— Никогда, — прошипел я.
— Извини, я отклонился от темы, — продолжил он. — Так вот, сегодня утром она мне сказала, что больше не хочет не только видеть, но даже слышать тебя. Вот мне и любопытно, как ты узнал.
— Школа… мне позвонили из школы. Для них я пока еще отец своих детей.
— Твой телефон заработал?
— Это ты его вырубил?
— Если бы ты услышал отчаянный призыв Веры, он разбил бы тебе сердце, а я бы этого не пережил, клянусь.
— Стоп! — крикнул я, снова приготовившись врезать ему.
— Эй, спокойно, Янис! Не думай, что, если ты меня не ударил, я передумал уничтожать тебя и вредить Вере.
— А что еще ты можешь мне сделать? — грустно и одновременно зло засмеялся я.
Что может быть хуже того, что он уже сотворил?
— Все проще простого, Янис. Пока ты не дергаешься, остаешься на месте, ну, на своем новом месте, смирно держишься на заднем плане, я продолжаю прикрывать тебя в том, что касается долгов. Но стоит тебе совершить одно неверное движение, попытаться предупредить жену или настроить детей против меня — и я тут же звоню в банк и выхожу из игры. Подписывая бумаги, ты даже не обратил внимания на то, что у вас с Верой солидарный долг, то есть когда банкиры потребуют возврата денег, они получат право наложить арест на ее зарплату и она больше не сможет выплачивать ипотеку и кормить детей… В общем, можешь сам представить, какой ад вас ждет.
Мы заключили брак в режиме совместного владения собственностью. Как я мог повести себя так глупо?
— Ты воплощение дьявола!
— Слишком большая честь для меня! Не преувеличивай… Между прочим, Янис, согласись: не запутайся ты со своими расходами на концепт-стор, все было бы иначе… по крайней мере пока… — Он встал, обогнул стол и подошел ко мне. — Ладно… Тебе давно пора работать. Деньги сами собой не появятся. Да и мне уже надо идти, я ведь забираю днем детей из школы.
— Стой!
— Ну хорошо, сделаю тебе маленькую поблажку. Хочешь заняться ими в ближайшие дни?
— Мне твое разрешение не нужно. С завтрашнего дня школа на мне, Веру я предупредил.
Он недовольно поморщился, потом хохотнул:
— Отлично, давай еще немного поиграем. Можем устроить небольшой мужской поединок, но учти, я тебя сильно опередил. Это было так легко! Между нами говоря, Янис, ты несколько обманул мои ожидания. Вера считает тебя полным ничтожеством, так что я спокоен. К тому же дети легче примирятся с твоим отсутствием, если делать все постепенно. Но, знаешь ли, это мало что изменит. Жоаким очень резко настроен против тебя. И представь себе, когда я прихожу, Виолетта уже называет меня папой.
Я шагнул к нему, замахнулся. Он предостерегающе поднял руку:
— Внимание, не забывай о том, что я сказал. Не делай ничего, что могло бы меня разозлить, понял?
В его взгляде сверкнула дьявольская искра.
— Наша милая беседа останется между нами, не правда ли? Ты уже столько лгал Вере, что чуть больше, чуть меньше…
Я должен был срочно уйти, потому что мне безумно хотелось как следует врезать ему и продолжать бить и бить, еще и еще, чтобы заткнуть этому психу его поганую глотку, чтобы выплеснуть свой гнев и омерзение. Он надругался над нашей жизнью, и если я не хочу, чтобы дело дошло до полной катастрофы, придется мне присутствовать при гибели нашей семьи в качестве зрителя.
— Хорошего дня, — пожелал он.
Вместо ответа я хлопнул дверью. Что было глупо и смешно, но что еще я мог себе позволить?! До сих пор я не верил в существование преисподней и, выходит, ошибался, потому что сейчас я горел в адском пламени. Мне никогда бы не пришло в голову, что может существовать человек, подобный Тристану. Он хочет присвоить мою жизнь! И что это означает? Кто я такой, чтобы моя жизнь была такой вожделенной? Нормальный женатый мужик, с детьми, с самой что ни на есть обычной работой, в разгар кризиса сорокалетних. Почему это свалилось на меня? На нас? Месяцами Тристан водил нас за нос. И чем это кончилось? Отныне я не имею права защищаться, сражаться, чтобы спасти, сохранить и защитить свою семью от психопата, которого сам привел в дом. Если бы Тристан был нормальным, как я считал всего несколько дней — нет, часов — назад, я бы бился на равных, чтобы удержать жену, остаться отцом своих детей, но этот безумец связал меня по рукам и ногам. Он с самого начала все предусмотрел, все обстряпал. Я ничего не смогу сделать, мне придется пассивно наблюдать за тем, как он заглатывает Веру с детьми. Я даже не могу призвать Веру быть бдительной, потому что полоумным она сочтет меня. Не говоря уж о том, что она, возможно, полностью подпала под его влияние и в этом случае навсегда закроет для меня двери, так что я не смогу следить за тем, что там происходит. Я был совершенно оглушен и подавлен. Что мне остается, кроме как забиться в берлогу и ждать пробуждения от этого кошмара? Я мог напиться, чтобы все забыть и чтобы обо мне все забыли. Тристан только этого и ждет. Я знал, что он наблюдает за мной из окна своего кабинета и наверняка торжествует. Нет, я не позволю ему так легко выиграть! Не имея ни малейшего представления о том, как с ним справиться, я все же решил ни за что не упрощать ему задачу.
