Он нашел в себе силы остаться в машине и не показываться ей на глаза, лишь грустно наблюдал за ней из окна. Какая же она красивая, его единственная… И почему все внутри переворачивается? Почему так кружится голова и он теряет над собой контроль? Он попытался представить себя на месте этого незнакомого брюнета, который сидел рядом. Каково это, прижиматься к ней? Держать ее за руку, и когда она смотрит на тебя такими глазами? Каково это ― делать любимую девушку счастливой, а не заставлять ее страдать? Стасу никогда этого не узнать, он обречен.
Когда-то он ужасно хотел отвезти Тому в какое-нибудь сказочное королевство, где у нее будет лучшая жизнь. И куда Стасу будет закрыт вход. Кажется, теперь у нее появилось такое королевство, и Стасу нужно его покинуть.
И откуда в нем только находится место для всей боли?
Быстрее, быстрее, прочь, прочь из города, где он никому не нужен. Столбы, провода, стройки, бетонные заборы, деревья… С каждой минутой вокруг – все меньше от городской жизни. От его старой жизни. Нет сил здесь больше оставаться, нет сил терпеть.
Тома нашла свой путь. А где же твоя дорога, Стас Шутов? Где в этом мире такое место, где ты будешь нужен? И есть ли оно вообще? Полюбят ли тебя когда-нибудь? И заслуживаешь ли ты любви?
Слева открылось озеро, серебристое в свете луны. По правую сторону ― заправка и здание шиномонтажа. А затем ― деревья и бесконечный лес.
– Ты бы полегче… – тревожно сказал Егор.
Но Стас не слышал друга и не видел ничего перед собой. Стас думал о своем. Вот бы вернуться в прошлое. Тогда бы он переиграл эту жизнь совсем по-другому. Теперь он знал, что в ней неправильно.
Деревья мелькали перед глазами все быстрее. Оставались позади, в том мире, который Стас покинул. В ее мире. Слезы все не высыхали, реальность расплывалась. Стас протер глаза рукавом, но это не помогло. Егор сказал, чтобы Стас ехал тише, ― на этот раз тверже. Но голос доносился будто издалека.
Стас гнал так, будто за ним огромным разъяренном драконом мчалось его прошлое.
– Стас, впереди крутой поворот, сбрось скорость! ― громче потребовал Егор.
Теперь все решит время. Время притупит боль. Времени подвластно все, кроме одного: оно не поможет забыть Томин запах. Запах клубники и ванили.
– Стас!!! ― закричал Егор.
Машина, не вписавшись в поворот, слетела с дороги, подскочила на кочке. Затем, несколько раз перевернувшись, так, что Стасу показалось, будто небо и земля поменялись местами, врезалась в дерево и упала на крышу. Колеса зависли в воздухе.
На несколько секунд, которые показались вечностью, наступили абсолютная тишина и покой. Исчезли все ощущения, мысли и боль, будто Стасу вкололи анестезию.
А затем вернулась мучительная реальность.
Стас часто дышал. Сначала он не понял, что произошло. Где он, что с ним? Он умер или остался жив? Стас пошевелился, и во всем теле вспыхнула боль: жив.
Он завис вверх ногами на ремне, и кровь прилила к голове. Повернувшись увидел Егора. Тот так же повис на ремне и был без сознания, на виске ― кровь. Стас окликнул его, но не услышал собственного голоса. Что с ним? Он… умер? Нет, нет, кто угодно, только не Егор! Это Стас заслуживает смерти, он один.
Стас закашлялся: все вокруг было в пыли и в дыму. Левый глаз заливало что-то теплое. Стас потянулся к другу, шепча:
– Егор, подожди, я сейчас, сейчас…
Но его зажало со всех сторон, машина превратилась в смятую консервную банку. Стас трясущимися руками попытался снять с себя ремень безопасности ― тоже тщетно. Покореженный металл сдавливал ноги и левый бок.
Стас чувствовал, как его покидают силы. Нет, пожалуйста, только не сейчас. Он должен помочь Егору, надо собраться… Голова закружилась, перед глазами все потемнело, а в теле вспыхнул жар. Стас понял, что теряет сознание.
Последнее, что он увидел, ― лицо Томы, ее огромные испуганные глаза.
«Поговори со мной, ну! В последний раз…»
Но Тома не отвечала, лишь плотнее сжала губы.
«О чем ты молчишь, Тома? Черт возьми, о чем же ты молчишь?! Я бы все отдал, чтобы стать для тебя незнакомцем…»
Маленькие Тома и Стас лежали под тентом в Томином огороде, где прятались от дождя, и поровну делили пачку «Скиттлс».
– Что такое дождь? ― спросил Стас.
– Дождь образовывается из мыльных пузырей. Один пузырь ― одна капля, ― ответила Тома, которая знала ответы на все вопросы.
– Но как столько пузырей попадает на небо? Их не напасешься.
–Есть целая мыльно-пузырьная фабрика. Там из труб всегда идут пузыри.
– Зачем?
– Чтобы шел дождь.
– Зачем?
– Чтобы деревья могли пить.
– А почему кошки мурлыкают?
– Потому что кошки на самом деле совсем не кошки, а инопланетяне, потерпевшие кораблекрушение и застрявшие на Земле. Когда они мурлыкают, они подают сигнал бедствия на свою родную планету, чтобы их спасли.
