— Да перестаньте вы… — смутилась Маргарита.
— Мужики, встали! — приказал Альбертович. — Взяли стаканы!
Все встали.
— Стаканы на уровне женской груди! — приказал Альбертович. — За Маргариту — залпом! — под наше троекратное раскатистое «ура»!
— Ура! Ура! Ура! — хором поддержали все.
И залпом выпили.
Правда, Илья тут же закашлялся:
— Что это? Ужас! — и, подавляя рвоту, убежал в санузел.
— Ерш, — с отвращением сказал Арсен.
— Не ерш, а молотовский коктейль! — уточнил Альбертович и взял Маргариту за локоть. — Теперь танцуем!
Она подчинилась.
Василий спешно закусил ерш колбасой, а Арсен запил водой.
Из санузла было слышно, как там спускают воду.
Сергей в танце подвел Маргариту к спальне и одним движением втолкнул ее туда.
— Сергей Альбер… — пискнула Маргарита.
— Тихо! — приказал он, закрывая дверь.
— Кажись, вин ее будэ зараз… — сказал Василий.
— Ему положено, — философски заметил Арсен и глянул на часы.
— Чому цэ йому положено? — спросил Василий.
— Титульная нация.
Из санузла продолжал доноситься шум постоянно обрушивающейся воды.
Из спальни вышел Сергей Альбертович.
— Уже! — изумился Арсен, глянув на часы.
Альбертович, самодовольно улыбаясь, подошел к столу.
— Нет, я не понял, — сказал ему Арсен. — Пять секунд!
— Пять секунд, пять секунд… — под Гурченко запел Альбертович, садясь за стол и наливая себе полный стакан водки. — Дело мастера боится!.. — И залпом выпил.
— Ни, я тэж не розумию, — сказал ему Василий, — воно там шось було чы нэ було?
— Було, було, — заверил его Сергей Альбертович и тут же заснул, да еще с храпом.
Василий молчал, но видно было, что сообщение Альбертовича произвело на него большое впечатление — он стал наливаться краской, как гидропонный помидор.
Тут из санузла послышался очередной спуск воды, и оттуда, утирая лицо, вышел Илья.
Подойдя к столу, он выпил полный стакан воды и посмотрел на спящего Сергея Альбертовича.
— Так, этот уже готов. А где Маргарита?
Но ответа не понадобилось — из спальни взвинченной походкой вышла Рита и нервно сказала Арсену:
— Арсен, налейте мне водки!
Арсен галантно налил, и Рита залпом выпила.
Однако то ли Василий дозрел в своем возмущении, то ли он понял эту ситуацию по-своему, только, развернувшись к Рите, он вдруг сказал:
— Рита, а я тэж титульна нация!
— Это вы к чему, Василий Гаевич? — удивилась Рита.
— Ты сама знаеш.
— Не понимаю, — сказала Рита, беря со стола какую-то закуску.
Василий, не колеблясь, пошел до конца и, показав на спящего Альбертовича, сказал ей в упор:
— Ну, ты йому зараз дала?
— Что? Что ты сказал? — тут же вскочил Илья.
Маргарита с криком «Вон! Мерзавец!» схватила велосипед Василия и потащила к выходу, продолжая кричать:
— Пошел отсюда! Вон!!!
— Нет, повтори, что ты сказал! — требовал Илья от Василия.
Но Василий небрежно отмахнулся:
— Та пишов ты!..
Однако Илья с неожиданной силой схватил Василия за грудки.
— Повтори, сука! Что ты сказал?
Василий грубо оттолкнул его:
— Отвали, жидяра!
Илья коленом саданул Василия в пах. От боли Василий прогнулся вперед, и Илья тут же саданул его по затылку с такой силой, что Василий упал. Илья замахнулся ногой, чтобы добить его, но тут вмешались Арсен и Маргарита:
— Стоп! Хватит! Убьешь!
— И убью! — сказал Илья в бешенстве. — Сволочь…
Оттаскивая Илью от хрипящего Василия, Маргарита удивленно спросила:
— Где ты так научился?
— В армии, где же еще? — сказал тот, жадно выпивая воду.
— Ты что, в армии был?
— Ну, был…
— В какой? Когда?
Василий, держась за пах, со стоном катался по полу и матерился.
— Ну, в какой, в какой… — нехотя сказал Илья. — В израильской, сержантом.
— Да ладно! — не поверила Маргарита.
— Правда, что ли? — спросил Арсен.
— Правда… — сказал Илья.
— Ты был в Израиле и вернулся? — изумился Арсен.
Ну, вернулся…
— Зачем? — спросил Арсен.
— Потому что… — сказал Илья.
— Почему, Илья? — спросила Маргарита. — Там что, плохо?
— Нет, там хорошо.
— А почему вернулся? Скажи! — настаивал Арсен.
— Ну, потому что достали! — с досадой ответил Илья. — В армии в душ нельзя было пойти, все приставали: «Ой, у тебя необрезанный! Сделай обрезание! Сделай обрезание!» Я говорю: «Да пошли вы!» У меня две награды за ливанскую войну, итур хаоз — за мужество. А они все равно: «Сделай обрезание!» Ушел из армии, живу в Натании, но и там — только придешь в баню: «Илья, ты опять с необрезанным?! Когда обрежешься?» Я говорю: «Какое вам дело? Я еврей и горжусь, что еврей! Но есть же предел! Почему я должен член резать?» Но уже вся Натания знает, что у меня не обрезан, и даже на улице вместо «Шолом» снова этот еврейский расизм: «Илья, когда обрежешься? Когда обрежешься?» Достали так — плюнул и вернулся в Россию.
Василий, все еще лежа на полу и держась за пах, расхохотался.
