинулась в объятия. Такие родные, теплые. Она слышит, как бьется его сердце, отбивает ритм. Четко, слаженно, но чуть быстрее, чем обычно.
— Ну наконец-то, — ответил Саша, сильнее прижав ее к себе.
Последний раз они виделись полтора месяца назад. Самое долгое расставание за это время. Невыносим был каждый последний день, каждый час. Полине хотелось все бросить и сесть в самолет, чтобы прилететь к нему. Внезапно, как сделал сейчас это Саша. Но он опередил ее.
— Ты… изменилась.
— Да, пицца и паста дают о себе знать.
— Я же говорил, что Марио научит тебя нормально есть.
Они вглядывались в лица друг друга. Наконец-то вживую. Ощущения другие, нежели через экран телефона.
— Пригласишь? Я с подарками.
Они дошли до верхнего этажа в молчании. Даже чувствовалась некая неловкость. Это было странно. Ключ от двери дважды упал со звоном на пол. Полина переживала, волновалась.
Саша развернул ее к себе. Ладонью цепляя за подбородок, он изучает ее лицо голодными зелеными глазами. А потом большим пальцем очерчивает ее губы. Он грезил этим с той минуты, когда сел в самолет, в тот день, когда улетел от нее. Снова.
— Полинка. Моя.
Он поцеловал ее нежно. Касался ее губ с таким трепетом, словно никогда раньше ее не целовал. Она долго ему не отвечала. Не потому то не хотела, а потому что это было так приятно, просто ощущать его губы на своих. Как первый поцелуй, когда ты изучаешь свои чувства и свои эмоции с этим мужчиной. Немного нервно, но так дурманище. Голова кружится от его запаха, от его чуткости. Сладкий и невинный поцелуй. Совсем не в духе Ярского.
Он оторвался от нее с неохотой, будто отобрали самое вкусное. Долгожданная конфетка, за которой ехал сотни тысяч километров.
— Саша… — Полина опустила взгляд, но улыбка так и играла на ее лице.
— Отвыкла от меня, да?
— Не совсем… Просто немного странно… Ты вроде был всегда рядом, но засыпала я всегда одна. А так хотелось прижаться к тебе и заснуть.
— У тебя теперь есть такая возможность.
Они вошли в коридор. Полина сразу засуетилась на кухне: готовила кофе.
— Я в душ, — крикнул Саша, Полине сейчас и правда нужны были эти несколько минут, чтобы собраться с мыслями.
Она так долго ждала, когда Саша приедет к ней. А когда это случилось, Полина растерялась. Ей отчего-то так хотелось, чтобы ему понравилась новая Полина. Та, которая рисует, та которая гуляет вдоль моря, та, которая научилась готовить карбонару только для него, та, которая с переменным успехом учит итальянский. Непонятное и глупое чувство.
Саша вышел из душа и нашел ее на кухне, задумчивую. Она локтями уперлась в столешницу и смотрела куда-то вдаль. Красивая.
Он подошел к ней близко и развернул к себе. Ладонью очертил овал ее лица, спустился к шее, пальцами провел по выпирающей ключице. Он видел ее реакцию на свои движения. Полина млела, закатывала глаза от его невинных ласк. Так было всегда. Каждая ее клеточка отдавалась ему полностью.
Саша нагнулся к ее губам. Остановился в пару сантиметров от них. Хочет, чтобы Полина сама продолжила, чтобы показала как скучала. Ведь все это время он горел. Заживо. При мысли, что она тут одна, засыпает без него. Во сне видел ее молочную кожу, которая манила к себе. Чтобы он покрывал ее поцелуями. Жадными, дикими. Но потом в панике открывал глаза и никого с собой не находил. Она не могла пока быть рядом. Потому что ей нужно время.
Полина смотрит на него снизу вверх и видит его глаза, в которых отражается неуверенность в своих действиях. Первый раз он боится сделать этот шаг. Просит помочь ему.
Такие боязливые, робкие движения. Она поднимается на носочки и касается его губ. Сотни маленьких иголочек вонзились в местах соприкосновения. Приятно. И тепло разливается по телу. Это ее Саша.
— Саша….
— Полинка, это я.
— Знаю.
Она повторяет его движения: пальцами очерчивает его брови, скулы, линию губ. Заново его изучает.
— Щекотно, — Саша улыбается, — проводишь по губам, и мне становится щекотно.
— Поцелуй меня. По-настоящему.
Саша зафиксировал рукой ее голову и поцеловал, как она того и просила. И как давно хотел он. Раздвигая языком губы, такие сладкие. Его сладкая малина. Сминая их, жадно, до безумия дико. Несдержанно.
Полина поддалась, как и всегда. Следовала за своим мужчиной. Саша отнес ее на кровать. Сегодня, сейчас, на кухне было бы верхом пошлости для него.
Его навязчивое желание покрыть поцелуями все ее тело исполнилось. Та же хрупкость, те же плавные изгибы, но не покидает ощущение, что перед ним уже не та Полина, что была несколько месяцев назад. Она изменилась. Или скорее вернулась к себе. Вот задорные огоньки в ее глазах, манят к себе. Улыбка ее открытая. И смех … он звонкий.
— Теперь щекотно мне, — Саша поцеловал ее за ушком, за мочкой.
— Вот так? — он повторил свой легкий поцелуй, проведя кончиком языка по чувствительному месту.
— Да, — опять улыбка.
Он перекинул ее волосы на одну сторону, открывая шею. Саша оставляет дорожку из поцелуев, чувствует, как она подается ему навстречу, открывается ему. Ее руки притягивают его еще ближе к ней, чтобы даже не вздумал отстраняться, отпускать. Хочет слиться с ним, проникнуть под кожу.
Горячие сильные руки исследуют ее тело, такое же горячее. Кожа не может не гореть от его прикосновений. Они снова наполняют жизнью.
Поцелуи становятся глубже, движения рваными. Хочется касаться везде, чувствовать своим телом его тело, кожа к коже. Если и дарить себя, то только ему. Дарить — пафосное слово. Нельзя себя подарить кому-то. Но почему-то сейчас она словно долгожданный подарок. Именно такая Полина. Ее душа на поверхности. А может быть в его руках.
Саша целует ее страстно, со всей присущей ему силой, не подавляя, а даря наслаждение, негу. Поцелуи в самую душу, в самое сердце.
Оба дышат часто, смотрят глаза в глаза. Это не бессмысленные фрикции, цель которых только кончить. Это занятие любовью. Ты снова открываешь себя другому. Такому нужному и важному человеку.
Медленно, тягуче, как патока. Медленная смерть. Когда закрываешь глаза от спазмов, которые внутри разносят желанные волны тепла, от самого центра до пальчиков на ногах. Они накрывают с головой, забирая последний вдох. Яркие вспышки, словно фейерверки за окном. А потом открываешь глаза, когда ноги сводит еще судорогой, такой приятной. Оживаешь. Маленькая смерть, после которой возрождаешься.