— Оставлю его родителям, пусть откормят. Это лучше, чем клиника, поверь, — проронила она, отправив горькую улыбку своей пассажирке.
Глава 12Санаторий «Тейя-Ра»
Они подъехали к ранчо Герши на рассвете. В светлеющем небе еще горели звезды, когда «Мини Купер» остановился перед резными автоматическими воротами, которые тотчас распахнулись, едва Зоя что-то нажала на своем смартфоне. За каменной оградой их встретил роскошный, ухоженный сад: фруктовые деревья, усеянные плодами, под ними расстелены простыни, кое-где оставлены сдвоенные стремянки, корзины — сразу видно, что сбор урожая идет полным ходом и прерван лишь на сон. Дорога, усыпанная мелким гравием, который так успокоительно шуршал под колесами, привела к белому двухэтажному дому, выстроенному в неоклассике — белые стены, чуть выступающие эркеры, сдвоенные колонны по бокам и огромные окна — почти витражи, обрамленные тонким декором. Справа от широкого крыльца на газоне группа человек из двадцати занималась йогой, выполняя приветствие солнцу, чуть поодаль Вера увидела тренирующихся в стиле китайского тайцзи. Все ученики были одеты в белое: узкие комбинезоны для йоги и просторные кимоно для китайской гимнастики, каждая группа двигалась плавно, в унисон друг другу. Девушка, которая вела тренировку йоги, остановилась, махнула группе — вышла одна из учениц и продолжила вместо нее. Пока Зоя и Вера выбирались из машины, инструкторша успела подцепить легкий халат, накинуть его на плечи и подойти к ним.
— Здравствуйте, я — Валери, мать Эмиля и Зои, — протянула она руку Вере. — Видела вас в новостях. Вы совершили невероятный подвиг! Вас сравнивают со «Свободой, ведущей народ» Делакруа. Но в данном случае я бы сказала: «Свобода, ведущая женщин». Феминистки еще не замучили звонками? Они сделают из вас Иисуса женского рода, вот посмо́трите!
Вера, ошарашенная не столько тем, что ей было сказано, сколько невероятной юностью женщины, которая назвалась матерью двух человек тридцати лет от роду, тотчас принялась подсчитывать в уме, сколько ей лет. Что-то около пятидесяти, ладно, сорок шесть. Но выглядела Валери моложе собственной дочери. Чистое, открытое лицо без макияжа, консилера, пудры и малейшего признака морщин, светлые волосы, заплетенные в длинную косу, переброшенную через плечо и спускающуюся к коленам, тонкая фигура девочки-гимнастки. Этакая похудевшая и подтянутая Дейенерис.
«Они — точно вампиры», — решила Вера.
— Добро пожаловать в санаторий «Тейя-Ра»! У нас уже идут занятия для ранних пташек. А где же Эмиль?
Зоя указала на машину — Эмиль спал на заднем сиденье без задних ног. Вера оставила на его руке свои часы, чтобы отслеживать пульс.
— Все еще 48, — показала она телефон. — Но двадцать минут назад был 51.
— Хорошо. Думаю, его не стоит оставлять в машине. Прошу в дом, а я найду того, кто бы помог мне. Нужно успеть провести шавасану.
Потрясающее спокойствие! Сын лежал с опасным для здоровья сердцебиением, не подавал признаков жизни, а она должна успеть провести шавасану.
Но Эмиль, видимо, услышал в открытую дверь разговор о себе, поднял голову и сонным голосом пробормотал: «Приехали уже, что ли?»
Точно медведь, выходящий из спячки, он выбрался из машины, чуть шатаясь на неуверенных ногах под зыбким гравием, и, больше ни слова не сказав, пошел к дому.
— Вот и весь Эмиль, — пожала плечами Валери, обратив улыбающиеся глаза к Вере. — На самом деле вас не должен пугать его пульс, он же спортсмен. У них 50 — является нормой.
— Спортсмен? Я думала, он… — «наркоман», хотела сказать Вера, но вовремя осеклась. Валери прекрасно поняла, что имела в виду ее гостья.
— Он не всегда был таким, каким кажется. Все детство занимался восточными единоборствами, брал международные призы. У всех нас бывают кризисы. Прошу в дом. — Она сделала плавное движение ладонями в сторону крыльца и чарующе улыбнулась. — Располагайтесь. Зоя, размести нашу гостью, вы успеете немного поспать до завтрака.
Соединив ладони у груди, коснувшись ими лба, она откланялась и легкими шажками направилась к своей группе, отпустила ученицу и заняла центральный коврик.
— Ты уж извини, дорогая, но у меня будет много неприличных вопросов, — сказала Вера Зое. Та лишь печально улыбнулась, и они пошли к дому.
В машине, прямо во время поездки, сестра Эмиля успела привести лицо в порядок: стерла следы слез, размазанной туши, помады, двумя движениями влажной салфетки вернула белизну коже. Пожалуй, если стереть с нее весь этот макияж в стиле Эми Уайнхаус, она будет выглядеть так же юно, как и мать.
В гостиной пахло специями, всюду царили идеальные чистота и порядок, присущие гостиницам. Диваны, креслица, разноцветные подушечки с кисточками, на распахнутых окнах легкие занавески, дребезжащие от утреннего ветерка, в кадках живые цветы с толстыми ветками и большими мясистыми листьями, под ногами мягкий белый ковер с высоким ворсом. Фоном играла какая-то дзен-музыка.
