Все послушно принялись за работу.
А поезд № 97, гудя тепловозным гудком, катил тем временем от Урала на запад сквозь желтеющую к осени тайгу.
В общем плацкартном вагоне семилетняя Катя, украшенная розовым бантом, уже разложила на нижней полке три свои куклы и плюшевого зайца и села полдничать со своей 50-летней бабулей. На полдник были крутые яйца, хлеб с маслом и чай из термоса.
Напротив них, на двух противоположной полках расположились ехавшие из Челябинска 35-летняя мать с 12-летним сыном. Мать разгадывала кроссворды, поминутно спрашивая у сына про «город на юге Франции из семи букв» или про «бой быков из шести букв», а сын, читая «Гарри Поттера», отвечал ей, почти не задумываясь и, конечно, презрительно поглядывал на Катю с ее куклами.
Поглядев на мужчин, которые принялись шпаклевать и красить стены, Маргарита понесла на кухню остатки трапезы. Альбертович пошел за ней, но она остановилась:
— Не подходите!
— Не подхожу, не подхожу, — сказал он. — Ты сюда дверь хотела навесить. Где она?
— Дверь на балконе, под ковром.
— Учитель! — позвал Альбертович, направляясь к балкону. — Иди сюда!
Но Илья не отозвался.
Альбертович попытался вытащить дверь из-под прогнившего ковра и ящиков с пустыми бутылками, но ему это не удалось, и он снова позвал Илью:
— Ну, иди сюда, сержант! Помоги!
Илья подошел:
— Я не понимаю, почему ты меня цепляешь?
— Давай снимем эти ящики.
Вдвоем они сняли с ковра тяжелые пыльные ящики.
— Ничё я не цепляю, — примирительно сказал Альбертович. — И вообще, у меня была одна жидовочка — такое со мной творила! Особенно в партере! Бесконечно! Даже по утрам! Я бреюсь, а она станет на коленки и… Сердце останавливалось, сука буду! А по ночам… У нее там чё-то так сжималось, так сжималось! Помпа! Не, наши так не могут! Но уехала, сука, в Америку! Может, вернется, как думаешь?
— Не вернется, — жестко отрезал Илья.
— Но ты же вернулся.
Илья усмехнулся:
— Я ж не к тебе вернулся.
— А ко мне, ты считаешь…
— А к тебе ни одна баба не вернется.
— Это еще почему? Давай, потащили ковер…
Помогая оттаскивать свернутый в рулон ковер, накрывающий дверь, Илья сказал:
— Как по-твоему: почему в Армении, практически, нет никого, кроме армян. Арсен, я не прав?
— Ну, в общем, прав… — подтвердил Арсен.
— Почему? — спросил Альбертович.
— А потому что армяне, — сказал Илья, — своих баб так любят, что им другие мужики не нужны. А вы так умеете любить? Вот ты кого любишь? Конкретно?
— Ну, мало ли…
— Вот именно, что «мало»! А вот если бы вы своих баб много любили… Первые евреи в России знаешь, когда появились? В Киеве в 941 году. Хазары, торговцы. И уже через год там такое началось! Киевский князь издал указ — чья жена будет замечена, что «бегает до жидов», тот десять гривен в казну должен штраф платить. Вот если бы сейчас был такой закон, как думаешь, сколько в госбюджете денег было бы?
Альбертович не ответил, а, опустив свой край двери на пол, подошел к Илье.
— Вот сколько! — и сильнейшим ударом сшиб Илью на пол.
Но Илья тут же вскочил и бросился на Альбертовича.
— Убью!..
Драка началась нешуточная, и по ходу ее со стола полетела посуда, вдребезги разлетелась пивная бутылка и тарелка с какой-то закусью.
Все, конечно, бросились их разнимать — Маргарита повисла на Илье, Василий и Арсен — на Сергее Альбертовиче.
— Пустите! — рвался окровавленный Альбертович. — Я его удавлю, гада!
— Илюшенька, не надо! — кричала Маргарита, вися на Илье, у которого кровь капала с разбитой губы.
— Та почэкайтэ вы оба! — просил Василий.
— Все! Все! Успокоились! — распоряжался Арсен. — Маргарита, йод! Йод давай!
— Да нету йода! — запаниковала Маргарита. — Боже мой! Кровь!
— Тащи самогон! — приказал ей Василий.
Держа рукой кровоточащий висок, Альбертович кричал Илье:
— Сука, ты за это ответишь! У меня депутатская неприкосновенность!
— А у меня двойное гражданство! — отвечал Илья.
Маргарита сбегала на кухню за самогоном, смочила им салфетку, приложила к виску Сергея Альбертовича. Альбертович взвыл от боли, выхватил у Маргариты бутыль, хватанул прямо из горла.
— Ох ты! Хорош! — выдохнул он.
— А мэни? — потребовал Василий.
Маргарита налила Василию в стакан, он выпил и крякнул от удовольствия.
— Попробовать, что ли? — сказал Арсен.
Маргарита налила и Арсену, тот тоже выпил и сказал:
— Не коньяк, конечно, но…
Илья молча протянул руку с пустым стаканом. Маргарита налила, посмотрела, как он выпил, и решилась:
— Тогда и я…
Выпила и аж задохнулась:
— О!.. Ой…
— Рита, а где твоя гитара? — спросил Илья.
— Нет у меня гитары, Илюша, — горестно сообщила Маргарита. — Давно уже…
— А, правда, ты ж на гитаре играла, — заметил Альбертович. — Я помню…
— И я тэбэ за твою гитару покохав, — вспомнил Василий.
