— Потому что он талантлив.
Мысленно отмечаю, что упоминаю его в настоящем, не могу в прошлом, ещё не желаю принимать действительность. Точно знаю, что мой бывший муж продвинулся не только благодаря связям. Я видела его проекты, я знаю, сколько сил он в них сложил. И пусть иногда занимался деятельностью не совсем законной с подачи отца, но в его дизайнерских качествах сомнений нет. Астахов на это лишь головой качает.
— С такой финансовой поддержкой и с такими связями удивителен был бы другой исход, вот только узнал я об этом, когда уже вложил всё, что у меня было. И ладно бы кто другой, но меня обошёл именно он. Как понимаешь, моя ненависть теперь только росла. Зато во время подготовки к проекту, я познакомился с интересным человеком, с которым мы начали активно заниматься восстановлением старинных вещей: мебель, самовары, я тебе рассказывал, — поясняет Глеб и я киваю, — оказалось, он родом из Сафроновского. Вот и затянул меня туда, сам к тому времени переехал, но знакомые остались, очень много вещиц мы получали именно оттуда. Примерно в это же время появились слухи, что район, который и так уже наполовину расселён, хотят стереть с лица земли, потому что терпение верхов на исходе, договориться с теми, кто остался, не выходит. Людей буквально выживают. Сначала предлагали за копейки землю выкупить, и кто-то благоразумно согласился, а тех, кто остались чем только не запугивали. Но эти идейные глупцы не давали добро. Как будто они не понимали, чем их война закончится. Фамилии, от которых поступали угрозы, звучали уже знакомые, я любопытства ради приходил не некоторые встречи жителей, вливался к ним. Я сначала просто наблюдал, слушал. Слухи, что есть некая управа на Юдина, были, но конкретики — нет. Никто ничего не знал.
Глеб замолкает, я чувствую, к чему мы подбираемся, замираю, и Астахов продолжает говорить:
— История, как говорится, ходила уже лет пятнадцать и приобретала разные формы, пока не затихла. Якобы ещё на заре своей карьеры Мирослав пытался отхапать землю, но тогда, ещё по неопытности, не всё предусмотрел. По рассказам, у него был помощник в администрации, с которым они рассорились, и в итоге разошлись, а этот парень успел провернуть сделку, он сам проживал в том районе, и вроде как подговорил жильцов, уж не знаю, сколько вложил средств, но выкупил некоторые земли в самом центре, опередил. Юдин же не всё проверив, подписал важный документ, присвоив земли, которые, как считал, принадлежат тем, кто без вопросов был согласен их продать, кого запугивал. Он и не собирался церемонится, поэтому просто оформил бумаги, решил вопрос во всех структурах, заверив, что проблем не будет, он всё уладил. И в итоге очень удивился, что право собственности не у них, выяснил он это на последнем этапе, в то время порядка в таких вещах не было. Полномочиями он уже тогда обладал немалыми, бардак в структурах в то былое время позволял подмахнуть документы, вот только мешало одно «но» — бывший товарищ, в настоящем враг, который теперь являлся реальным владельцем земель. Юдин торопился, отчёт он уже тем, кто выше, предоставил. Получается, таким образом, подставил старших товарищей. Если бы строительству дали ход, или за решётку бы Мирослав угодил, или его бы отправили на тот свет свои же, потому что бабки немалые крутились в обороте. И надо же, вышла странная история, — Глеб в этом месте сосредоточенно сдвигает брови, — тот, кто земли выкупил, погибает в автокатастрофе, документы в итоге пропадают, в кадастре всё подчищается, свидетелей нет, остались только разговоры, которые вскоре тоже утихают. Так это или нет, подтверждений нет, историю я и сам узнал на одной из встреч самых избранных, Юдина боялись, болтали осторожно. Потому что как ни крути, а в итоге земля принадлежит ему, а сам он вроде как чист. Но на какое-то время он приостановил выкуп земли, то ли боялся, что документы всплывут, да и связей ещё не было таких. То ли, также по слухам, появилась информация о запрете на строительство. Уж не знаю, как он отмазался от верхов, но тишина стояла некоторое время подозрительная. Шло время, Юдин постепенно возвращался к этому проекту. Даже наглел. Да, новый проект в этот раз гораздо большие деньги принес бы, чем тот, пятнадцатилетней давности. Гораздо большие. Поэтому препятствия практически обесценивались в его глазах.
Если вначале рассказа Астахов посматривает по сторонам, то сейчас уже не сводит с меня взгляда, а у меня к горлу подкатывает ком, мне кажется, что я вот-вот в обморок рухну, но просто права на это не имею, не дослушав. Поэтому продолжаю стойко выдерживать натиск фактов, к этому времени прекрасно понимая, кто был тем самым помощником Юдина.
— Но я забежал вперед, — усмехается Глеб, закрывает глаза, трёт переносицу, я скрещиваю руки на груди, всё больше закрываясь, Астахов всё равно продолжит, а я так и не могу прийти в себя. — Я должен пояснить один момент. Та девушка, которая от меня ушла, довольно быстро стала Демиду неинтересна. Они и пробыли вместе несколько месяцев, вышвырнул он её легко и просто, ты знаешь, как он умеет, — больно царапает правдой Глеб. — И она, конечно, потом ко мне прибежала, но я не принял. Со временем оказалось, чувства к девушке прошли, а ненависть к Бронскому осталась. Вот так бывает.