– А почему кролики не мурлыкают?
– Потому что они не инопланетяне, глупый!
– А кошки с кроликами могут дружить?
– Конечно, почему нет?
– А что такое дружба?
– Дружба ― это мы с тобой.
– А сколько длится дружба?
– Всегда.
– Значит, и мы с тобой будем дружить всегда? Даже когда станем старыми? Даже когда умрем?
– Конечно, как же иначе? Дружба победит все. Даже смерть.
2
Перелезая на крышу терраски, Тома наступила на подол, споткнулась и чуть не растянулась на железном настиле. Была глубокая ночь, она только недавно вернулась с выпускного. Одиннадцать лет позади, и вот ― конец школьному времени.
После выпускного Тома и Максим сидели у фонтана: целовались, держались за руки, говорили о будущем, смотрели друг на друга, не отрываясь. Максима Тома встретила в начале десятого класса ― они вместе посещали подготовительные курсы, собирались поступать в один и тот же институт. Поначалу не общались. Даже не смотрели особо в сторону друг друга.
Максим ездил на курсы на мопеде. Как-то в дождливую погоду он пронесся по дороге мимо Томы ― и окатил ее из лужи. Не остановился, не извинился. Она, рассердившись, решила отомстить: купила в аптеке пузырек валерьянки, подошла к припаркованному мопеду и облила его, особенно щедро ― сидение.
На курсах она бросила Максиму пустой пузырек. На недоуменный вопрос, зачем он ему, ответила: «Узнаешь». После занятий Максим увидел, что у мопеда неожиданно выросла шерсть: его облепили все коты в округе. И, конечно, кто-то из них обоссал сидение. На следующий день ужасно злой Максим накинулся на Тому.
– Мне пришлось стоя ехать на мойку! ― возмущался он.
Тома удовлетворенно улыбнулась.
– Зато теперь будешь больше думать о пешеходах.
– Ты просто мстительная коза!
– А ты эгоистичный козел!
Перебранка привела к тому, что они вместе уже почти два года. Максим сделал то, что не удалось бы никому: пробудил в Томе способность радоваться жизни. Ту, которую она потеряла после рокового выпускного в конце девятого класса.
Ночью у фонтана они как будто остались во всей вселенной одни. Со стороны казалось, что их не интересует больше ничего вокруг. Но это было не совсем так.
В тот вечер Тома очень много думала о Стасе. Она знала: сегодня он должен вернуться из спецшколы. Эта мысль вызывала страх и… в то же время волнение. Тома ужасно хотела увидеть Стаса, пусть и отказывалась признаться в этом самой себе.
Он оставил Томе раненое сердце и сломленный разум. На выздоровление потребовались бы месяцы, а может и годы психотерапии с опытным специалистом. Но Тома бежала от этой правды, не принимала советы близких и твердила себе: «Я в порядке. Со мной все в порядке. Все позади». Но это был самообман. Болото их общего со Стасом прошлого не отпускало ее. Выбираться оттуда оказалось очень сложно.
На крыше было прохладно, Тома обняла себя руками. На ней было платье без рукавов ― зеленое, как и на первом выпускном в девятом классе. Тома специально выбрала этот цвет: он напоминал ей о той роковой ночи. Иногда Тома ловила себя на мысли, что специально, любыми способами пытается вернуть болезненное прошлое. Она ругала себя, обзывала мазохисткой ― но продолжала.
Тома посмотрела в темное окно коттеджа, стоящего через несколько домов. За тем окном ― комната Стаса. Интересно, где он сейчас? Дома? Спит? Или уже переехал? Недавно она видела Яну, и та рассказала, что Стас после возвращения собирался уехать. Но вдруг он еще дома? Вдруг он… совсем близко?
Тома убеждала себя: он изменился, он больше не посмеет причинить ей боль. И, думая об этом, она очень хотела к нему. Сейчас ей казалось, что только с ним она могла быть живой, а не ходячим призраком.
«Что же ты сделал со мной, Стас?..»
Тома замечталась. Может, завтра подойти к Яне? Взять у нее листок с новым адресом Стаса? Поехать и увидеть его? У них может это получиться ― начать все с нуля. Сделать вид, что ничего не было, и сейчас они ― два незнакомца, которые в первый раз встретились. Но хватит ли у нее смелости? Она ведь ужасная трусиха…
Тома еще раз взглянула вдаль и улыбнулась.
3
Взгляд сфокусировался на потолке ― на маленьком багровом пятне, как будто кто-то прихлопнул сытого комара. А затем появились звуки: шелест колышущейся занавески, скрип стула где-то за стеной, гудение вытяжки, шум машин за окном.
Следом пришли запахи: цветения, бинтов, моющего средства.
Стас старался осмыслить все это, пытался вспомнить, что означает каждый образ, звук, запах. Ведь это помогло бы понять, кто он. Этого он не помнил.
Он не помнил своего имени, но знал, что аромат цветения, который он уловил, идет от липы. Он не помнил, где он жил, но знал, что моющее средство, которым продезинфицировали помещение, с запахом хвои. Кто он? Как его зовут? Где он? Стас запаниковал, не в силах ответить на эти вопросы. Кроме последнего: повернув голову и осмотревшись, он понял, что находится в одиночной больничной плате.