— Я же сказала, что всё сделаю. У Лики не будет сомнений.
Снова пауза, а затем слышу тихое, но ёмкое:
«Чёрт бы тебя побрал».
Судя по всему, Ирина трубку кладёт, а это значит, до разоблачения несколько секунд.
От решения меня разделяет лишь один шаг. Вперед или назад.
И я всё же отхожу, унимая пульс.
Предупрежден — значит вооружен.
Глава 23
Я успеваю присесть за свободный столик и, унимая сердцебиение, замечаю, как в зал входит Ирина. Спокойно, Лика. Она меня не видела, а значит, есть все шансы узнать, какого чёрта ей нужно. Пусть и придётся разгадывать ребусы, но я хотя бы смогу понять мотивы.
Макарова лишь на секунду замирает, но сразу же встречаясь со мной взглядом, немного кивает головой и направляется ко мне. Уверенная, самодостаточная. Лживая.
— Лика, как хорошо, что вы пришли, — говорит она, занимая место напротив.
Ответить я не успеваю, к нам подходит официант и услужливо интересуется, что мы желаем. Я желаю знать правду, но пока что озвучиваю лишь заказ, Макарова тоже выбирает кофе, и официант удаляется, а я поражаюсь её выдержке. Ирина смотрит в глаза так прямо и открыто, даже губы в улыбке растягивает, вот только я в ответ не свожу мрачного взгляда:
— Я с удовольствием выслушаю, что хорошего вы видите в нашей встрече.
Теперь усмехаюсь, глядя как женщина меняется в лице. Да, показную доброжелательность я демонстрировать не собираюсь, хоть и решаю молчать, о том, что подслушала её разговор с неизвестным. В конце концов, у меня есть и без того веская причина не выражать восторг.
— Вы из-за отмены проекта? Простите, ради бога, так вышло. Сначала авария, потом завал на работе, и… кое-что ещё. Об этом я и хотела поговорить с вами.
— Так говорите.
Ирина вздыхает:
— Лика, я вам совсем не враг.
— Допустим, — откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки; да, я закрываюсь, намеренно показываю, что церемониться не собираюсь. Если она хочет что-то мне сообщить по чьему-то приказу, пусть делает это, а не святую простоту изображает. — Я внимательно вас слушаю.
Повисает пауза. Она кажется мне вечностью, хотя, возможно, проходит не так уж много времени. Ирина трогает салфетку, мимолетное движение, почти незаметное, лишь на секунду я вижу, что её пальцы охватывает дрожь, собирается женщина довольно быстро, однако этот небольшой жест даёт право мне предположить — если Ирина и спокойна внешне, то всё же испытывает некую нервозность.
Макарова сжимает губы и, возможно, собирается что-то сказать, но её спасает официант. Он подносит кофе, и теперь слишком медленно расставляет чашки; всё это время Ирина взгляд так и не сводит, вряд ли она читает мои мысли, но однозначно прикидывает, что у меня на уме.
Впрочем, это взаимно.
И когда мы снова остаемся наедине, делает глубокий вздох и немного наклоняется:
— Лика, вам угрожает опасность, — говорит она понизив тон, и словно что-то может произойти прямо сейчас, оглядывается по сторонам.
Ну допустим, это не такая уж и новость.
Но даже если так, становится интересно не откуда она это знает, а зачем говорит. Хотя здесь всё вполне очевидно — намерение помочь и содействие вполне могут сойти за дружелюбие, но только не в этот раз.
Скорее всего, она замечает недоверие с моей стороны, поэтому добавляет:
— Я не должна вам этого говорить и сейчас очень рискую, но поверьте, вам из города лучше уехать.
— Вы поэтому проект отменили? Чтобы я смогла покинуть город, не обремененная обязательствами? — я, конечно, ничего такое не думаю, то, что это сарказм подтверждаю наигранно сдвинутыми бровями.
Опираюсь локтями на стол и берусь за чашку, кручу её в руках какое-то время, горячий напиток обжигает пальцы, аромат ударяет в ноздри, и пока Ирина собирается с мыслями, я делаю несколько небольших глотков. Всё жду продолжения, разглядывая как женщина борется сама с собой.
Если бы это было возможно, «Оскар» за лучшую женскую роль она бы получила заслуженно.
Вот только из зрителей здесь только я, а то, что я в курсе её роли, Макарова и не подозревает, становится даже интересно, что же она ответит. Но Ирина невозмутима:
— В нашем городе есть очень влиятельный человек, — говорит она так просто, хотя и делает вид, что чем-то напугана. — К сожалению, хоть он и уважаемая в административных кругах личность, однако на народ ему с высокой колокольни.
— Допустим у нас в городе такие не редкость. Ответьте, причем здесь я?
— К сожалению, я не знаю, в чём его интерес, но он явно не хочет, чтобы вы лезли в его дела. Вы даже не представляете, кто пляшет под его дудку.
— Для того, чтобы не влазить, я должна хотя бы знать имя.
— Вы его хорошо знаете, Лика.
— Но что-то мешает вам мне его назвать.
Теперь она откидывается на спинку стула, немного прищуривается, но продолжает:
— Я ведь вас совсем не знаю. И как бы не хотела помочь, понятия не имею, что за этим последует. Ваша реакция может привести к необратимым последствиям. Я тоже могу пострадать.
