«Есть разговор. Еду к тебе», – писала Куросэ, притом очень сухо: без смайликов, зато с точками. Меня кольнула тревога, но я понимал, о чем она хочет поговорить. О том, что же я все-таки решил насчет послезавтра.
Я думал притвориться, что уже сплю и ничего не видел, но тут пришло второе сообщение: «Точнее, уже приехала».
– Серьезно? – пробурчал я, спешно наводя в комнате подобие порядка.
Пару минут спустя в дверь позвонили, и я спустился в прихожую.
– Офигеть, ты правда тут.
– Ага. Прости, что так внезапно.
Сегодня Куросэ поверх пальто замоталась в серый клетчатый шарф. Когда она приветственно кивнула, с ее макушки посыпался снежок. Я и не заметил, что снаружи все замело.
Я проводил ее в комнату, и Куросэ, сняв пальто, села на кровать. Я прикрыл за нами дверь и устроился на прежнее место у стола.
– Так что за разговор? – не стал ходить я вокруг до около.
Она выпрямилась и спросила:
– Какие планы послезавтра?
– Ну в смысле? По-моему, все очевидно. Я считаю, что с судьбой лучше не бодаться. Проведу обычный день и благородно умру. После того как я не спас ни Акари, ни отца, ни Кадзую, у меня нет права жить, – холодно процедил я, не глядя Куросэ в глаза.
Мне ее жаль, но я больше и думать не хотел о том, чтобы спастись. На самом деле два дня – это даже много. Я готов хоть завтра умереть – да нет, хоть сейчас. Меня сильно подкосили последние события.
– И ты правда сдашься? Не хочешь прожить жизнь за себя и за Кадзую?
– Не хочу, – тут же отрезал я.
– Ведь ты бежал, чтобы его спасти! Ты собирался переписать судьбу, разве нет? Так не сдавайся…
– Хватит! – крикнул я. Та робкая жажда жизни, что еще теплилась во мне, растворилась после гибели Кадзуи. Теперь я хотел только кануть в ничто. Я закрыл лицо руками. – Оставь меня уже в покое…
Но Куросэ вместо этого достала из сумки блокнот.
– Это что?..
– Я прикинула, как тебе спастись от смерти.
Разворот, который она мне показала, испещряли слова. Какие-то она обвела синими, красными чернилами… Сам я почти все записи вел только простым карандашом, так что у меня запестрело в глазах.
Она создала кучу развилок с возможными вариантами моей гибели, охватила все от несчастного случая до приступа, от суицида до убийства. В сравнении с прошлым разом теперь она проработала все по-настоящему скрупулезно. Несколько страниц исписала конкретными, порой дельными, порой бредовыми мыслями:
На весь день спрятаться в полицейский участок (там спасут, если кто-то попытается убить).
Провести весь день в больнице (в случае чего окажут первую помощь, больше шансов выжить).
На весь день затаиться под кроватью (тогда грабители не тронут, если влезут в дом).
– Я уверена, с этими заметками ты не погибнешь, так что…
– Хватит, говорю же, – произнес я с нажимом и вернул ей блокнот.
Приятно, что она так обо мне печется, но я уже не хотел ничьей заботы.
– Но…
– Уходи. Я хочу побыть один.
Куросэ сгорбилась, молча забрала пальто и спустилась на первый этаж, и я проследовал за ней до прихожей.
– Арата, уже поздно, проводи девушку! – крикнула мама из кухни.
– Ладно, до остановки, – ответил я и вышел вместе с подругой.
Снег все еще шел.
До самой остановки мы не проронили ни слова. Она опустила голову, так что лицо наполовину спряталось в шарфе, и я не видел, какие чувства оно выражает.
Я проверил расписание. Следующий автобус должен был подъехать еще только через пятнадцать минут. Бросить ее тут одну я не мог, поэтому мы остались стоять вдвоем, и я рассеянно следил за снежинками. Сейчас он нежным пушком укрывал землю, но утром наверняка растает. Пока рядом стояла Куросэ, мне в голову пришло, что снегу, наверное, грустно безмолвно исчезать даже прежде, чем его хоть кто-то заметил.
– Я все решила, – вдруг нарушила долгое молчание Куросэ.
– Что именно? – спросил я, не отводя взгляда от снега.
– Я спасу тебя, чего бы мне это ни стоило. Ты, может, и опустил руки, а вот я ни за что не сдамся. Я готова на любой риск, но я тебя спасу, – твердо проговорила она.
Ага, чувствую, что она не шутит, – жаль, что только опять зря потратит силы.
Я выпустил облачко пара и холодно процедил:
– Отстань.
– Не отстану, – вспылила она, как ребенок.
Тут как раз показался долгожданный автобус.
– Все, я тебя проводил, пошел домой, – бросил я, потому что стеснялся ждать, когда она сядет в салон. Хотя и понимал, что больше мы, наверное, не увидимся.
– Арата-кун, я тебя спасу! Во что бы то ни стало! – крикнула она мне вслед.
Наверное, стоило пропустить ее слова мимо ушей, но я все же обернулся:
– Да бро… – Я осекся в тот же миг, как увидел ее. Голос пропал. Колени задрожали.
То, что я увидел, выбило из-под ног всю почву, и мозг отказывался обрабатывать информацию – все заполонил страх. Грудь сдавило, голос пропал, сердце заколотилось как бешеное, и все мысли исчезли.
