— Посмотрите! Вот что сделал со мной этот негодяй Куаду! — прокричала она, оттолкнув ведущую и обхватив объектив камеры руками. — Ты слышишь меня, негодяй, мразь? Завтра весь город будет это знать! Ты опаиваешь несчастных доверчивых, влюбленных в искусство девушек, а потом заставляешь в таком наряде убегать от двух пинчеров. И все это творится в величайшем музее мира, который ты знаешь лучше, чем свою ладонь. Ты водил меня по Лувру, бегая между залами так, будто живешь в нем сто тысяч лет. Я погублю тебя, я утащу тебя за собою в ад, слышишь меня, Куаду!
Парень с камерой даже не думал уходить. Он направил на нее объектив и жадно подкручивал линзы, то приближая разгневанное лицо Веры, то отдаляя, чтобы взять в кадр ее растерзанный вид с головы до ног.
Она, наверное, долго кричала бы для телевизионщиков, прекрасно понимая: завтра если не на центральных каналах, то на Ютубе этот ролик непременно появится, хуже — разнесется по всему Интернету, как вирус. Но к ней подбежала Зоя и принялась ее успокаивать.
— Не надо, Вера, не надо… Завтра вы будете об этом жалеть.
— Жалеть? — Вера оттолкнула ее, вновь кинувшись к камере.
— Ни черта я не буду жалеть, — кричала она, тыча пальцем в объектив, — потому что я нарочно поддалась соблазнам, чтобы Эмиль Герши мог его разоблачить, и те бедняжки, над которыми он надругался подобным образом… чтобы они были отомщены! Будь ты проклят, Куаду! Будьте вы все прокляты!
Она бросилась к фонтану, села на борт, закрыла лицо руками и разрыдалась. Зоя присела рядом, пытаясь ее утешить, гладила ее торчащие во все стороны волосы, в которых застряли кривые проволоки от причудливой прически. Сил сопротивляться у Веры уже не осталось.
— Эй, вы! — послышалось сзади. — Для девушки тоже нужны носилки. Тащите сюда!
Кругом расхаживали полицейские, кто-то распоряжался насчет мертвого мальчика, прибыла бригада криминалистов в белых комбинезонах.
— Мой телефон! — вскочила Вера. — Мой телефон, я оставила его… где-то в Лувре… Разве это не улика?
Зоя печально помотала головой, но Вера бросилась от нее и уже обегала толпу, ища глазами Кристофа. В поле зрения попался Эмиль. Он по-турецки сидел на траве, чуть поодаль от сутолоки, перед раскрытым ноутбуком и в наушниках, будто происходящее его вовсе не касалось — просто присел на газон и рубится в свою стрелялку.
— Мой телефон! Ты можешь его отследить? — Вера вцепилась в плечо Эмиля и как следует его встряхнула.
Тот даже на нее не взглянул — не мог оторваться от экрана, но рукой скользнул в карман своей черной гоночной куртки и вынул телефон. На секунду он отвлекся от просмотра видео, открыл какое-то приложение с картой и стал увеличивать изображение, ловко работая двумя пальцами. Зеленая точка сияла где-то рядом, у фонтана. Он вышел из приложения и нажал на кнопку звонка. В нескольких метрах нечто стало посверкивать в траве. Один из полицейских в форме тоже заметил засветившийся экран, поднял телефон и приложил его к уху.
— Будьте любезны передать аппарат барышне из Лувра, — проронил Эмиль.
Полицейский вздрогнул от неожиданности, стал озираться, увидел Веру и быстро зашагал в ее сторону.
— Барышня из Лувра? — сквозь зубы процедила Вера, вырывая свой телефон из рук полицейского. — Что за видео ты смотришь?
Она потерла экран о платье, проверила, не разбит ли, и села рядом с Эмилем.
— Я запустил дрон, он снимал всю территорию парка, пока вы были с Куаду. В сад Каррузель, откуда вы появились, я его не стал направлять, ему едва хватало батарейки, чтобы сделать круг над Тюильри. Но все же… — Эмиль замолчал, приблизив нос к экрану, на котором Вера увидела себя, полулежащую на газоне, позади нее силуэты каменных львов по обе стороны крыльца Школы Лувра, а рядом на ограде значительный кусок ткани.
— Все же, пролетая над проспектом Генерала Лемонье, дрон поймал в кадр это.
— Это доказывает, что я была в Лувре? — быстро спросила Вера.
— Что были в Лувре — да, но не вину Куаду.
— Покажите это телевизионщикам… пусть это попадет в новости, — стала она терзать рукав Эмиля.
Тот молчал, очевидно, решая, как поступить.
— Все, что мы можем, — предать его поступок огласке, — продолжала настаивать она. — Может, он и мальчика убил. Его надо пытать, пусть скажет все.
— Пытать! — воскликнул кто-то сзади. — Русским лишь бы пытать.
— Да, Сталина на вас нет! — огрызнулась Вера.
— Робеспьера, — пошутили из толпы. — У нас есть свой персонаж для пугалок.
— Вы еще смеяться надо мной смеете! — Вера стиснула кулаки.
— Вовсе нет! У нас много таких исторических персон, между прочим, — обиделся полицейский, который передал ей телефон. — Талейран, Фуше… Это были крутые ребята. Ставлю сотку, ваш Сталин учился у них. По крайней мере, уж точно кое-что он стырил у полиции Сюртэ, многие наши фишечки.
— Так, отставить, — грохнул кто-то.
Вера собиралась возмутиться.
— Вера, вы сейчас не в себе, — ее перехватила за плечи подошедшая со спины Зоя. Та бросила на сестру Эмиля злобный взгляд. — Идемте со мной, вам вызвали «Скорую».
