Как ни странно, она хотела, хотя обычно ни с кем не обсуждала эту тему. В принципе не любила вспоминать об этом. Но в надежных руках Халиля ей захотелось разделить свою боль.
– Вы знаете, что они умерли от рук террориста. Мама сразу, но отец еще был жив какое-то время после взрыва. После первой бомбы меня отбросило в другой конец комнаты, и я упала на спину. Какое-то время я была без сознания. Помню, как очнулась и не могла понять, где я и что происходит… Это было ужасно. Люди кричали, везде была кровь. – Елена покачала головой, закрыла глаза и уткнулась лицом в теплую грудь Халиля. – Я поползла по полу, пытаясь найти родителей. Везде было битое стекло, но я его не чувствовала, хотя все мои руки были в крови. Это было так странно, так сюрреалистично… Я чувствовала одновременно оцепенение и ужас. А потом я нашла маму. – Елена запнулась. Она никогда не позволяла себе вспоминать этот момент, хотя порой ей казалось, что эта картина никогда не покидала ее – безжизненное лицо матери, рот, открытый в беззвучном крике, невидящие глаза. Она отвернулась от тела матери и увидела, как ей навстречу, спотыкаясь, идет отец, скованный ужасом. – Была еще вторая бомба, – сказала она, не отрывая головы от груди Халиля. – Мой отец что-то почувствовал. Он подбежал ко мне и накрыл своим телом, когда она сработала. Последнее, что он сказал: «Ради Талии». Он спас мою жизнь для страны, чтобы я была королевой.
Халиль долго молчал, крепко обняв Елену.
– Вы думаете, это была единственная причина, по которой он вас спас? Ради монархии, не ради вас самой. Не потому, что вы его дочь… Я думаю, он все-таки любил вас.
Его слова, такие нежные и уверенные, ранили Елену в самое сердце: она знала, что это правда, и была поражена, что Халиль смог это увидеть. И понять.
– Я никогда не знала, что чувствуют родители. Я их почти не видела в детстве. Они целиком посвящали себя делам страны и никогда не проводили время со мной. – Елена судорожно вздохнула. – И они ушли в один миг. Я даже не знаю, скучаю ли я по ним потому, что они умерли, или потому, что я плохо их знала. Это ужасно?
– Нет. Это вполне объяснимо.
– Но кажется непростительным. Отец отдал свою жизнь за меня.
– Вы имеете право чувствовать то, что чувствуете, Елена. Они любили вас, но как вы могли узнать об этом, если они не показывали свою любовь до самой смерти?
Елена безуспешно пыталась сдержать наворачивающиеся слезы. Она даже не знала толком, что именно оплакивает. Гибель родителей? Нехватку общения, пока они были живы? Или просто засасывающее ощущение потери, которое она, казалось, испытывала всю жизнь?
До встречи с Халилем.
Она посмотрела на него:
– Я никогда никому этого не рассказывала.
– Я рад, что вы поделились со мной.
– Я тоже. – Елена заглянула ему в лицо, пытаясь понять, что он чувствует в этот момент. Чувствует ли он то же притяжение, что и она. И тут они встретились взглядами. В глазах Халиля полыхал такой огонь, что у Елены перехватило дыхание, и желание – беспримесное, яростное, всепоглощающее – накрыло ее с головой.
Его лицо было так близко, его дыхание обжигало ей щеку, его губы были совсем рядом. Она услышала, как он затаил дыхание, и ей мучительно захотелось сократить расстояние между их губами.
Она хотела, чтобы он поцеловал ее.
Халиль опустил голову, и ее сердце замерло. Его рот был так близко, что, пошевелись она хоть немного, они соприкоснулись бы губами.
Но она не двигалась, застыв между удивлением и страхом. Халиль тоже не двигался.
Мгновение остановилось, замерло, стало бесконечным.
Халиль прерывисто дышал, а Елена пыталась что-то сказать, но речь покинула ее. Все, что она могла, – чувствовать. Хотеть.
Наконец он сократил расстояние, и их губы слились в первом, самом сладостном поцелуе.
Легкий вздох удовольствия сорвался с ее уст. Ее губы разомкнулись, и поцелуй Халиля стал глубже. Его язык изучал ее рот, и все в Елене возродилось к жизни.
Она и понятия не имела, что можно испытывать такие ощущения, так хотеть кого-то. Елена прижалась к Халилю, действуя по велению инстинкта, о существовании которого она раньше и не подозревала. Рука Халиля скользнула к ее груди, и ошеломленный вздох сорвался с ее губ, когда восхитительное новое ощущение пронзило насквозь.
Халиль убрал руку и слегка отпрянул от нее, так что Елена мгновенно испытала острое чувство потери. Он накрыл ее руки своими и положил ей на колени.
– Я не должен был, – начал он, качая головой. Даже в тусклом свете луны Елена смогла прочесть сожаление на его лице.
– Я тоже этого хотела, – выпалила она, но он снова покачал головой.
– Попробуйте снова уснуть, если сможете, – тихо сказал он, и Елена прикусила губу.
Почувствовав унижение она задалась удивленным вопросом, его ли только что целовала. Через мгновение уже было сложно сказать, а она так этого хотела!
Она и правда смогла оторваться от него?
