— Кто тебе так поздно звонит? — спросила я, подойдя.
— Никто.
Он нажал на кнопку, сунул в карман телефон, как если бы он жег ему руку, и обогнул меня без единого слова, без единого жеста. Пока муж желал хороших снов нашим детям, я не двигалась с места, сердце разбилось вдребезги, мне было больно, я как будто задыхалась и жадно глотала воздух. Издалека доносился его голос, который вдруг стал чужим.
— Они тебя ждут, — сообщил он через несколько минут и направился в кухню.
Я проводила его взглядом: он взял стакан и налил виски. Очередная порция. Конечно, Янис всегда мог много выпить, но в последний месяц он переходил границы допустимого. Я однажды заметила, что неплохо бы пить чуть поменьше, он послал меня куда подальше. Запасшись выпивкой, он подошел к кухонному окну, закурил и уставился вдаль. Да, ему определенно хотелось оказаться где-нибудь не здесь, не с нами! Но мой мозг сражался, храбро пытаясь не верить в то, что все настойчивее лезло в голову, не верить осаждавшим меня подозрениям, не верить в то, что с нами сейчас происходило. Только не с нами. Это невозможно. И тем не менее…
— Мама!
Дети, как всегда, спасли меня. Я снова обрела дыхание, как если бы только что вынырнула из глубоких и мутных вод. Что ж, теперь я в состоянии пойти и пожелать им спокойной ночи.
К тому моменту, как Янис наконец-то вошел в спальню, я пролежала в постели без сна больше двух часов. По звуку шагов я поняла, что он шатается. Он разделся в темноте и свалился на кровать. Время шло, я догадывалась, что он не спит, и повернулась к нему. Он уставился в потолок, выражение лица было напряженным. Таким же, как много ночей подряд.
— Расскажи мне, в чем дело, — прошептала я.
— Ни в чем, Вера, я уже говорил. Дай мне поспать.
С этими словами он лег спиной ко мне, как делал это каждую ночь после открытия магазина. Я протянула ладонь, мне хотелось коснуться его тела, спрятаться в его объятиях, чтобы он меня успокоил, согрел и прошептал, что я все придумала и у меня начинается паранойя. Я ждала, что он произнесет: «Нет у меня никого другого, нет. Как ты могла до такого додуматься?» Пусть он скажет, что по-прежнему слышит нашу музыку, пусть поцелует меня, приласкает, и мы займемся любовью. Он не дотрагивался до меня уже несколько недель. Мы только иногда целовались, и всегда по моей инициативе. Он избегал физического контакта. Как если бы я вызывала у него отвращение. Рука упала, не дотянувшись до него. Первые подозрения зародились у меня на этом проклятом вечере открытия, заново пробудив неприятные ощущения, которые возникли, когда он бросил нас на каникулах. Я наблюдала за тем, как он красуется перед всеми этими людьми, которых я не знаю, как разговаривает с роскошными женщинами, которые смеются его шуткам, как обхаживает их и подает шампанское. А они пожирают глазами моего Яниса, моего мужа. Сердце болезненно сжималось. Тристан заметил мою растерянность и постарался меня успокоить, но из этого ничего не вышло, тем более что его самого явно сбивало с толку поведение моего мужа. Вокруг Яниса вертелось столько народу, все хотели его поздравить, кто-то стремился познакомиться, кто-то — сообщить о желании работать с ним. Я пыталась уговорить себя, что его просто затянуло в круговорот всеобщей эйфории, но поверить в это мне не удавалось. А вдруг он забыл, каким был раньше, и неожиданно понял, что хочет большего? Ну да, все ведь и началось с работы и с яростной жажды независимости. С тех пор прошло больше четырех месяцев, и он, вполне вероятно, вознамерился полностью изменить свою жизнь, избавиться от балласта, каковым стала для него семья. Ну да, седина в бороду, бес в ребро — обычное дело для кризиса среднего возраста. А если он уже пересек роковую черту? Вдруг он уже обнимал другую женщину, не меня? Я едва не застонала и вцепилась зубами в подушку. Каждый день я обещала себе, что найду момент, когда мы будем наедине, и вытрясу из него правду, не позволю в очередной раз ускользнуть от признания. Но меня удерживал страх. При мысли, что мои догадки подтвердятся, меня охватывал ужас: в глубине души я понимала, что это единственное реальное объяснение. Что еще способно вызвать такие перемены в поведении?! Мне не с кем было поговорить, я была совсем одинока.
Чтобы решиться набрать этот номер, мне понадобилось два дня, и вот в обеденный перерыв я позвонила ему. Он ответил после первого звонка.
— Да, — произнес он.
— Э-э-э… Добрый день, Тристан, это Вера. Извини, если побеспокоила.
— Добрый день, Вера, ты никогда меня не беспокоишь. Чем могу быть полезен?
— Ты встречался с Янисом в последние дни?
— Мы ненадолго пересеклись позавчера, я подумал, что он очень занят. А почему ты спрашиваешь?
— М-м-м… нет, нипочему… на самом деле…
— Что происходит?
— Каким он тебе показался?
— В тонусе. Хотя и немного скучает по концепт-стору, поскольку уровень адреналина резко упал.
Но в остальном все вроде в порядке. По крайней мере, я так думаю… А что, есть проблемы?
— Нет, все нормально, не нужно было приставать к тебе с этой ерундой.
