Мы с Тобой сами разрисовали и разослали затейливые приглашения, причем наметили пригласить всего четыре пары: Павловских, Артема, Арнольда и Илью — всех с женами. Не то что мы зажиливали масштабное застолье — просто я полностью с Тобой согласился отступить от традиционного свадебного многолюдья; хотелось, в самом деле, чего-то торжественного, с достоинством и без галдежа: ужин должен стать прообразом нашего с Тобой будущего, организованного и спокойного. И, потом, с нами ведь была Алена, не потому, что ее некуда было сбагрить — просто мы не собирались таить от нее нашу жизнь, и не хотелось, чтоб нам было перед ней стыдно; да и пора, в самом деле, давать ей уроки приема гостей.
Но все пошло своим чередом, выбиваясь из нашего плана. Ровно в шесть — ни единого гостя, не считая Станиславы. Ты даже начала паниковать: а вдруг никто не придет? — так что я стал Тебя успокаивать: мы свое дело сделали; подождем немного, сядем втроем и начнем — счастье ведь не с гостями приходит!.. Ты кивала и улыбалась, но я-то видел, что внутренне Ты не соглашалась — Тебе не терпелось разделить его с остальными.
В начале седьмого заявился Борис: в одной руке — бумажный сверток, в другой — большая тяжелая коробка.
— Всем привет и поздравления! — бодро сказал он.
— Наконец-то, а то я уже волноваться начала! — кинулась к нему Станислава. — Всё купил?
— Обижаешь, мать! — ответил он ей, раздеваясь. — А где гости?
— Вы — наши первые гости, — ответил я, пожимая ему руку.
Ты расцеловала его; он развернул сверток: то был тщательно завернутый букет алых гвоздик; он протянул его Тебе с краткой речью:
— Свершилось? Тогда совет вам да любовь — и вперед! Главное, больше любви — чтоб грела вас, как атомный реактор, и чтобы всем вокруг от нее было жарко! А это, — он поднял коробку, — чтоб аккомпанементом вашему счастью была музыка.
Мы с ним отнесли коробку в зал и распаковали; то был музыкальный центр с колонками. Поставили его прямо на полу, а колонки разнесли по углам, тут же включили его, и мастерская наполнилась музыкой.
Следующим явился Артем, причем — один; жена его сказалась нездоровой. В подарок он принес свой старый натюрморт "Вино и фрукты". Когда-то я выпрашивал его у него: мне он нравился, — так не отдал: "слишком, — сказал тогда, — мне дорог"… А теперь я оценил его жертву по достоинству.
— Где же ваши гости? — тоже удивился он.
— Гостей будет немного. Ждем еще две пары, — ответил я, а Станислава добавила с легким раздражением:
— Типично русское разгильдяйство. Будь я большим начальником, я бы велела раз в неделю сечь наших мужчин, чтобы выполняли хотя бы три вещи: держали слово, не ныли и не опаздывали!
— Больше всех досталось бы мне, — улыбнулся Артем. — Вечно ною и опаздываю… Вы знаете, я захватил с собой альбом — можно, я где-нибудь пока посижу и порисую? И не обращайте на меня внимания.
— Конечно! — согласились мы; он ушел в зал, обнаружил там Алену, познакомился с ней и тут же принялся ее рисовать, а чтобы удержать возле себя — стал развлекать беседой, и Алена, чуя в нем доброго, общительного человека, тотчас с ним подружилась.
Следующим явился Илья — и тоже без своей драгоценной Эли: недомогает, не может прийти, однако шлет нам с Тобой самые наилучшие пожелания. Последовала сцена Твоего с ним знакомства.