– Спите, Елена, – мягко сказал он, снова уложив ее голову к себе на грудь и продолжив гладить ее волосы, совсем как прежде.
Елена послушно сомкнула веки, хотя сна не было ни в одном глазу.
Что же произошло?
И как она могла чувствовать себя настолько невыносимо, несказанно разочарованной?
Глава 7
Солнце окрасило песок в розовый цвет – над дюнами занялся рассвет. Буря закончилась, и ландшафт пустыни изменил форму, покрывшись новыми барханами. Оставив Елену спать в каменном укрытии, Халиль отправился проверить лошадей и поклажу.
И подумать, что он скажет ей после пробуждения.
Этот поцелуй был совершенно внезапным. И таким сладким. И он оставил Халиля в состоянии возбуждения на всю оставшуюся ночь.
С Еленой на коленях он не мог спать. Ее волосы на его щеке, ее мягкое тело. Он находился в состоянии невыносимой сладостной истомы. Сон – это последнее, о чем он мог думать.
Но сейчас, в беспощадном свете дня, реальность настойчиво напоминала о себе. Он не должен был давать волю своему желанию. У него есть цель, план, и королеве Талии в нем отведено место лишь временной пленницы.
Ну вот разве что он совсем забыл об этом, когда держал ее на коленях и приглашал навестить пустынные племена. Когда просил ее рассказать о своей жизни и делился своими секретами. Когда целовал ее. Он просто витал в облаках. Как можно быть таким дураком? Как можно было сбиться с прицела хотя бы на секунду?
Пора вернуться на круги своя. Забыть прекрасные чувства, которые он скрывает от Елены. Идиот! Это не приведет ни к чему хорошему, он знает это по опыту. Нельзя повторять одни и те же ошибки и позволять себе любить кого-то и доверять.
Халиль протяжно вздохнул и направился к лошадям. Те неплохо перенесли бурю и были рады видеть хозяина, который накормил и напоил их. Он хотел вернуться к Елене, но, обернувшись, увидел, что она уже стоит у валунов, бледная и утомленная. Но стройная, высокая… и такая красивая.
Внутри Халиля все сжалось. В паху заныло. Он вспомнил о ее кошмарах, о ее уязвимости, о ее сокровенных мыслях, которыми она с ним поделилась. В тот момент он едва сдержался, чтобы не рассказать о собственных ужасных воспоминаниях, о своих секретах.
Но сейчас Халиль отбросил эти воспоминания в сторону и улыбнулся ей:
– Доброе утро. Выспались?
– Немного. – Она подошла ближе, и Халиль увидел неуверенность в ее взгляде. Там читались вопросы, которые он вовсе не хотел от нее услышать. И уж тем более не хотел на них отвечать.
– Перекусим и отправимся в путь. Осталось совсем немного времени. Надеюсь, мои люди уже ждут. А племени объясним, что во всем виновата буря.
Елена кивнула. Ее скорбный вопрошающий взгляд скользил по его лицу, как прожектор, и Халиль постарался не смотреть ей в глаза. Чувство вины отступило, и ему отчаянно захотелось заключить ее в объятия, зарыться лицом в ее волосы, успокоить ее – и себя.
Какая ирония. Он последний человек, который может подарить покой и заботу. Он наполовину пожалел, что взял ее в эту поездку. Но лишь наполовину. Все же Халиль радовался, что она находится здесь, так близко к нему. Особенно после этой ночи откровений.
Они перекусили и оседлали коней. И вот уже они скачут по пустыне под голубыми небесами, в свете все более жаркого солнца.
Краем глаза Халиль наблюдал за Еленой и восхищался ее длинными волосами, развевающимися на ветру, ее гордой осанкой. Она никогда не склонится под ударами судьбы, подумал он с внезапным восторгом. Никогда не позволит себе сдаться.
Наконец через два часа они приблизились к маленькому бедуинскому поселению на краю оазиса. Никого из жителей не было видно, и Халиль с тяжелым сердцем подумал, как это выглядит со стороны: шейх приезжает с женщиной и без сопровождения.
Он уже был здесь недавно, познакомился с людьми, которыми, возможно, будет вскоре управлять. К удивлению Халиля, они с радостью приняли его. Такое отношение до сих пор поражало его. Надо же, после всех этих лет изгнания кто-то тепло встречает, хочет видеть.
И все же он не доверял в глубине души всему этому, слишком хорошо зная, как люди, которых ты любишь и в чью любовь веришь, могут измениться в один момент.
К ним с приветствиями подошли несколько человек, забрали коней и отвели к шатру шейха. Елена в сопровождении подошедших к ней женщин прошла в свой шатер.
Решив, что она справится сама, Халиль отправился поприветствовать шейха племени и объяснить цель своего визита. Он знал, что лучше ему ненадолго оставить Елену.
А еще лучше – навсегда.
Сразу несколько женщин столпились вокруг Елены, которую до сих пор задевала холодность Халиля.
Значит, он сожалеет об их поцелуе. Это очевидно. Что ж, это явно была плохая идея. Проблема лишь в том, что она не может по-настоящему жалеть об этом. Она умирала от желания получить еще один поцелуй – и даже больше.
Елена приехала сюда, чтобы посмотреть на людей, которым небезразличен Халиль.