Наутро, ровно в восемь пятнадцать, я постучал в дверь нашей квартиры. До меня донеслись голоса детей, я улыбнулся впервые неизвестно за сколько дней и ощутил мощный прилив энергии, несмотря на то, что ночью не сомкнул глаз, старясь найти какую-нибудь уловку, чтобы обмануть бдительность Тристана и уничтожить его власть над нашей жизнью. Озарение на меня не снизошло, однако я принял решение: сделать все, чтобы Вера осознала, что ему доверять нельзя. Это риск, но тут уж ничего не поделаешь. Как я мог не предупредить ее об опасности, позволить бездумно ринуться в пасть зверя?! Она должна знать, что тот, кто планирует наложить на нее свои вонючие лапы, — последняя сволочь. Я обязан защитить ее любой ценой, я больше не имею права на ошибку. Вера открыла дверь, уже одетая, готовая идти в школу. У нее по-прежнему было нездоровое измученное лицо, и она, как мне показалось, удивилась, увидев меня. После ее ухода от меня при каждой встрече я должен был сдерживаться, чтобы не дотронуться до нее, не откинуть со лба прядь волос, не сжать ее в объятиях. И ежесекундно вспыхивал один и тот же неотвязный вопрос: она еще любит меня?
— Привет, — робко выдавил я.
— Ты пришел…
— Да…
Мне удалось поймать ее взгляд на несколько секунд, и я уловил в нем зарождающееся смятение. Но она отвернулась и разрушила чары.
— Ребята готовы.
— Папа! — закричали хором Эрнест и Виолетта.
Вовсе они меня не забыли. Они бросились ко мне, я подхватил малышей на руки, крепко прижал их к себе, зажмурился и вдохнул их запах. Через несколько мгновений я открыл глаза и встретил умоляющий, полный тоски взгляд Жоакима. Я опустил на пол младших и спросил:
— Что-то не так, Жожо?
Жоаким насупился:
— Мы опоздаем в школу.
Он повесил на спину ранец, поцеловал Веру и вышел на лестничную клетку, чтобы вызвать лифт. Я повернулся к Вере:
— Что с ним такое?
Вера возмутилась:
— А ты как думаешь? Ребенок не понимает, на каком он свете, на каком мы свете… — Она вздохнула и робко попыталась извиниться: — Прости, я не собиралась нападать на тебя прямо с утра.
— Ничего страшного.
— В котором часу мы возвращаемся? — спросил Эрнест, протискиваясь между Верой и мной.
Я вопросительно вскинул на нее глаза.
— После продленки, — ответила она и снова обратилась ко мне: — Вчера Тристан настоял на том, чтобы забрать их раньше, и повел на прогулку. Но я полагаю, что ты согласен со мной и мы не станем менять наш распорядок, который и так уже сильно нарушен. В любом случае, когда я вернусь на работу, им все равно придется ходить на продленку.
Я настолько сомневался в себе и в собственных ощущениях, что не понял, действительно ли она упомянула Тристана с раздражением. Неужто Вера тоже начинает спускаться с небес на землю и о чем-то догадываться?
— Нечего ему принимать решения насчет наших детей. Приведу их тебе, когда скажешь.
— Нет, я сама.
— Вера, ты больна, а когда ты болеешь, я забираю их из школы, ты же знаешь, мы всегда так делаем. Давайте, ребята, вперед!
Эрнест и Виолетта взяли меня за руки и потянули в лифт.
— Янис! — позвала Вера.
Я всмотрелся в нее, и ее невероятная хрупкость потрясла меня.
— Спасибо тебе, — выдохнула она. — До вечера, мои маленькие.
— До свидания, мама.
Она захлопнула дверь, не дав мне вымолвить ни слова. Пока мы шли в школу, Виолетта трещала без умолку, вцепившись в меня, словно в спасательный круг, Эрнест носился взад-вперед, а Жоаким угрюмо молчал. Только у школьных ворот он поднял ко мне свое грустное личико. Я поставил Виолетту на землю и присел на корточки поближе к сыну:
— Ты хочешь что-то сказать или спросить?
— Сегодня вечером придешь ты?
— Да.
— Честное слово?
— Конечно, я буду вовремя.
— Не Тристан придет? Ты правда обещаешь?
В его голосе явственно проступала паника.
— Есть какие-то проблемы с ним?
Он отвел глаза.
— Жожо! Ответь мне.
— Прости, папа, я не должен был ему звонить, когда мама заболела, но нам было очень страшно.
— Ты все правильно сделал. Не нужно винить себя, во всем виноват только я. Это все, что тебя беспокоит, или есть еще что-то?
Он яростно размахнулся ногой и нанес удар в пустоту.
— Он слишком часто бывает у нас. Мне не нравится, как он ведет себя с мамой, он какой-то странный, и потом…
— Что?
— Он собирается заставить меня заниматься тромбоном. Вчера после школы он говорил, что купит мне новый инструмент.
Тристан намерен все украсть, его безумие не имеет границ. У меня снова зачесались кулаки — теперь он ведет атаку на детей.
— А ты совсем не хочешь?
— Хочу, но с тобой, а не с ним. Я хочу, чтобы ты вернулся домой, папа. Чтобы все опять было как раньше, когда ты работал с Люком.