— Я не тороплюсь, Вера, — мягко подбодрил он. — Можешь спокойно рассказывать. Но я волнуюсь за тебя.
Я поставила чашку на журнальный столик и всмотрелась в него. Он был предельно серьезен.
— Э-э-э… не знаю, с чего начать… Вчера вечером… вчера вечером… я… Янис… Блин!
Я впилась ногтями в ладони, дрожа как сухой лист на ветру.
— Да что происходит?
Я изо всех сил зажмурилась, мои ноги подрагивали.
— Я узнала кое-что вчера вечером. Насчет Яниса. И… Я терла ладонями лицо, шмыгала носом, потом снова решилась посмотреть на него:
— Это напрямую касается тебя, и мне очень неприятно.
Он поднял брови. Я набрала побольше воздуха.
— Он кормит нас баснями уже несколько недель, а то и месяцев… все-все неправда.
В последующие четверть часа я, заикаясь, описывала ему масштаб катастрофы, просроченные задолженности, овердрафт по счету, гарантом которого является он, Тристан, потребительские кредиты. Он выслушал все, что я ему сообщила, не произнося ни слова, не проявляя никаких эмоций, оставаясь серьезным и внешне бесстрастным. Но я его уже знала достаточно хорошо, чтобы понимать: холодность — всего лишь признак предельной сосредоточенности. Я замолчала, а он и тут ничего не сказал, сложил ладони домиком и опустил ресницы. Может, он пытается сдержаться, а потом взорвется? Кто его за это упрекнет? У Тристана есть все основания впасть в чудовищную ярость, и вместо Яниса огребу я. Как будто мне и без того мало. Я перестала на него смотреть и, устремив пустой взгляд в пол, ждала приговора. Тристан тяжело вздохнул, но я не пошевелилась.
— Я был ему плохим другом, не желал замечать его проблем. Я бросил его.
Я так резко вскинулась, что у меня потемнело в глазах. Что он тут такое рассказывает? Не собирается же он искать оправдания Янису и бичевать себя за все глупости, которые тот наделал.
— Нет, это он нас бросил! Он обманывал нас. А разве банк тебе не сообщил?
— Однажды я действительно внес дополнительную сумму, но Янис в тот раз заверил меня, что со дня на день ждет проплаты от заказчиков, и я не стал дальше ничего выяснять, ведь я доверял ему. Потому и не потребовал подробного отчета. — Тристан раздосадованно вздохнул. — Он манипулировал нами — тобой, мной, банком. Знаешь, Вера, когда тебя загоняют в угол, ты способен на самые ужасные поступки. Я могу его понять.
Его слова ошеломили меня.
— Ты… ты его прощаешь? — заплетающимся языком выговорила я.
— Я этого не говорил, но мы в тобой в разном положении.
Он выпрямился, засунул руки в карманы и подошел к застекленному эркеру гостиной. Я уже присутствовала при такой сцене однажды вечером — перед тем, как Тристан предложил Янису стать его поручителем.
— Где он?
— В своей квартире или еще где-то… не знаю.
На его лице я прочла ужас.
— Как это, ты не знаешь?
Отчаянно стараясь не встретиться с ним глазами, я продолжала сидеть, а он приблизился ко мне.
— Кажется, я понимаю, что это значит, — кивнул он.
Я набрала побольше воздуху, потерла ладонями плечи и покосилась на него. Тристан показался мне еще выше, чем обычно. Он пристально посмотрел на меня.
— Что ты намерен делать? — спросила я, стремясь избежать новых вопросов насчет Яниса и меня.
— Взять тайм-аут, обдумать сложившуюся ситуацию, проверить все счета, позвонить в банк и встретиться с Янисом. — Он помолчал. — Спасибо, что предупредила меня.
— Я решила, что это моя обязанность. Ладно, оставляю тебя, я и так уже здорово опоздала на работу.
Я встала, моя броня стремительно покрывалась трещинами.
— Как дети? — спросил он, пока я шла к двери.
— Тут все сложно, — услышала я собственный неуверенный голос.
— А ты?
Я остановилась:
— Я нормально.
— Ты не умеешь врать, Вера.
— У меня нет выхода, Тристан, мне нельзя сорваться, начать рыдать, вопить.
— С детьми — нельзя, тут ты права, а со мной — совсем другое дело.
Я задрожала с удвоенной силой и поняла, что шлюзы вот-вот откроются. Я отчаянно пыталась сдержаться, но слезы впервые со вчерашнего вечера подкатили к горлу, подкатили исподтишка, застав меня врасплох. Я услышала, что Тристан идет ко мне, но продолжала стоять отвернувшись. Ну почему я такая слабая? Я вздрогнула, когда он положил ледяную руку мне на плечо и сжал его.
— Кому ты можешь излить душу? Шарлотте?
Я покачала головой.
— Люку?
— Нет, — ответила я едва слышно.
— Они начнут читать тебе мораль, скажут, что с самого начала были правы насчет Яниса, и я, как мне кажется, достаточно хорошо тебя знаю, чтобы догадаться, что это вряд ли тебе поможет.
Что я могла ему ответить, если он во всем прав? Он еще сократил расстояние между нами, мы уже касались друг друга.
— Мне так плохо без него, Тристан. Он меня обманул, это невыносимо… и совсем на него не похоже…
Я сгорбилась и спрятала лицо в ладонях. Он дал мне поплакать, ничего не говоря и не снимая своей холодной, но заботливой руки с моего плеча.