— Что там с вами делали? — повернулся к ней Эмиль. Вопрос прозвучал так, будто он спросил, завтракала ли она сегодня.
— Эмиль, пожалуйста… — попросила Зоя, беря Веру под руку и пытаясь отвести ее к машине «Скорой помощи».
— Вас насиловали?
Вера ощутила, как по телу пробежал холодок, — она не помнила. С минуту стояла, замерев и глядя перед собой пустыми глазами.
— Ничего страшного, если не помните, это все из-за наркотиков. Зоя, проследи чтобы у нее взяли анализ на наличие спермы.
— Эмиль! — прикрикнула на него сестра и силой увела Веру. Та перестала сопротивляться, шла, будто сомнамбула, едва переступая ватными, негнущимися ногами.
Она помнила, как ее поставили на колени перед плахой, она провела в неподвижности с завязанными глазами бог знает сколько времени, кругом пел хор. Возможно, потеряла сознание или впала в транс. Но ей казалось, что все действия она достаточно четко осознает. Теперь иллюзия контроля распалась, и ею овладело бессилие.
В машине «Скорой помощи» она отключилась. Впервые в жизни Вера, всегда отличающаяся прекрасным здоровьем, потеряла сознание.
Глава 10На кладбище Пер-Лашез
Странное чувство: будто выключили и включили мозг. Щелк и — совершенно другая обстановка. В больничное окно бил яркий луч света. Вера лежала на приподнятой подушке с вытянутыми на белом покрывале руками, от которых поднимались трубки капельниц. Несколько минут она просто пялилась перед собой, наблюдая пустоту в голове. Но в коридоре шумно что-то обсуждали, и ей захотелось встать, посмотреть, кто говорит. Едва она оторвала голову от подушки, как вспомнился вчерашний день, и стало горько во рту. Но тут распахнулась дверь и показалась медсестра, которая яростно сражалась с Эмилем, не давая ему войти.
— Ну вот же! Она не спит! — вскричал тот, врываясь, как ураган, бросил на стул у двери свой рюкзак и подошел к кровати.
— Он не тронул тебя, — тут же с места в карьер сообщил Эмиль, опустившись в свою странную буддистскую позу у изголовья — так еще сидят японцы за своими низкими столиками. Он положительно пересмотрел аниме. — Я тебе больше скажу: он импотент!
— Так не говорят, — строго осадила его медсестра. — Это называют «эректильная дисфункция». Да, месье Куаду числится у нас в пациентах. Мне не следовало сообщать вам эту информацию, но, знаете, после таких событий…
— Неважно, как это называется, но его игры просто пшик. Ничего такого! — сиял Эмиль.
— Ничего такого? — переспросила Вера с горечью и повернулась к медсестре. — Пожалуйста, дайте мне зеркало.
Медсестра вышла. Вера осторожно приподняла голову и посмотрела на свои руки: на запястьях елочкой красовались раны от укусов собак. Вспомнился мертвый мальчишка. Она-то жива, а ребенок…
— Опознали тело? — спросила она тихо, пока в палате, кроме них, никого не было.
— Да, это второй пропавший, Адриен Турно.
— Кто его убил?
— Не он, не Куаду. Зоя уверена, что это не он…
— Зоя уверена, — передразнила Вера. — Ваш метод — гадание? Тогда почему труп подбросили именно в ночь моего коронования?
— Пока мы не знаем.
— Вы вообще собираетесь заниматься мальчишками, или все — взяли маньяка-импотента и уйдете в загул на неделю?
— Мы работаем над этим, — терпеливо ответил Эмиль.
— Как именно? Что именно делаете? Полагаю, теперь меня можно посвятить в ход расследования? — начала горячиться Вера. — Вы были на том месте, где исчез первый мальчик?
— Да.
— А вот я не была! Кладбище Пер-Лашез? Отлично, — она стала вылезать из-под покрывала, но обнаружила, что больничная рубашка выглядит не слишком подобающе, и запахнула его обратно, — давно мечтала его увидеть. Когда меня отпустят?
Эмиль поднялся и расстегнул рюкзак, вынув аккуратно сложенные черные джинсы и толстовку.
— Я не посмел брать ваши вещи, поэтому вот вам мои — все чистое, прямиком из прачечной.
Вошла медсестра, передав Вере круглое зеркало.
— О боже, — вздохнула та, увидев царапины на лбу от обруча и шов на скуле. Пальцы коснулись многочисленных скрепок, которыми сшивали раны. — Я как Иисус теперь.
Эмиль виновато пожал плечами.
— Жду внизу.
Жадно вгрызаясь в круассан и запивая его кофе из бумажного стаканчика, Вера шагала рядом с Эмилем. Они добрались до кладбища на мотоцикле, припарковали его у кафе «Лё Ромюс», где собирались позавтракать, но рано утром мест обычно нет — пришлось есть стоя. Эмиль одним глотком опустошил свой стаканчик с двойным эспрессо и терпеливо дожидался перед воротами кладбища, когда Вера прикончит второй круассан. Она растягивала удовольствие, наблюдая, как тот изо всех сил старается не показывать нетерпение. Не любишь впустую тратить время? Ага, сейчас!
Наконец смяв бумажный пакет, Вера бросила его в мусорный бак вместе со стаканчиком. Ей очень шла длинная растянутая толстовка с надписью «Death Note» и черные джинсы, которые оказались ей почти по размеру, но низ все равно пришлось подвернуть, потому что Эмиль был выше ее на голову. Волосы она распустила, медсестры вчера с трудом выпутали из них все проволоки, и теперь они вол