Меня привел в чувство только гудок автобуса. Куросэ торопливо вскочила на подножку. Я на всякий случай еще раз убедился, что глаза меня не обманывают.
Над головой девушки, занявшей место у окна, горела такая же двойка, как надо мной.
Итак, над Куросэ тоже зажглась зловещая цифра. Все было в порядке, но вдруг что-то толкнуло ее в объятия скорой смерти. Я усиленно размышлял над этим в постели с самого возвращения.
Логичнее всего предположить, что послезавтра, пока она будет пытаться меня спасти, случится что-то такое, из-за чего она тоже погибнет. Ведь цифра зажглась после ее безапелляционного заявления.
А может, она покончит с собой от горя, что не сумела мне помочь. Одно из двух.
Прямо на ее глазах не стало Саяки, которую она любила как старшую сестру, и Кадзуя умер практически у нее на руках. Что, если она еще и меня потеряет? Оставшись совсем одна, она рухнет в бездну отчаяния.
Должен ли я ее спасти? Сердце разъедали сомнения, но я заставил себя выкинуть все мысли из головы. Мне просто уже не хотелось ни о чем думать.
Наутро надо мной наконец загорелась единица. Удивительно, но я больше не чувствовал ни паники, ни страха. Еще совсем недавно обратный отсчет приводил меня в ужас, но после смерти Кадзуи как отрезало, и я смотрел в зеркало безучастно.
Я не сдался и не смирился – это слишком рациональные и правильные чувства. Что со мной такое и откуда такая апатия, я и сам толком не мог объяснить.
Как оказалось, мне написала Куросэ: «Надо кое-что передать, приходи в школу».
Отправлено почти в пять утра. Непонятно, почему она в такую рань не спала. Видимо, ее тоже мучила бессонница.
– Арата, ты пойдешь в школу? Ты что-то бледный, все хорошо? – Мама заметила меня в прихожей, когда я переобувался, и вышла из кухни.
С одной стороны, мне хотелось посмотреть, что там такое принесла Куросэ, а с другой – я не видел толку сидеть дома и забивать голову лишними мыслями – вот и решил, что схожу.
– Ага. До встречи.
– Ох. Главное, не перенапрягайся. А что с обедом? Я думала, ты не пойдешь, и ничего не приготовила с собой взять.
– Ничего, куплю что-нибудь. Пока.
– Пока…
Я взобрался на велосипед и поехал на станцию. Казалось, что вчерашний снегопад я выдумал, и небо простиралось во все стороны первозданной голубизной. Воздух пощипывал кожу морозом, но все-таки на улице было приятно. Велосипед легко летел по дороге.
На парковке я вздохнул. Здесь мы всегда встречались с Кадзуей, но сегодня он не пришел. И не придет, жди не жди. Я горько усмехнулся и отправился к поездам.
Я давно не появлялся в школе, и она показалась мне слишком яркой и какой-то чужой, как будто мне там больше нет места. Другие ребята, из которых ключом била жизнь, будто сияли на свету, в отличие от меня, и я им завидовал.
А вот наш класс без Кадзуи затих, и я удивился, что без одного-единственного человека так заметно ощущается разница. Хотя моего исчезновения, наверное, никто и не заметит.
Я явился по делу, так что довольно быстро из своего класса ушел к Куросэ. Не хотел ждать окончания занятий, да и вообще сидеть на уроках. Так что решил забрать, что она там принесла, и сразу домой.
– Ой! – Подруга как раз подоспела в школу, и мы столкнулись в коридоре.
Над ней колебалась черная единица, и я поспешно опустил глаза. Значит, мне вчера не показалось: мы и правда умрем в один день.
– Что ты там хотела отдать?
– Эм… Давай после уроков? А то здесь как-то неудобно…
– Тогда идем в кабинет кружка. Я потом сразу домой.
– А?
Я не стал дожидаться ответа и зашагал по коридору, а смущенная Куросэ бросилась следом. Она, наверное, пока не заметила, что ее участь решится завтра. Судя по тому, что в ее поведении ничегошеньки не изменилось, она, в отличие от меня, собственной смерти не видела.
Звонок прозвенел одновременно с тем, как мы вошли в кабинет.
– Ну вот, решат, что я прогульщица, – проворчала Куросэ.
– Какая разница. Отдавай уже, что хотела.
Я понятия не имел, что она притащила, но я торопился забиться обратно к себе в комнату. Мне оставались только сегодня и завтра.
– Понимаешь… – Куросэ присела, зарылась в школьную сумку – и достала знакомый конверт.
– Это что?..
– Кадзуя-кун поручил тебе передать.
В недоумении я принял тонкий конверт и вытащил из него примерно десять листов, которые испещряли аккуратные печатные знаки. Я догадался, что это рукопись.
– Вторая редакция его рассказа. Он мне передал ее утром перед смертью.
– Вторая редакция, – шепотом отозвался я, и мой взгляд приковало к буквам. Тот самый рассказ, который я ему заказал, только уже без хеппи-энда, в котором герой спасает друга и выживает. Я и не знал, что Кадзуя успел написать еще один вариант…
Я тут же сел за парту и углубился в чтение.
– Ты что, прямо сейчас… – У Куросэ округлились глаза.
– Да. А что?
– Ничего. Ну, урок уже начался, я побежала! – Она пулей вылетела из кабинета, а я вернулся к тексту Кадзуи.