— Что ты хохочешь? — удивился Илья.
— Ой, здохну зараз! — продолжал смеяться Василий.
— От чего ты сдохнешь?
— А тому шо весь ваш Израил, — поднялся Василий, — не коштуе одного едыного хера! — Налил всем самогон и протянул один из стаканов Илье. — От за цэ и выпьемо!
— Не буду я с тобой пить! — ответил Илья. — Иди ты…
— Никуды я нэ пиду. — Василий залпом выпил и брякнулся на колени перед Маргаритой. — Рита, пробач мэнэ, дурня!
— Отстань! — отошла от него Маргарита.
Но Василий пошел за ней на коленях:
— Ни, я нэ встану, покы нэ пробачиш!
— Рита, — сказал Илья, — а что у вас там было с Сергеем?
— Ничо не было! — нервно ответила Маргарита.
— А чё он вырубился?
— Откуда я знаю? Перепил, наверно.
— Странно… — сказал Илья. — Мы ерша выпили и ничего. А он…
Громкая мелодия «Хава нагилы» вмешалась в этот разговор. Это звонил мобильный Ильи. Он достал трубку и отошел с ней от стола.
— Шолом, якира! — сказал он на иврите. — Ани бэ педсовет. Манаэлэт йодат, цэ магия министр образования, кару этхакулям ле педсовет. Ло, рак от шаа ани магия хабайта! Бэсэда, шолом!
— Между прочим, — сказал ему Арсен, — педсоветы тоже нужно с шашлыками проводить.
— Ты что, иврит понимаешь? — спросил Илья.
— Иврит не понимаю. Педсовет понимаю. Что ты еще мог жене сказать?
— Твое щастя, шо по телехфону запах нэ пэрэдается, — заметил Илье Василий.
— А кто у тебя жена? — спросила Маргарита. — Израильтянка?
— Ну… — подтвердил Илья.
— И сюда приехала? — не поверил Арсен.
Илья пожал плечами:
— А что тут такого?
— Нет, просто спрашиваю, да…
Тут у Арсена зазвонил мобильный.
— Так, началось, — сказал Илья. — Интересно, а какой у повара педсовет?
Арсен в телефон заговорил по-армянски и по-русски:
— Джана, инз штап танчелен. Воровэтэв Путинэ петке га ынтрики. Ну, Путин приедет ужинать… Ум хэт? Инч ес иманам ум хэт? А ты откуда знаешь, что с ней? Не знаю, когда буду. Ду инкет эл дидэс минчев иранк хац чутэн…
— Гений! — сказал Илья. — Путин в его ресторан приедет! И он теперь до ночи свободен!
— Между прочим, — сказал Арсен, пряча телефон. — Если ты учитель литературы, у меня есть литературный вопрос. Нет, серьезно. Вот у нас, армян, такого нет, чтобы один армянин другого армянина публично позорил, писал про него всякие гадости. И тем более — писатель про писателя, такое у нас, вообще, невозможно. А у вас, евреев…
— А что у нас, евреев? — насторожился Илья.
— Ну, я вот книжку купил одного вашего писателя, как его фамилия? Не то Велюр, не то Вельвет. Велер, кажется. Неважно. Так он там всех ваших-неваших налево и направо так грязью поливает!.. Кобзон у него гангстер, Светлов и Казаков — алкоголики, Ахмадулина мужиков публично трахает. И главное, книжка-то дрянь, вся из дешевых анекдотов сварена, я из крапивы и сорняков вкуснее суп приготовлю…
— Я знаю, о ком вы говорите, — грустно сказал Илья. — Сейчас в книжных магазинах огромное количество макулатуры. Это как паленая водка. Ведь настоящую водку сделать не просто. Вода нужна ключевая, чистейшая, спирт из отборной пшеницы. И то же самое в литературе. Талант нужно, мастерство и чистую сердечную энергетику. Ведь ни злобой, ни завистью ничего кроме яда создать невозможно. А у нас сейчас большинство писак почему и чем сочиняют? Завистью к большим талантам. А чтобы себя возвысить, пытаются унизить тех, кому завидуют. Это сплошь да рядом. Вот был такой талант Эфраим Севела, написал замечательную книгу «Легенды Инвалидной улицы». А следом за ним тут же пошли «Легенды Невского проспекта», «Легенды Арбата». Вторичка! Но люди это кушают, потому что пережеванное, да еще с острым соусом из дешевых острот куда легче усваивается. А издатели этим пользуются — тискают это фуфло огромными тиражами и прикармливают народ не к настоящей литературе, а именно к жвачке, к макулатуре. Как к фаст-фуду и гамбургерам, которые на самом деле просто отрава.
— Но я ж тебя не об этом спросил, — сказал Арсен, терпеливо выслушав.
— А о чем?
— О том, что ни армяне, ни повара друг друга никогда не хают. Во всяком случае, публично. А у вас, евреев…
— Знаешь, — сказал Илья, — я, когда жил в Израиле, тоже возмущался — как так, почему в Израиле есть публичные дома? И, знаешь, что мне сказали? Что мы, наконец, стали полноценной нацией — у нас теперь свои наркоманы, свои проститутки, свои бандиты и свои подонки. По полной программе!
Тут проснулся Сергей Альбертович, обвел всех протрезвевшим взором:
— Так! Вы чё тут сидите?! Вы сюда что — трахаться приехали? Или на литкружок? А ну за работу!
Встал, открыл все банки с красками и со шпаклевкой и продолжил:
— Давайте! Давайте! Ты, учитель! Становись на шпаклевку! Армен, обдирай старые обои! А ты, хохол, валиком красить будешь! Давайте! Поехали! Маргарита, освобождай стол! Уноси все, а то они тут до завтра будут сидеть!