– Позвонил по номеру. Говорил с отцом Семена. Все отлично. Не люблю работать удаленно. Многое в работе не удается воплотить. Но в этом случае получилось. Написал несколько песен Семе. Он в Твери записал их. С помощью отца отсняли клипы. Андрей знает, что делает. Все классно получилось! Спустя некоторое время они прилетели в Оренбург на запись. Вот так и родился первый альбом Семена «Июльский вечер». Вспомнил интересный факт. Фактом я назвал это потому, что есть видеозапись. Семену года три или четыре. Его спрашивают: «Кто будет писать тебе песни?» Он ясно и четко отвечает: «Кузя и Андреев».
Ну, слово «Кузя» можно «списать» на то, что, возможно, он уже знал сказочного персонажа. А вот фамилию нашего звукорежиссера он никак знать не мог. Наверное, действительно дети предвидят будущее. Просто мистика какая-то!
После этого рабочие визиты и запись в моей студии для Семена стали регулярными. А 15 февраля Юрка Шатунов работал концерт в нашем городе. Ну, решили, что Семен тоже будет принимать участие. И Семка отработал. Отработал живым звуком. Сделал все на сцене классно! Это была его вторая совместная работа с Васильевичем. Первый раз они вместе работали в Твери. А перед 15-м февраля записали вокал еще на несколько песен. Еще немного, и будет готов следующий альбом Семена Розова «Вот и Седая Ночь».
Летом 2022 года, в самые трудные для меня дни, в Москве, во время прощания с Юрой, он был со мной рядом, старался поддержать меня, хотя и сам был очень потрясен трагедией. В общем, впереди много работы. И меня это радует! Семка поет чисто! Почти без дублей. С ним легко и радостно работать! Ну, ВПЕРЕД!!!
Песня заканчивается, Сергей Борисович выключает компьютер. Дома устанавливается тишина. Пожелав друг другу доброй ночи, расходимся по комнатам.
И тут в коридоре раздается какой-то шум. Вскакиваю с кресла и бегу посмотреть, что там. Подтвердилось самое худшее предположение, которое молниеносно пронеслось в моей голове. Дело в том, что, когда мы приехали домой с аэропорта, Юра Плотников шепнул мне на ухо, что у Кузи есть проблема. После неоднократной черепно-мозговой травмы (его дважды очень сильно избили) у него осталась проблема с сосудами. И на ровном месте у него могла сильно закружиться голова. Вплоть до того, что он мог упасть, не удержав равновесия. А падал он сильно, т. к. не мог опереться на руки. Они у него болели и плохо функционировали. И вот это случилось. Сергей упал и ударился головой о край стула. На голове зияла огромная рана, разошелся один из давних шрамов. Но он был в сознании и, увидев меня рядом, прошептал:
– Бывает, Ланка! Я тут ни при чем, это гравитация, – и улыбнулся.
Ох уж мне твое «бывает»!!!!
Я помчалась на кухню, к холодильнику за льдом, и на бегу зацепила марлевые салфетки (привезла я их много) и спиртовки. Когда прибежала, на меня испуганно смотрела Валентина Алексеевна. Она уже успела подойти к сыну и с тревогой смотрела то на меня, то на Сергея. Как могла, ее успокоила, и принялась за дело. Быстро обработала рану и наложила салфетки. Сверху лед. Что бросилось в глаза – рана, несмотря на большой размер, почти не кровила. Тут я вспомнила анализы с очень высоким содержанием тромбоцитов. Я понимала всю серьезность ситуации. Решила вызвать скорую помощь, зияющую ранку нужно было ушить. Но Сергей категорически отказался. Сказал, что все нормально, ничего не болит, больше не кружится, и никаких врачей не нужно. На мои объяснения, что рана очень большая, нужно наложить швы, просто сказал:
– Что, впервые что ли, на мне как на собаке. Само заживет.
И тут я в сердцах прошептала:
– Боже мой, как ты выживаешь-то, Кузя? Сижу на коленках рядом с ним, рукой удерживаю лед. И вдруг я осознала, я поняла всю его беспомощность, ранимость, трогательность и при этом невероятную терпеливость. На душе стало больно и очень тревожно… за него.
Затем я тихо поднялась, помогла подняться и ему.
Я его проводила до кровати, уложила и полночи просидела рядом, удерживая края раны, чтобы хоть как-то они сцепились. После еще раз поменяла повязку и пошла спать.
Мне показалось, я уснула раньше, чем голова коснулась кровати.
Проснулась на звук будильника. Он требовал встать и разбудить Кузю, который просил это сделать в 8.30. И тут, вспомнив ночное происшествие, поспешила к нему. Он поднялся раньше меня. Разница во времени давала о себе знать. Я, в отличие от него, далеко не ранняя птичка. По Москве еще только 6.30. Так рано я практически не поднимаюсь. Осмотрела ранку. Мои ночные труды увенчались успехом. Края ранки местами сошлись, но потребность в швах не отпала. Предстояло убедить его все же добраться до больницы. А пока сбегала в аптеку за бактерицидным пластырем. Впереди предстоял достаточно эмоциональный день – посещение святого из святых – «студии Сергея Кузнецова», места, где Маэстро записывает свои шедевры и где неоднократно работал и Юра Шатунов. Сергею Борисовичу же предстояло подписать почти полтысячи книг «Моя история», что однозначно его пугало. Укутавшись в теплый плед, т. к. тепло в Оренбургские квартиры еще не дали, я поплелась в ванную комнату, просыпаться. После приема душа почувствовала себя значительно лучше. К тому времени на кухне меня ожидал ароматный кофе, заботливо приготовленный уже успевшей прийти Оксаной. Она пригласила меня к столу и подсела сама.
