Ну что за чушь! Никогда и ничего она с Джеком не обсуждала! Меня так и подмывает немедленно послать ему сообщение и доложить, что она козыряет его именем!
Правда, это было бы немного подло.
Кроме того, Артемис не единственная, кто так делает. Всякий, так или иначе, старается упомянуть о Джеке. Стоило ему уехать, как буквально каждый клянется, что именно он-то и стал лучшим другом Джека Харпера. И что именно его идеи Джек посчитал блестящими, следовательно, достойными воплощения.
Каждый… кроме меня. Я сижу тихо, как мышка. Вообще не произношу его имени.
Отчасти потому, что, если и произнесу, тут же покраснею до ушей, или выдам идиотскую улыбочку во весь рот, или еще что-нибудь. Отчасти потому, что в душе уверена: уж если начну говорить о Джеке, то не смогу остановиться. И это ужасное чувство не дает мне покоя. К счастью, никто не дает себе труда заговорить со мной о Джеке. И это понятно. Что может знать о нем какой-то мелкий стажер?!
— Эй! — внезапно восклицает Ник, отрываясь от телефона. — Джек Харпер будет выступать по телевидению.
— Что?! — громко вскрикиваю я.
Джек будет выступать по телевидению? Почему же ничего не сказал мне?
— Интересно, телевизионщики приедут сюда, в офис, или как? — спрашивает Артемис, приводя в порядок волосы.
— Не знаю.
— О'кей, ребята, — объявляет Пол, выходя из своего кабинета. — Джек Харпер дал интервью «Бизнес уоч». Начало в двенадцать. В большом конференц-зале установлен телевизор. Кто хочет, может посмотреть. Только кому-то нужно отвечать на звонки. — Его взгляд падает на меня. — Эмма, ты можешь остаться.
— Что? — переспрашиваю я, растерявшись.
— Можешь остаться и отвечать на звонки, — терпеливо объясняет Пол. — Договорились?
— Нет! То есть я тоже хочу смотреть, — в отчаянии отбиваюсь я. — Пусть посидит кто-нибудь другой! Артемис, ты не можешь остаться?
— Только не я! Эмма, в самом деле, нельзя же быть такой эгоисткой! И тебе это вовсе не интересно!
— Интересно!
— Тебе? С чего это вдруг? — закатывает глаза Артемис.
— С того! Он и мой босс тоже!
— Ну как же! — ехидно хмыкает Артемис. — Смею надеяться, между нами все-таки есть некоторая разница! Не говоря уж о том, что вы с Джеком едва ли перемолвились двумя словами.
— Неправда! — вырывается у меня, прежде чем я успеваю прикусить язык. — Я… я… — И тут мое лицо предательски краснеет. — Как-то меня позвали на совещание и…
— И ты подносила ему чай? — издевается Артемис, многозначительно переглядываясь с Ником.
В этот момент я готова ее разорвать. Кровь так сильно бьется в ушах, что я почти ничего не слышу. И только лихорадочно пытаюсь придумать остроумную уничтожающую реплику, которая бы поставила ее на место.
— Довольно, Артемис, — вмешивается Пол. — Эмма, ты остаешься, и на этом точка.
Без пяти двенадцать офис стремительно пустеет. Никого, кроме меня, залетной мухи и жужжащего факса. Я уныло роюсь в ящике стола, достаю шоколадку и, пропадай все пропадом, пачку «Флейкс».[36] Едва успеваю развернуть шоколадку и откусить кусок побольше, как раздается звонок.
— Все в порядке, — доносится голос Лиззи. — Я поставила кассету и включила видео.
— Спасибо, Лиз, — отвечаю я с набитым ртом. — Ты настоящая подруга.
— Какая обида, что тебя даже не пустили посмотреть!
— Да, ужасно несправедливо, — вздыхаю я, откусывая шоколадку.
— Не обращай внимания и не расстраивайся! Вечером вместе посмотрим. Джемайма тоже собралась записать передачу на видео, так что в любом случае мы ничего не упустим.
— Что это она делает дома? — удивляюсь я.
— Притворилась больной и решила оттянуться дома. Да, знаешь, твой отец звонил, — осторожно добавляет Лиззи.
— Вот как? — морщусь я. — И что он сказал?
Мне становится не по себе. После того скандала я еще не разговаривала с родителями. Не смогла себя заставить. Все это слишком болезненно и неприятно, а кроме того, насколько я понимаю, они полностью на стороне Керри.
Поэтому, когда папуля позвонил в понедельник, я отговорилась ужасной занятостью и пообещала перезвонить позже, хотя, конечно, и не думала это делать. И вот теперь опять.
Рано или поздно все равно придется с ними поговорить. Но не сейчас. Пусть ничто не омрачает моего счастья.
— Он видел анонс насчет интервью, — продолжает Лиззи. — Узнал Джека и спрашивал, слышала ли ты о передаче. И еще… — Она замолкает, потом продолжает: — Еще передал, что очень хочет о многом поговорить с тобой.
— Вот как?
Я упрямо смотрю в блокнот, где уже успела обвести спиралью телефонный номер, который мне предлагалось записать.
— Во всяком случае, он и твоя мама хотели посмотреть. И дедушка тоже.
— Отпад. Просто отпад. Всем на свете больше делать нечего, кроме как смотреть Джека по телевизору. Все прилипли к экранам. Кроме меня.