— Даже так? — брови я поднимаю вполне искренне. — Давайте к сути. Времени у меня немного, хотелось бы выяснить, почему я сижу здесь уже полчаса и не могу понять, какого чёрта.
— Лика, — повышает немного голос Ирина, но тут же сдувается, снова оглядывается, выдыхает и продолжает: — Поймите, если я вам расскажу всё, это может стоить жизни не только мне, но и вам. Эта авария… — женщина запинается. — Вы же слышали про неё?
Киваю, обозначая, что в курсе событий. Даже интересно, как Ирина начнёт заливать сейчас.
— Её подстроили, понимаете? Я совершенно не виновата, это сделано, чтобы меня припугнуть.
— Сбитые пассажиры наверняка с вами не согласятся.
— Эти пассажиры бросились мне под колёса, не думаю, что они не в курсе, зачем это сделали.
— И вы, прикрываясь тяжелым состоянием, надеялись избежать наказания?
— Хорошо, — женщина будто сдаётся. — Вы можете мне не верить, но я прошу вас об одном. Будьте осторожны с теми, кто вас окружает. В попытке вам помочь, я всунула нос, куда не следовало, за это и получила. Но я хочу вас предостеречь, будьте наготове.
— Вы очень добры, — усмехаюсь в ответ. Но Ирина будто не замечает иронии.
— Я просто не терплю несправедливости.
Женщина делает паузу, наверно, для эффекта. Она всё же продолжает:
— У вас есть не только враги, но и друзья.
Протягивает мне плотную карточку, на ней номер телефона и больше никаких контактов. Поднимаю брови, ожидая ответа:
— Если вам понадобится помощь, просто позвоните. Это мой хороший знакомый, знает, как можно выехать из города, минуя официальные трассы, правда падок на деньги, заплатить придется немало, зато исчезнуть можно, будто вас и не было в городе.
— Допустим, я вам верю, — говорю не совсем искренне. — Вот только не понимаю, что требуется от меня.
— Скоро вы всё узнаете. А пока что… Вам нужно делать вид, что ничего не происходит. Продолжать вести обычный образ жизни. Единственное… нам нужно будет видеться время от времени, чтобы придерживаться легенды, будто у нас завязались приятельские отношения.
— А если я откажусь?
— Они найдут другой способ на вас повлиять, поверьте.
— И кто же эти они, вы, конечно, не сообщите?
Макарова, разумеется, отрицательно качает головой.
Даже смешно становится. Просто допустить, что всё так, я разве настолько важная персона, что ко мне подбираются со всех сторон? Знать бы ещё, что именно от меня нужно, наверняка есть что-то, что знать я должна. Но по какой-то причине, не в курсе. Я уверена, что Ирина всё это говорит, чтобы я действительно прониклась к ней. Интересно придумано.
Ведь вызвать доверие так просто, всего лишь обозначив, что ты союзник, и что готов идти против невидимого врага. Да и поверить в ложь совсем не сложно, если разбавить её правдой.
И что же выходит. Ко мне подсылают Ирину, чтобы она что-то разнюхала, конечно, прямо она сейчас не скажет, это даже было бы странно, если бы она вдруг принялась со мной откровенничать. А так вроде как обозначает, что готова помогать, но будто боится моей реакции, оттого и не договаривает. Делает вид, что проверяет, можно ли мне самой доверять. Хороший ход.
А ещё по её словам, ей угрожают. Допустим, ей по-настоящему пригрозили шантажом, вот только в то, что она мне подруга, я не верю. Слышала разговор, и вряд ли бы Ирина в ущерб себе самоотверженно шла мне навстречу. Да уж.
С подругами мне совершенно не везет. Одна влюбилась в моего мужа, другая вообще ненастоящая, к тому же предлагает притворяться приятельницами.
— А сейчас вы не можете мне рассказать, что происходит? Что именно хотят узнать? Быть может, я бы просто ответила и не пришлось бы использовать сложные схемы.
Усмехаюсь, а Ирина качает головой.
— Мне скажут, что делать, когда убедятся, что мы в хороших отношениях, понимаете?
Какое-то время просто молчу. Перевариваю.
Если бы я не слышала, что её обязали всё это сказать, поверила бы я ей? Вряд ли. Но точно закралась бы мысль, что Ирина всерьёз хочет мне помочь.
— Зачем вы это делаете? — прерывая паузу, задаю вопрос слишком громко. Ирина оглядывается снова, хочется ей аплодировать, настолько хороша игра.
И всё же надеюсь получить откровенный ответ. Нет, я понимаю, что вслух он не прозвучит, но есть шанс увидеть по глазам.
— Вы мне нравитесь, Лика. В вас чувствуется стержень, я, конечно, слышала вашу историю, правда из недостоверных источников, сеть есть сеть, но кое-что написано верно, вы не сломались. Вы идёте по жизни дальше, преодолевая все преграды. И я вполне понимаю, почему так много людей хотят попасть к вам на тренинг. Вы сама пример.
— Не так уж и много в свете некоторых событий, — приходится возразить.
— Вы просто не знаете, скольким запретили с вами работать.
А вот в это я верю, хоть и делю все слова Макаровой на два. И всё же они меня цепляют. Если бы Ирина только знала, какая боль не даёт мне сломаться…