— Вера, ты же знаешь, что можешь все мне рассказать. Я чувствую, что ты обеспокоена. Хочешь, встретимся, если ты предпочитаешь не обсуждать эту тему по телефону?
— Нет, нет. Все хорошо. До скорого.
Не дав ему ответить, я повесила трубку. Какая глупость — обратиться к нему: ворон ворону глаз не выклюет. Тристан — единственный друг Яниса, он никогда его не выдаст. Мне оставалось только собраться с силами, приготовиться к худшему и обсудить все с Янисом — откровенно и без обиняков. С каких это пор я боюсь поговорить с собственным мужем? До чего я докатилась!
Чуть позже, ближе к концу рабочего дня, у меня сидела клиентка, а мой телефон с выключенным звуком безостановочно вибрировал. Я постоянно косилась на сумку, стоявшую на полу рядом со стулом и как будто призывающую поскорее откликнуться. Меня охватило дурное предчувствие, и я не выдержала, сдалась.
— Вами займется коллега, — извинилась я перед клиенткой. — Люсиль!
— Да.
— Займись мадам, хорошо?
— А что случилось?
— Пока не знаю. — Я уже засунула руку в сумку. Когда я вытаскивала телефон, он снова завибрировал: звонили из школы. Зачем? Сегодня четверг, вторая половина дня, у Жоакима тромбон. Значит, они уже давно должны были уйти.
— Алло!
— Здравствуйте, мадам.
— Что-то с детьми? — с лету спросила я, пропустив обычные формулы вежливости.
— Ваш муж не пришел за ними.
Я вскочила со стула.
— Что?! — завопила я, натягивая куртку. — Не может быть!
— Прошу прощения, но они все трое стоят рядом со мной и ждут. С вашим мужем невозможно связаться. Продленка скоро закроется, и я решила, что должна предупредить вас.
— Правильно сделали. Скажите детям, что я уже иду. Постараюсь быть как можно скорее.
Я встала, обошла письменный стол и рванула к выходу. Люсиль позвала меня:
— Что происходит?
— Извини, мне нужно бежать, дети…
Я выскочила на улицу, оставив дверь агентства нараспашку, и помчалась как сумасшедшая к метро, расталкивая всех, кто попадался на пути. Ноги касались асфальта, но мне казалось, будто я падаю в бездонный колодец. Я попыталась дозвониться Янису, но он не ответил, и тогда я задыхающимся голосом наговорила на автоответчик:
Ты где? Дети! Ты забыл о детях!
Полтора часа спустя я открыла дверь квартиры, держа на руках рыдающую Виолетту. Эрнест с исказившимся от отчаяния лицом цеплялся за мою руку. Злой как черт Жоаким бросился к своему футляру с тромбоном — Янис должен был зайти за ним после обеда, — схватил его, бросил на пол и стал яростно пинать. Виолетта от ужаса заревела еще горше, а Эрнест совсем перепугался и спрятался за моей спиной.
— Никогда больше не буду играть на нем, мама! — орал Жоаким. — С музыкой покончено навсегда!
Он влетел в свою комнату и хлопнул дверью.
Как бы я хотела последовать его примеру, забиться под одеяло и постараться забыть обо всем! Но нет, отныне я перестану изображать страуса и прятать голову в песок — Янис уничтожает наш брак, но я не позволю ему искалечить жизнь детей. Если у него есть любовница, это моя проблема: Жоаким, Эрнест и Виолетта не должны платить по моим счетам. Янис может заставить страдать меня, но только не их!
— Мама, а где папа? — спросила Виолетта.
Я поцеловала ее в лоб, не зная, что ответить. Ради них я должна взять себя в руки, это мой материнский долг.
— Он нас забыл? — подключился Эрнест. — Он нас больше не любит?
— Нет, что ты?! Он всегда будет вас любить. Наверное, у него какие-то проблемы на работе, вот и все.
Я отвела младших прямиком в ванную и поставила под душ. Жоаким отказался покидать свое убежище. Я не настаивала, он уже слишком большой, чтобы заговорить ему зубы. Жалкие остатки энергии я употребила на то, чтобы развеселить Эрнеста и Виолетту, отвлечь их. Я брызгала в них водой, щекотала. Безуспешно, малыши оставались грустными и обеспокоенными. Они вслушивались в малейший шорох, надеясь, что отец вот-вот вернется, обнимет их, скажет, что любит своих бандитов больше жизни. Когда они надели пижамы, я усадила их перед телевизором, поставила готовиться ужин и заперлась в туалете. Мне не хотелось, чтобы они слышали, как я говорю по телефону. Сначала я позвонила Янису, и опять безрезультатно. Я не стала оставлять сообщений. Затем я связалась с консьержкой и спросила, свободна ли ее дочь и сможет ли посидеть с детьми. Каролина согласилась через час прийти. Не надеясь на отклик, я еще раз позвонила Янису и на этот раз наговорила на автоответчик:
Это опять я. Не приходи сегодня домой, я приеду к тебе вечером.
Я сидела на унитазе и всхлипывала, меня бил озноб, я дрожала и была без сил. Стерев с лица слезы, я покинула свое укрытие. Эрнест и Виолетта сидели на диване, прислонившись друг к другу, и впервые на моей памяти не ссорились из-за того, какой мультик смотреть. Я бы все отдала, лишь бы увидеть, как они с воплями вцепились друг другу в волосы. Я постучалась к Жоакиму. Он не ответил.