Леша кивнул.
— И далее эта фантазия закрепилась благодаря регулярным актам мастурбации.
Судя по тому, что Леша никак не отреагировал на это заявление, психиатр снова попал в точку.
— Итак, вы поделились своими фантазиями с Модератором. Что было дальше?
— Сначала он расспрашивал меня о подробностях. Я тогда решил, что его они тоже завели, а сейчас даже не знаю…
— Думаете, он изображал заинтересованность вашими фантазиями?
— Его больше интересовало, как я планирую их реализовать.
— А вы планировали?
— Нет, конечно. Я и ему так сказал, а он стал расспрашивать, неужели мне никогда не хотелось кого-нибудь так же чпокнуть. Я честно признался, хотелось, еще как, но мне девчонок жалко. А про убийства я даже думать не могу.
— Что он ответил?
— Предложил поискать тех, кого не жалко. Стал перебирать всякий сброд, вроде бомжих, проституток. Ну я говорю, а что, они тоже люди. Если несчастье у них случилось, и теперь нужда заставила такой образ жизни вести, они же не виноваты. Разве кто-нибудь бомжевать или на панель по своей воле идет?
— Модератора удовлетворил этот ответ?
Леша покачал головой.
— Он спросил, неужели меня ни разу не кидала баба какая-нибудь, чтобы потом я ее придушить хотел. Я сказал, что бывало, отказывали девчонки, но это их право. Я бы и сам не стал встречаться с той, к которой у меня душа не лежит.
— А он что? — вклинился в разговор Олег Дмитриевич.
— Говорит, врешь ты, строишь из себя святошу, а святошам такой изврат в голову не лезет. Короче, не выдержал я, сказал, что меня всегда стриптизерши бесили. Дразнить дразнят, а давать не дают, только деньги выманивают. С работы меня из-за них даже погнали. Нажаловались, твари, что я их лапал, а я между прочим, ни одну даже пальцем не тронул!
— Мы вам верим, Алексей. Продолжайте.
— Или вебки в инете: платишь им за приват, на котором они должны все делать, что попросишь, а эти сучки по полчаса застежку на лифчике расстегивают.
— Как отреагировал Модератор, когда вы сказали то, что он хотел услышать?
— Предложил на пару замутить. Типа, он клиента пришьет, а я в это время стрипку завалю.
— Вы согласились.
— Нет, конечно!
— Отказались?
— Ну, не то чтобы… Скорее в шутку разговор перевел и отделался от него. А недели через три первое письмо в желтом конверте пришло, с ключами.
— Из этого вы делаете вывод, что Модератор не дождался, пока вы исполните свою часть договора, поэтому сам убил и девушек, и мужчин?
— Про мужиков я ничего не знаю, а девчонок он пытался меня заставить убивать. В первый раз я в квартире оказался, когда блондинка живая была.
— И что вы сделали?
— Убежал, конечно.
— А во время следующего вашего визита?
— Она убитая лежала, точно в такой позе, как мамка сеструхе рассказывала.
— И как вы описывали Модератору?
Леша кивнул.
— Думаете, таким образом он подготавливал вас к следующему убийству?
— А что тут думать? Правда, когда я снова к живой девчонке, к Вале этой, в квартиру попал, первая мысль была, что меня отправили ее спасти. Но потом я допетрил, что к чему…
— Давайте вернемся к моменту, когда вы впервые обнаружили убитую девушку. Что вы тогда почувствовали?
— Ужас. Омерзение. Даже подташнивало поначалу, — он уставился взглядом в стену за спиной психиатра, — в основном от запаха металлического такого, а еще оттого, как она застыла и не двигается, совсем.
— А потом?
— Попривык немножко, — улыбнулся он. — Оглядел ее ноги искусанные, между ними все кровавое, груди без сосков.
— Увиденное вызвало у в вас сексуальное желание?
Вместо ответа Леша улыбнулся еще шире. Его подбородок выдвинулся вперед, от чего улыбка напомнила злобный оскал.
— Алексей, вы меня слышите? — окликнул его психиатр.
— А?! — Лицо Леши в одну секунду приняло прежнее, страдальческое выражение. Глава забегали по кабинету, подбородок вернулся на место. — О чем вы меня спросили?
Илья и Олег Дмитриевич переглянулись. Из дальнего угла послышались щелчки сенсорной клавиатуры айфона. Сидящий рядом со мной психиатр поднял руки к лицу и прикрыл ладонями нос и рот.
-— Ах, да, что я чувствовал, когда обнаружил труп. Ужас. Я испугался, вдруг убийца где-то рядом, а когда никого поблизости не увидел, решил, что Модератор хочет меня подставить. Смотреть на мертвую девушку было неприятно, а прикасаться к ее остывающей коже так вообще мерзко, но я все равно заставил себя взять кухонный нож и вырезать следы зубов. Мало ли, они мои. Я не говорил, что перед этим лежал в ее квартире без сознания? Вроде бы нет. В последнее время у меня так себе с памятью. Чего вы на меня все так смотрите?
Глава 37
Тот, чье имя нельзя называть.
— На лицо диссоциативное расстройство идентичности, — сказал Николай Игоревич, когда мы вышли из кабинета, в очередной раз предоставив спасшему меня полицейскому сторожить Лешу.
— А вы уверены, что он не притворяется? — сверху вниз посмотрел на старика Илья.