Их встретила то ли тайка, то ли вьетнамка в белом обтягивающем национальном костюме с юбкой до колен, поприветствовала сложенными у лба ладонями и безмолвно отвела девушек, расселив их в уютные комнаты-кабины, в которых имелись лишь кровать, встроенный в стену шкаф с разъезжающимися дверцами и огромное окно, выходящее на задний двор, утопающий в подстриженных оливах.
Утомленная ночным приключением Вера стянула через голову майку, скинула джинсы и бросилась на мягкий, как облако, матрас. Думала, вырубится на раз-два-три, но сон был чутким, поверхностным: она улавливала музыку сквозь сумбурные сновидения, слышала, как пришли работать в саду поливальщики. Поэтому через час нехотя поднялась, вновь оделась и вышла.
Холл бы наполнен людьми. Одни возвращались с тренировок, другие, с ковриками под мышками, выходили в сад. Никто не разговаривал, все передвигались бесшумно, с умиротворенными лицами. В дальнем углу стоял невысокий столик, плотно уставленный стаканами со свежевыжатыми соками. Закончившие сеанс йоги и тайцзи подходили, чтобы утолить жажду.
— Здравствуйте, Вера. — Ее локтя коснулся высокий молодой мужчина с бородкой и каштановыми кудрями, спускающимися к плечам, как у Иоанна Крестителя. Выражение глаз, божественная благость в лице — все в точности, как на картине да Винчи, которую Вера недавно видела в Лувре вместе с Куаду. Одет он был в китайский шелковый костюм с характерными петлями вдоль переднего шва на просторной рубашке. Он еще не представился, но Вера почему-то сразу догадалась, что это отец Эмиля и Зои.
— Здравствуйте. Эмиль очень на вас похож.
— Наверное, поэтому он красит волосы в такой мрачный цвет. Вы уже поняли, да, что он мой сын? Я Димитрий Герши, рад встрече. Горжусь, что в бюро моего сына служат такие отчаянные агенты. Вам бы позавидовал Джеймс Бонд, ей-богу! Вы очень рисковали. Но знайте, — он мягко сжал пальцы Веры, — все восхищаются вами. Французы помешаны на справедливости и тех, кто несет ее знамя.
— Благодарю. — Вера напряглась, собираясь вынуть пальцы из неожиданного рукопожатия, но сдержалась. Любое прикосновение после приключения с Куаду она воспринимала болезненно.
Из распахнутых дверей столовой вышла Валери, жестом радушной хозяйки приглашая всех пройти к завтраку. Посетители санатория мягкой волной двинулись к дверям, откуда пахло индийской или тайской кухней. Вера невольно глянула за плечо Димитрия: есть хотелось страшно, но, наверное, здесь дают только вегетарианскую еду — все эти сельдереи, капустные листья и тертая морковка. Вера предпочла бы уличный блинчик с шоколадом, а лучше три.
Откуда ни возьмись возникла Зоя в неизменном одеянии черной вдовы, плавно проплыла мимо Веры, выхватывая ее из рук отца.
— Не волнуйся, будет вкусно, — улыбнулась таинственная сестричка Эмиля и, нагнувшись, заговорщицки прошептала: — Но боюсь, что о кофе лучше сразу забыть. Здесь даже само это слово под запретом.
Они уселись за один из множества круглых столов на террасе, спускающейся в оливковый сад, часть гостей находилась в крытой столовой, часть на свежем воздухе. По периметру столовой стояли фуршетные столы с вегетарианскими яствами. Но семейство Герши обслуживали отдельно. Графины с соками, чиа-пудинги, индийская самоса, салаты из овощей и вазочки с рублеными фруктами. Вере, которую посадили между родителями Эмиля и Зои, то справа, то слева предлагали все подряд, поэтому ее тарелка стала напоминать горку самоцветов. Зоя сидела напротив и скучающе облизывала ложку. Еще не начав свой чиа-пудинг с кусочками манго, она наблюдала, как ее отец, склонившись к Вере, самозабвенно шептал рецепт кокосового печенья, для которого не требовалось запекания в духовке — его изготовляли под лучами солнца.
— Не стесняйтесь, Вера, угощайтесь, — обратилась к ней Валери. На ярком солнце стали заметны тонкие морщинки у глаз, разрез которых говорил о возможной пластике. Но все равно она по-прежнему выглядела слишком юной. — Вы можете считать себя полноправным членом нашей большой семьи, — она сделала плавный, широкий жест, обведя руками комнату, где за соседними столиками завтракали постояльцы.
— У Веры были вопросы, — намекнула Зоя.
— Я понимаю. — Валери опустила ладони на край стола. — Я вас понимаю… При взгляде на нашего Эмиля возникает не один вопрос.
— Например, как люди, держащие оздоровительный санаторий, до сих пор не вылечили собственного сына, — рубанул Димитрий, но его лицо осталось таким же благостным, как у Крестителя с картин Ренессанса.
Валери повернулась к нему и понимающе кивнула, будто реплика касалась совершенно чужого ей человека — постояльца, клиента, гостя, но не сына. У Веры закрались подозрения, — и добрая часть вопросов сразу отпала, — что у родителей самих не все в порядке с душевным здоровьем.
— Он особенный. — Валери продолжала кивать, взгляд ее сделался задумчивым. Вере захотелось опустить подбородок на ладонь, как в меме из старого фильма про Чарли и шоколадную фабрику — очень любопытно послушать вас, мадам.