У Тебя, склонной видеть дурную примету в том, что уже двое мужчин пришли на свадебный обед без жен, начало портиться настроение. Однако Илья держался молодцом: одетый в безупречную черную пару с белоснежной сорочкой и ярким галстуком, безупречно выбритый, причесанный и благоухающий одеколоном, улыбающийся и галантный, вручивший Тебе роскошный букет снежно-белых хризантем, а нам обоим — оказавшийся весьма кстати набор хрустальных рюмок, бокалов и фужеров, — он-таки сумел Тебя очаровать, так что Ты — бедное женское тщеславие! — уже не представляла себе нашего обеда без его рокочущего баса и солидной комплекции, а главное — без его остроумных реплик. Молодец Илья — он был в ударе в тот вечер. Или уж так тщательно подготовился к нему?
А вскоре явился и Арнольд со своим семейством: женой и десятилетним сыном; помнишь, как мы обрадовались ему? — для нас он был живым напоминанием о первой встрече; я тряс ему руку, Ты расцеловала его в обе щеки. Он был все тот же: сутуло-широкоплеч, добродушен, мешковат, с черной густой шевелюрой.
Жена его оказалась крепенькой невысокой блондинкой с копной светлых волос, с родинками на щеках, с темными живыми глазами, острым подбородком и остренькими скулами, придававшими ее личику выражение сказочной лукавой лисички. Помня его рассказы о жене, я ожидал увидеть робкую провинциалку; да он и сам принялся демонстрировать нам, как он покровительствует ей, любит ее и бережет: говорил ей "Светик мой" и просил не обижать ее. Однако робкой она отнюдь не выглядела: каждого откровенно рассмотрела, а нас с Тобой поздравила, произнеся ловко составленный спич.
Арнольд тоже вручил Тебе гвоздики и еще, с напутствием — гитару:
— Это — чтобы в трудную минуту Ты брала ее в руки и веселила мужа. Ибо, — изрек он, многозначительно подняв палец, — женщина создана на радость человеку! — на что Станислава не преминула едко заметить, что мужчина, кстати, тоже создан на радость человеку…
Мимоходом я еще успел спросить: как у него дела с газетой? — и он ответил, удовлетворенно потирая руки:
— Раскручиваю — готовься: работы будет невпроворот!.. — но договорить не успел — помешали в этой кутерьме, и я подумал: расспрошу потом поподробней.
А сын их Алеша оказался очень похож на папу. Ты его приветила, повела знакомить с Аленой и велела ей его развлекать.
* * *
За неделю до свадьбы Ты рассказала мне, как к Тебе на работу заявилась некая "Томка", школьная подруга, с которой Ты давно не виделась; причем "Томка" эта явилась совсем не потому, что соскучилась — а пришла обсудить ваши бабские дела: верные ли до нее дошли слухи, будто Ты развелась с мужем и снова выходишь замуж, а если это так — то как Ты посмотришь на то, что она, женщина одинокая, займется Твоим прежним мужем на предмет прибрать его к рукам, потому как мужик остался бесхозным.
— И что же Ты ответила? — спросил я тогда.
— Милый, я ей сказала: " Делай, что хочешь — меня это уже не касается"… Но — представляешь? — я проболталась, что в пятницу у нас с тобой регистрация!.. И где мы с тобой живем, она у меня тоже выпытала!
— А что в этом страшного?
— Она сказала, что придет поздравить.
— Вот и прекрасно!
— А я не хочу ее видеть, не хочу ничего брать из прошлой жизни! Она ждала, что я ее приглашу, а я соврала — сказала, у нас никого не будет. Но ведь притащится — из любопытства!
— Ну и пусть! — пожал я плечами. — Вина хватит на всех.
— Ах, милый, ты не знаешь!.. Она, как бы это сказать… не обременена правилами: возьмет и сделает что-нибудь нехорошее!
— Ты у меня суеверная?
— Да, милый, я всего боюсь! Там, где я росла, так много злых и так мало добрых! Тебе это трудно понять…
— Не бойся, Ты же — со мной! — привел я последний довод.
Во всяком случае, возможный визит "Томки" меня нисколько не обескуражил — меня больше беспокоило, как бы не нагрянул Коляда: вот бедствие-то будет! — а ведь он обещал в конце года нагрянуть снова.
* * *
Но после прихода Арнольдовой семьи никто пока не появлялся.