— Я отвезу тебя в агентство.
— Спасибо. — Я даже не попыталась возразить.
Мы ехали в полном молчании. Возле самого офиса Тристан нарушил его:
— Если я чем-то могу помочь, не стесняйся.
Мне было все так же плохо, хотя присутствие Тристана успокаивало: я боялась его гнева, а он поддержал меня.
— Ты и так уже столько делаешь… Как я осмелюсь просить тебя еще о чем-то, зная, что тебе предстоит расплачиваться за последствия Янисовой безответственности?
— Вера, давай мы все проясним. Раз и навсегда, я не намерен повторяться! Я вас не брошу — ни тебя, ни его. И совершенно не важно, что между вами происходит. Береги себя и детей, это главное.
Его явственно ощутимая властность не оставляла места для возражений. Он затормозил во втором ряду перед самым агентством.
— Хорошо. Тогда я попрошу тебя только об одном, — выговорила я. — Позаботься о нем.
Я вышла из машины и закрыла дверцу.
Глава 13Янис
Ну вот, теперь Вера узнала, что я полное ничтожество и поставил в тяжелейшее положение ее и детей. Я все разрушил, и во всем виноват только я сам. Оказалось, что у крутого мужика, каковым я себя считал, глиняные ноги. Та сила, которой я раньше был наделен, целиком и полностью зависела от Вериной силы, Вериной любви. И их я тоже растоптал. Вчера вечером жестокость ее слов и взглядов продемонстрировала всю глубину ее разочарования, едва ли не отвращения ко мне и ее гнев за тот вред, который я нанес нашим детям. Я знал, что когда-то это случится. Я и раньше не многого стоил, но после того, как она ушла и я остался без нее и без детей, я стал вообще никем. Без них я — пустое место. Вернее, нет, без них я — пигмей, утративший боевой дух, жалкий червяк, у которого кишка тонка сражаться, без них мне не выплыть.
Что же такое произошло? Из-за чего я пал так низко? Никто не принуждал меня, не отнимал у меня разум и чувство ответственности, а заодно и умение трезво мыслить. Я сам почему-то решил, будто участвую в компьютерной игре, где через час-другой можно заиметь новую жизнь, тогда как в реальности второго шанса не бывает. Получилось, я сыграл в русскую рулетку и мне с первого раза досталась пуля.
В дверь постучали. Сквозь стекло проступил темный силуэт Тристана. Только этого не хватало. Значит, в моем револьвере не одна пуля, а две, и вторая вот-вот прикончит меня, но не положит конец моим мучениям.
— Заходи, не заперто! — крикнул я, не вставая с пола. Что он и сделал и появился на пороге — безукоризненный, как всегда, впечатляюще представительный в своем костюме без единой морщинки. Я заметил, что в последнее время он как-то налился силой, от него исходила уверенность, мощь, которая все больше подавляла меня. Я растворялся в тени, а он сиял еще ярче. Можно было подумать, что он высасывает мою энергию. Впрочем, это его право, учитывая, какие деньжищи я у него высосал. Смерив меня взглядом, он подошел ближе, пробираясь через мой бардак, презрительно косясь на грязищу, на раскиданные по полу бумаги. Он схватил и внимательно прочитал несколько документов, после чего положил их на стол. Я не пытался его остановить. На черта? С тех пор как Вера все узнала, жизнь полетела в тартарары, так что чуть меньше, чуть больше… Потом он направился к кухонному столу, поставил кипятить воду, щедро сыпанул молотого кофе во френч-пресс, сполоснул две чашки. Пока он изображал из себя бармена, я закурил. Он стоял спиной ко мне, передо мной были только его ухоженные руки, и я подумал, что они сильнее моих мозолистых и покалеченных граблей. Когда он приблизился, у меня не нашлось сил, чтобы встать с пола и взять протянутую чашку. Он отступил на несколько шагов, не стал садиться, оперся о письменный стол. Бесстрастный и непроницаемый, он наблюдал за мной. А я ощущал себя еще более жалким.
— Вера была у меня сегодня утром, — сообщил он металлическим голосом.
Я ахнул и схватился за голову.
— Удивительно, Янис. Я считал себя прозорливым, но был неправ. Я воображал тебя сильным, энергичным, мужественным человеком, которого ничто не может поколебать и уж тем более свалить. Человеком, на которого можно положиться, которому можно полностью доверять. А теперь не знаю, что и думать…
Он решил прикончить меня, и я это заслужил.
— Я сам виноват, что ошибся в тебе. Когда я вижу масштабы бедствия… я задаю себе вопрос: кто толкнул тебя к тому, чтобы загнать свою семью в такой капкан? Ты подумал о Вере, о детях? Об их будущем? Ты подтвердил справедливость критики в свой адрес. Получается, Люк с самого начала знал тебе цену! Что произошло? Ответь мне!
— Не знаю… Не понимаю, как мог докатиться до этого. Меня втянуло в какую-то адскую воронку. Как будто я подписал договор с дьяволом и он потребовал расплаты.
— Почему ты предпочел одиночество и скрытность? Больнее всего то, что ты ни разу не поговорил со мной. Подумать только, я считал, что мы друзья!
Я наконец взглянул на него. Как я мог с ним так поступить? Заставить его платить за мои ошибки? Он предложил мне свою дружбу и доверие, он верил в меня, как не верил никто до него.