– Лана, а ты Юрия Васильевича видела? – спросила она.
– Да, было дело, – ответила я и рассказала историю нашего с ним общения в гримерке в Казани в 2002 году.
– А ты? – поинтересовалась я у нее, – ведь за три года работы у Кузнецовых все могло быть.
– На концерте только. А так в основном по телефону общались. Когда Юрий Васильевич не мог дозвониться до Сергея Борисовича, он набирал меня. Как-то раз Сергей очень сильно заболел. Температурил несколько дней. Пришлось вызывать врача на дом и ставить капельницы. Телефоны в дни болезни у него были отключены. И вот раздался звонок от Юрия Васильевича. Обычно он звонил и говорил: «Здрасьте, а где там Кузька?» А тут встревоженным голосом он спросил, где Кузя, как он, почему он недоступен. Говорит, что уже два дня не может до него дозвониться. Я ему сказала, что уже все в порядке, был врач, его осмотрели, ввели лекарство, и теперь он просто спит. Что я здесь, присматриваю за ним, пока он проснется, а заодно и за мамой. И он тогда сказал, я запомнила эти слова: «Когда ты там, Оксана, я знаю, что с ним все будет хорошо». И я прямо по голосу поняла, как он успокоился сразу. Тон поменялся, что-то теплое проскочило.
Тут послышался голос Кузи, который сообщил, что минут через пятнадцать подъедет Юрка Плотников и мне надо быть готовой к его приезду. Поблагодарив Оксану за рассказ и вкусный кофе, я пошла в комнату собираться.
Юра подъехал точно в условленное время. Был в хорошем настроении и много шутил. Увидев рану на голове Кузи, он вопросительно посмотрел на меня.
– У нас непростая задача, – сказала я, завершив свой рассказ о случившемся. – Его нужно вести в больницу. Пока я собиралась, они обсуждали какие-то рабочие моменты.
Вообще к Плотникову Сергей Борисович относился по-отечески тепло. Очень любил его супругу Аню. Все мечтал о внуках.
– Жду внучку, которая будет похожа на Анечку, – с нескрываемой радостью от этой мысли, говорил он.
Минут через пятнадцать выехали. В эту поездку я наконец-то увидела город при дневном свете. С окраины города мы двигались в сторону центра. Там, где проезжали мы, не было высотных домов. Невысокие дома, чистые и уютные улочки. Ближе к центру мои любимые старинные дома. Неторопливая размеренная жизнь, кардинально отличающаяся от жизни в мегаполисе.
За разговором о том о сем мы подъехали к студии. Обычная пятиэтажка, ничем не отличается от рядом стоящих. Поднимаемся на пятый этаж. Дверь уже приоткрыта, и у порога нас встречает душа этой студии, человек, о котором я столько слышала, но ни раз не видела, – звукорежиссер Олег Андреев, который уже 35 лет бок о бок с Сергеем Борисовичем создает шедевры. По рассказам мне известно о строгом нраве Олега. На всякий случай здороваюсь на полном серьезе:
– Здравствуйте, Олег, я Лана.
– Добрый день, очень приятно. Проходите, раздевайтесь, – а потом подходит и спрашивает, – мы на «ты или как», я не совсем понял.
Улыбаюсь и говорю:
– Конечно, на ты!
И вот она, святая святых, – «Студия Сергея Кузнецова». Комната в серо-оранжевых тонах и с внушительной звукоизоляцией. Идеальный порядок и ни пылинки. Аккуратно расставлена аппаратура. Студию я так много раз видела на фото и по телевидению, и теперь я тут. А вот тот самый инструмент, за которым Юра Шатунов и Сергей Кузнецов создавали свои шедевры. И вот я пробегаюсь пальцами по клавишам, словно пытаясь ощутить дух тех времен. А в голове мотив «Спасибо тебе». Это последняя совместная работа Васильича и Кузи. От волнения ком подходит к горлу. Каждая черно-белая нотка пропитана энергией Маэстро. Сколько часов проведено за этим инструментом, сколько раз пальцы легендарных Юры и Маэстро касались его, извлекая из него всеми нами до боли любимые мелодии.
Ход моих мыслей прервал Юра, который заявил, что принес для начала сто книг и уже можно их начинать подписывать. Он умчался за очередной партией. Олег по хозяйский огляделся и посоветовал нам идти туда, где был стол – на кухню. Я взглянула на Кузю, который стоял в дверном проеме, потирал рукой подбородок и разглядывал кипы принесенных книг.
Поймал мой взгляд и говорит:
– И это все подписывать мне?
Я засмеялась и подошла к нему:
– Ну как тебе сказать Кузя? Раза в три больше.
С этими словами я взяла его за руку и повела на кухню, где нас уже ожидала пачка книг и несколько ручек.
Сергей Борисович тяжело вздохнул и взял в руки первую книгу. И дело пошло. Я открывала книгу на нужной странице и подавала ее ему, а он ставил на нее свою подпись. На двадцатой книге Кузя попросил перекур, сославшись на то, что у него устала рука и вообще хочется курить. Дотянули до пятидесятой.