В семь, в конце концов, уселись за стол. Хлопнули пробки; наполнили бокалы шампанским, Станислава на правах дружки провозгласила в честь нашей свадьбы тост, в котором были и "идеальная пара", и "чистая, большая любовь, на какую способны только взрослые, серьезные люди", и "ваш союз, этот роскошный цветок, который вырос на наших глазах"; тост поддержали возгласами "ура" и "горько"; мы с Тобой расцеловались, и все выпили и принялись закусывать, потому что все уже проголодались. И снова выпили, и заговорили разом…
Слегка захмелевший Арнольд подошел к нам с Тобой со своим бокалом — чокнуться "персонально" на правах "зачинщика" нашего с Тобой союза, наговорил много любезностей и сочно чмокнул Тебя в щеку, а меня приятельски обнял и, дыша в ухо, горячечно зашептал:
— Слушай, Владимир, я не узнаю нашей Надежды: смотри, как расцвела! В хорошие руки попала — поздравляю…
Между тем ужин тек своим чередом, когда раздался громкий стук в дверь; явно барабанили ногой.
"Коляда!" — ёкнуло мое сердце. Но во мне уже шумел легкий беспечный хмель — никакие гости были не страшны. Я, дав Тебе знак остаться с гостями, пошел открыть; однако Ты не удержалась: ринулась следом.
Я отворил дверь; вошли две женщины. В одной из них я почему-то сразу узнал "Томку" — то была рослая дама, громоздкая из-за теплой шубы и пышной шапки из чернобурки; в руках она держала большую коробку.
— Вы — Тамара? — спросил я, улыбаясь.
— Я самая, — небрежно бросила она низким грудным контральто.
Вторую гостью, стоявшую позади, я рассмотреть пока не мог, но Ты, обменявшись с Тамарой коротким: "Привет!" — кинулась к той, второй, порывисто обняла ее и стала тискать:
— Зойка! Откуда, каким ветром? Как я рада! — затем обернулась ко мне: — Это же Зоя, подруга детства, сто лет не виделись! — и снова — к ней: — Молодчина, что пришла! Раздевайтесь!
— Это вам от нас! — протянула Тамара Тебе коробку. — Осторожней — там чайный сервиз. Ну, Надька, ёксель-моксель, искать вас, да еще в темноте — чистое наказание: весь квартал обшарили, чуть не в каждую квартиру ломились — не знает никто ни фига вашего художника!
— Прекрасно, что нашли! Спасибо, девочки! Самые лучшие подарки мне — вы сами! — Ты взялась помочь раздеться Зое, я — Тамаре; при этом, когда я приблизился к ней вплотную, то учуял крепкий винный запах, исходящий от нее: дамы явно успели поддать. Между тем возбужденная встречей Зоя непрерывно тараторила, торопясь "доложиться" Тебе:
— Я ж, когда юрфак закончила — ни приличного, с красной коркой, диплома, ни блата, чтоб в городе зацепиться. Куда? В район! И поехала, как дура последняя. Приезжаю: глухомань, ни одного приличного мужика на предмет замужества. Пришлось брать судьбу в свои руки. Один там милицейский чин, смотрю, вроде ничего: деловой и из себя подходящий — но женатый! Жена — мокрая курица, дом, ребенок, хозяйство, и сам от такой жизни попивает. Пришлось разводить да женить на себе. Скандал, конечно: у них у обоих — родственников там, как грибов в грибной год; начали под меня копать. Пришлось перебраться в другой район — нам это быстро устроили. Начали все сначала. Родила двух пацанов, уже три и четыре года, сидела дома, теперь работаю: поздравь — я старший следователь; муж — замначальника милиции. Милиция в районе — царь и Бог, жить можно: свой дом, машина. В командировках бываю — надо же встряхнуться, пока молодая, верно? Приезжала в апреле, тебя не нашла. Дам телефон, адрес — может, в гости нагрянете? Места прекрасные, рыбалка и все прочие удовольствия!..