Кладу трубку и иду налить себе кофе из нового автомата, который послушно выдает очень неплохой cafe au lait.[37] Возвращаюсь, оглядываю притихшую комнату и поливаю апельсиновым соком паучник Артемис. И для пущего эффекта добавляю немного проявителя для фотокопировального аппарата.
Мне тут же становится стыдно. Ну в чем провинилось несчастное растение? Тьфу ты, глупость какая!
— Прости, — громко говорю я, касаясь листочка. — Беда в том, что твоя хозяйка — настоящая стерва. Но ты, вероятно, это понимаешь.
— Беседуешь со своим таинственным незнакомцем? — гремит саркастический голос. Я испуганно оборачиваюсь и вижу стоящего в дверях Коннора.
— Коннор! Что ты здесь делаешь?
— Иду смотреть интервью. Вот, хотел по пути перекинуться словечком.
Он входит в комнату, и я немного ежусь под его осуждающим взглядом.
— Итак, ты лгала мне!
О черт! Неужели догадался? Или что-то заметил во время Дня семьи?
— Я только что потолковал по душам с Тристаном из отдела дизайна. — Негодование в голосе Коннора нарастает с каждым словом, достигая угрожающих размеров. — Он гей! Ты встречаешься вовсе не с ним, верно?
Он что, спятил? Неужели кто-то может всерьез поверить, будто я встречаюсь с Тристаном? Ведь этот самый Тристан не мог бы выглядеть голубее, даже если бы носил леггинсы с леопардовым рисунком, пользовался помадой и напевал при этом хиты Барбры Стрейзанд! Да каждому за километр видно, кто он такой!
— Нет, — подтверждаю я, умудряясь сдержать смех. — Я не встречаюсь с Тристаном.
— Ну что ж… — Коннор кивает с таким видом, словно выиграл тысячу очков и теперь не знает, что с этим делать. — Что ж. Только не понимаю, зачем тебе понадобилось мне лгать. — Он с видом оскорбленного достоинства вскидывает подбородок. — Это все. Просто я думал, что мы могли бы быть немного честнее друг с другом.
— Коннор… Коннор! Просто все это… как бы тебе сказать… немного запутано… ясно?
— Как нельзя более. Ладно, Эмма, это твоя лодка.
Следует небольшая пауза.
— Моя… что? — переспрашиваю я. — Лодка?!
— Ну, ворота, — раздраженно поясняет он. — Мяч в твоих воротах.
— Конечно, конечно, — поспешно соглашаюсь я, опасаясь разозлить его. — Э… разумеется. Буду иметь в виду.
— Прекрасно. — Прежде чем удалиться, он снова окидывает меня взглядом незаслуженно обиженного.
— Погоди! — кричу я вслед. — Погоди минутку! Коннор, ты можешь сделать мне огромное одолжение?
Подождав, пока он обернется, я делаю умоляюще-умильное лицо.
— Ты не согласишься посидеть на телефонах, пока я быстренько сбегаю и послушаю интервью Джека Харпера?
Понимаю, конечно, в данный момент Коннора никак не назовешь моим горячим поклонником номер один. Но разве есть у меня другой выход?!
— Что?! — изумляется Коннор.
— Не мог бы ты посидеть на телефонах? Всего полчасика! Я была бы тебе невероятно благодарна…
— Подумать страшно, что ты вообще способна просить меня о таком! — качает головой Коннор. — И это после всего, что было? Кроме того, тебе отлично известно, как много значит для меня Джек Харпер! Просто не понимаю, что с тобой!
После демонстративного ухода Коннора я добрых двадцать минут еще сижу в офисе. Принимаю несколько телефонограмм для Пола, одну для Ника и одну для Кэролайн. Подшиваю пару писем. Надписываю адрес на паре конвертов. И вдруг ощущаю, что с меня хватит.
Какая глупость! Больше, чем глупость! Я люблю Джека. Он любит меня. И мне следует быть там. Поддержать его! Хотя бы издалека!
Беру свой кофе и бегу по коридору. Конференц-зал набит людьми, но я умудряюсь пробраться вперед и протиснуться между двумя типами, которые даже не смотрят на экран, а обсуждают футбольный матч.
— Что ты здесь делаешь? — шипит Артемис, когда я оказываюсь рядом. — А телефоны?
— Налогообложение невозможно без представления декларации, — хладнокровно парирую я, возможно, не совсем к месту (я даже не вполне понимаю, что это означает, зато теперь она растерянно замолкает).
Я вытягиваю шею, пытаясь рассмотреть картинку поверх голов. Вот он! Сидит в студии, в своих обычных джинсах и белой футболке. На ярко-синем фоне выделяются крупные буквы: «БИЗНЕС-ИДЕИ». Напротив расположились два шустрых интервьюера, мужчина и женщина.
Вот он. Тот, кого я люблю.
До меня вдруг доходит, что я впервые вижу Джека после той ночи, когда мы занимались сексом. Такое знакомое родное лицо… а темные глаза блестят в лучах прожекторов.
О Боже. Как хочется поцеловать его!
Если бы здесь никого не было, я бы подошла к экрану и поцеловала его. Честно-честно!
— О чем его спрашивали? — шепчу я Артемис.
— Говорили о его работе. Творческих идеях, партнерстве с Питом Ледлером и все прочее.
— Тише! — ворчит кто-то.
— Конечно, когда Пит умер, пришлось нелегко. Всем нам, — говорит Джек. — Но в последнее время… В последнее время моя жизнь внезапно переменилась, и я снова обрел вдохновение. И нужно сказать, я счастлив.