— И как всё это оказалось у тебя? — нетерпеливо задаю вопрос, пока ещё не понимая, зачем мне история про былую любовь Глеба.
Астахов догадывается, о чём говорю.
— Я продолжу, — усмехается он. — Не спеши, Лика. Это важно. В общем, с девушкой дела я решил, и, быть может, я оставил бы затею поквитаться с Демидом, миру показать, чего стою, и хоть история с этим районом мне была интересна, но я пока что не знал, что с ней делать, к тому же бизнес начал приносить результаты, но однажды я знакомлюсь с другой милой девушкой. Представляешь, такая ирония, меня она тоже бросает, причем когда я подвожу её к старой хрущевке, где она проживала, — говорит Глеб, усмехаясь, и я снова слышу в его словах контекст. — Представляешь, подъезжаем к обшарпанному дому после свидания, а во дворе стоит огромный чёрный джип, как нелепость по ошибке оказавшаяся в чужом мире, ты бы видела глаза моей девушки, когда этот мажор выходил из машины, и когда у подъезда свою возлюбленную целовал. — Глеб нервно смеется. — Моя иномарка хоть и немалых денег стоила, а против этого джипа, конечно, шансов не имела. Девушка, вот эта, которая далеко не принцесса с приданным, мне заявила, что вот таким нужно быть, чтобы к ней подкатывать, нет, на этот раз чувств у меня не было, интересовало меня только её тело, но самолюбие было задето. Потому что дело было не только в её отказе. Догадалась, кому джип принадлежал?
Молчу, прекрасно понимая, что речь про Бронского. И что хрущёвка наша. Там, где мы с Маленой квартиру снимали. Глеб словно читает мои мысли.
— А кто девушка, догадалась? — снова усмехается. И даже не подозревает, что мне уже рассказала Оксана. Я даже не пытаюсь подавить волну гнева. Но Астахов, как будто не замечает моего состояния, он продолжает свой рассказ, и я радуюсь, что мы на свежем воздухе, потому что лишь порывы ветра порой приводят меня в чувства.
— Ладно, не суть. Как там ты говоришь, чтобы стать успешным, ты должен хотеть результата, так же как дышать. Не просто лениво ждать удачи, а понимать, насколько необходимо выполнить поставленную задачу. Невыполнение лишает воздуха, необходимого для жизни. Да, Лика, я помню твои лекции. И говорил тогда правду, ты меня здорово зацепила с первого взгляда. Я очень многого добился за короткий срок, и Бронского можно поблагодарить даже за то, кем я стал, — Глеб делает паузу и понижает тон: — Но я, выходит, неблагодарный.
Он ещё гипнотизирует меня взглядом какое-то время. Я не выдерживаю, резко подхожу к парапету, опираюсь локтями, берусь за голову. Невыносимо.
Глеб какое-то время молчит, а я привожу мысли в порядок.
— Хочешь узнать, почему подстроил нашу с тобой встречу?
На этих словах я резко оборачиваюсь. Очень хочу. И даже не совсем верю своим ушам. После рассказа Глеба я примерно представляю, что знакомится он со мной не случайно, но откровений даже в этом не ожидаю. Но как выясню позже, всё слишком связано. Клубок один. А вот ниточек действительно много. И они связаны между собой.
Астахов подходит, так близко, что по спине пробегает холод. Позади — перила, за которыми очень высоко. Впереди — Глеб. И хоть сейчас открываются тайны чувствую себя в ловушке. Я отгоняю оцепенение, сейчас главное — докопаться до истины. И я превращаюсь в слух. А Демид наконец-то доходит до самого главного:
— Однажды ко мне в руки попадает один старинный самовар, как раз из Сафроновского. Но не его внешний вид меня поразил, а то, что было внутри. Под металлической пластиной, имитирующей дно. Такой интересный тайник. Письмо с пометкой «в случае моей смерти винить…» и с прикрепленным документом. В письме некто подробно описывает свои требования, обращение к Юдину, уверение, что письмо — это копия, а оригинал в надежном месте, и просьба, оставить в покое его жену, — Глеб смотрит мне в глаза, давая мне немного времени всё обдумать. — Ты и сама его читала. Да, Лика, это оно. Оказывается, Мирослав имел виды на твою мать, тебе уже было семь на тот момент, не смотри так, он видел ее не раз на приемах вместе с твоим отцом, иногда встречался на закрытой тусовке, насколько я понимаю, она ему отказывала, и не раз, но Юдин же король, он считал, что все ему подчиняются, как ты сама видела в письме наверняка, твоя мать пожаловалась мужу. Твоему отцу. И помощнику Юдина по совместительству. Твой отец угрожал Юдину, что если тот не оставит в покое его жену, земель ему не видать. Есть отказ на строительство в этих местах, есть бумаги о собственности. Вот мы и подошли к тому, что за документы всё это время искал Юдин, и как они оказались у твоей бабули. Видимо, письмо отец спрятал отдельно от документов, которые бабуля нашла. А вот письмо осталось в доме, из которого вы переехали. Подозреваю, бабуля твоя просто сбежала, отказавшись от всего после потери сына, чтобы хотя бы тебя оградить от этих разборок. Дом продал