— Я тебе подарю гитару, Рита, — сказал Арсен. — Самую лучшую гитару подарю!
— Опять начинается — «Я», «Я»! — возмутился Альбертович. — МЫ подарим! Понял, Армен? Скинемся и подарим. Скинемся?
— Конечно, — сказал Илья.
— А тебя не спрашивали, — бросил ему Альбертович.
Но Илья пропустил это мимо ушей, он уже пел, подойдя к Маргарите:
— Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно…
— Струна осколком эха, — подхватила Маргарита, увлекая Илью в танец, — пронзит тугую высь…
Вальсируя, они пели уже вдвоем:
— Качнется купол неба большой и звездно-снежный…
— Как здорово, — вступил Василий, — что все мы здесь сегодня собрались…
Альбертович, с ненавистью глядя на Илью, налил себе еще самогона.
Продолжая танцевать, Маргарита крикнула:
— Давайте! Все! Качнется купол неба большой и звездно-снежный…
И все, кроме Альбертовича, запели хором:
— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…
Но в это время Альбертович опорожнил стакан и, тут же захмелев, прервал песню:
— Стоп! Ты, пало! — крикнул он Илье. — Ты чё тут про русских выступал?
— Ну, хватит, Сергей Альбертович… — примирительно сказала Маргарита.
— Это тебе хватит, — огрызнулся Альбертович. — А я депутат.
И, достав мобильник, стал набирать какой-то номер.
— Вы куда звоните? — подозрительно спросила Маргарита.
— Куда надо, — снова отрезал Альбертович и сказал в телефон: — Алло! Милиция? Девушка, запишите адрес: Айвазовского 5, квартира…
Но договорить не успел — Маргарита бросилась к нему, стала отнимать телефон:
— Не смейте! Стоп!
Альбертович поднял руку с телефоном, чтобы Рита не могла достать, и тут, подтверждая ее испуг, раздался настойчивый звонок в дверь.
— Вже пришли? — изумился Василий. — Швыдко у вас!
Все переглянулись, а звонок повторился еще настойчивей.
Но все молчали.
Дверь, тем не менее, открылась, и в проеме возникло молодое мужское лицо.
— Соседи, — сказало это лицо, — а чё это тут у вас?
— А ты кто? — спросил Сергей Альбертович.
— Петр Трофимов, сосед снизу, — представилось лицо. — Я слышу, тут дымом пахнет шум…
— И мясом, — усмехнулся Илья. — Студент?
— Ага, — сказал Трофимов, двигаясь к столу. — А вы откуда знаете?
— А я учитель литературы. «Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали!» Правильно?
— Дался вам этот Чехов! Будьте здоровы! — сказал Трофимов и выпил чей-то недопитый стакан с водкой.
— Не понял, — сказал Сергей Альбертович. — При чем тут Чехов?
— Чехов — это наше все! — ответил Илья и кивнул Арсену на Трофимова: — Дай ему закусить.
— А чё это у вас кровь? — спросил Трофимов Альбертовича.
— Нет, я про Чехова не понял, — сказал ему Альбертович.
— А у меня маманя двинутая на театре, — объяснил Трофимов, рыская глазами по столу. — Вот и назвала меня Петей, по Чехову. Мучаюсь всю жизнь. Задолбали эти интеллигенты. Каждый свои знания показывает.
Арсен принес с кухни тарелки с мясом и овощами. Трофимов взял огурец, с хрустом откусил и продолжил:
— Но, слава Богу, в театры теперь все меньше ходят, — и снова налил себе самогона. — Можно? — Выпил, не дожидаясь ответа, и крякнул: — Золото! — И повернулся к Василию: — С Украины?
Заметив на полу осколки разбитой бутылки, на а столе окровавленный ватный тампон, осторожно — салфеткой — поднял тампон, осмотрел, перевел взгляд на разбитую губу Ильи, а затем — на окровавленный висок Сергея:
— Та-ак… Интересно… У вас тут драка была…
— Нет-нет! — поспешила Маргарита. — Какая драка? Вы кушайте…
— А ты, случайно, не студент юрфака? — спросил Арсен.
— Я курсант Академии МВД, — гордо заявил Трофимов. — Практику прохожу в следственном департаменте.
— Чеховский студент стал ментом. Нормально! — заметил Илья.
— Ну, я пишов, Маргарит, — сказал Василий. — У мэнэ велогонка.
— Мне тоже пора… — заявил Арсен и для убедительности посмотрел на часы.
— Минуточку! — сказал Трофимов. — Ваши документы, пожалуйста!
— С чего это? — возмутился Альбертович. — Ты кто такой?
Но Трофимов не оплошал — показал красное удостоверение:
— Прапорщик милиции и помощник следователя. Тут была драка с нанесением ран, угрожающих жизни. У вас ранение в голову, у товарища губа разбита. — И Трофимов достал блокнот из пиджачного кармана. — Я должен снять показания и составить протокол. Во-первых, чья это квартира?
— Слушай, курсант, — сказал Альбертович и достал депутатское удостоверение. — Я депутат. Видишь? Поэтому кончай эту бодягу и вали отсюда.
Но оказалось, что этого юного Пинкертона смутить невозможно. Он взял у Альбертовича его удостоверение:
— Депутат? Интересно… — Сел и стал переписывать себе в блокнот: — Зарубин Сергей Альбертович… Это ваша квартира?
— Отдай ксиву, пацан! — попытался Альбертович забрать свои «корочки».
Но Трофимов не отдал:
— Минуточку. Квартира ваша?