— Это маловероятно.
— Но не исключено?
— Поймите, молодой человек, для того, чтобы поставить точный диагноз, нужно время.
— У нас его вот-вот заберут. Остался час, может два.
— Речь не о часах, — покачал головой Николай Игоревич. — Требуются недели, а иногда даже месяцы или годы. За один день ничего не успеть, это долгий процесс.
— Но вы же сделали для себя выводы? — послышался у меня над ухом голос Руслана. По коже пробежали мурашки, несмотря на то, что спиной я ощутила исходящее от его тела тепло.
— Для себя, естественно, сделал, — улыбнулся ему старик.
— Да все мы сделали, — усмехнулся Олег Дмитриевич, потирая лысый затылок. — Такое увидишь, не только выводы, еще чего-нибудь под себя сделаешь.
— И это ерунда по сравнению с теми перевоплощениями, которые происходили с ним в моей квартире, — заметила я. — Причем большая часть из них была ему не на руку.
— Ничего удивительного, — кивнул старик. — Диссоциация — всего лишь защитный механизм. В момент экстремального психологического напряжения пациент начинает воспринимать происходящее так, будто это переживает кто-то другой. Другая личность, живущая в его теле, если хотите. Редко кому удается контролировать так называемые «переключения». Отсюда и его странное поведение, порой противоречащее собственным интересам.
— Слушайте, я тоже много раз был в состоянии… Как вы это называете, «экстремального психологического напряжения», — сказал Илья, и я знала, что он не преувеличивает. Однажды я сама видела, как после удара электрошокером Илья впал в приступ паники. И причина была не в том, что я слишком сильно зарядила агрегат, а в раке крови, который он переборол в подростковом возрасте, и в страхе боли, оставшемся с ним навсегда. — Так вот, никакие другие личности не приходили. Сознание я, конечно, иногда терял, но на этом все.
Судя по удивленному взгляду Олега Дмитриевича, коллеги были не в курсе жизненных перипетий новичка.
— Обычно такие личности формируются еще в детстве, — заметил Николай Игоревич, — под воздействием насилия, чаще всего сексуального. Причем спрашивать Алексея о пережитом им стрессе скорее всего бесполезно, потому что другая личность наверняка защитила его от негативных переживаний, а значит, он вряд ли будет о них помнить.
— А эта другая личность может помнить? — снова раздался голос у меня за спиной и по телу прокатилась новая волна мурашек.
— Полагаю, что да.
— Значит, она должна помнить и момент убийства! — догадалась, к чему клонит Руслан, я.
— Точно! — хлопнул в ладоши Олег Дмитриевич. — А как бы нам эту вторую личность допросить?
— Сложно сказать, что является стимулом для переключения, — потер подбородок психиатр.
— Я только заметила, что Леша каждый раз возвращался, когда его звали по имени.
— Предлагаешь подождать, пока он снова сам переключится, а потом обезличено к нему обращаться? — спросил Илья.
— Тот, чье имя нельзя называть, — прыснул со смеху Олег Дмитриевич, но, когда никто больше не рассмеялся, добавил: — А если его мамаша раньше нагрянет?
— Пожалуй, существует один вариант, — пробормотал старик. Заметив, как мы все на него смотрим, он закачал головой. — Нет, этого делать нельзя.
— О чем речь, доктор? — раздался хрипловатый баритон у меня над ухом. Волосы, подхваченные дыханием Руслана, защекотали правую щеку и коснулись шеи.
— О гипнозе, естественно. Но это исключено. Мы не имеем права… — оправдывался он, явно ощущая давление наших взглядов.
— Без разницы, — перебил его Илья. — Московские адвокаты все равно не дадут нам использовать результаты гипноза в качестве доказательства. Предлагаю лучше продолжить допрос, пока он здесь. А еще было бы здорово проверить тот сайт, про который он лапшу вешает. Пусть администрация выдаст список сотрудников, чтобы мы могли подтвердить, что никакого маньяка среди них нет.
— Выдадут они, как же, — усмехнулся Руслан.
— Рано тебе, все-таки, в следаки идти, — покачал головой Олег Дмитриевич. — На территории России такой сайт зарегистрировать нельзя, потому что он нарушает законы нашей страны. Скорее всего хостинг-провайдер находится где-нибудь в Бангладеш, а дотуда мы не дотянемся, даже если сцепимся всем отделением за ручки и ножки.
Скулы на лице Ильи дрогнули. Он развернул бумаги, которые до этого держал свернутыми в трубочку, и сделал вид, будто перечитывает показания.
— Николай Игоревич, — сказал Руслан, — может быть, есть какой-нибудь способ провести сеанс гипноза?
— Лазеечка какая-нибудь, — подсказал Олег Дмитриевич.
— Исключено, — покачал головой старик. — По крайней мере, без согласия самого пациента, исключено.
На этот раз все взгляды уставились на меня
Глава 38
Чем не повод начать меняться?
Валя тихонько прикрыла за собой тяжелую металлическую дверь. Она не хотела спугнуть целующихся Аделину и Руслана Коржа. В том, что влетевший в отделение мужчина в черном пальто до кален, накинутом поверх гламурно порванной футболки, в потертых джинсах и дорогущих кожаных туфлях был знаменитым журналистом, она не сомневалась. Выудила из сумочки телефон и погуглила его имя только для того, чтобы узнать дату рождения.