– Да, я заметил, – буркнул Кристоф. – Но она высылала ему видео, где запечатлела человека, которого он убил. Где оно?
– Видео нет. Возможно, она не держала его на компьютере.
– Ты говоришь, она списывалась с ним только по Телеграму. И только с этого компьютера.
– Судя по тому, что скрины только с экрана этого ноутбука, никаким другим устройством она не пользовалась, – кивнул Эмиль, присев на стол Кристофа и скрестив руки.
– Не люблю, когда ты так делаешь, – пробурчал Кристоф.
– Как?
– Цедишь информацию по капле. Давай выкладывай, раз уж нарисовал «кое-какой портрет». Или опять с этой Редда что-то не так?
– С ней все не так, – мрачно ответил Эмиль.
– Эмиль, ты подозреваешь ее отца в том, что он принуждает дочь спать с ним. Но я не увидел ни одного доказательства. Да, она сообщает тому типу, с которым переписывается. Но это всего лишь слова.
Эмиль опустил голову.
– Мне пробили номер, с которого тот сидел, компания Vodafon, оформлен в апреле на некую Малену Угарте, – сказал Кристоф. – Им почти не пользовались. Ее пытались отыскать, оказалось, паспорт фальшивый.
Эмиль стиснул челюсти, продолжая молчать.
– Или она все же отформатировала диск?
Шеф уставился в пол.
– Эмиль! – Кристоф начал выходить из себя.
– Она не форматировала диск, – выдавил тот. – Я же сказал: даты самых первых удаленных файлов совпадают с датой, когда была собрана система.
– То есть с тех пор, как она купила компьютер, винчестер не меняла?
– Нет.
– Значит, видео не существовало, если ты его не смог найти?
– Когда винт перезаполнен, поверх путей удаленных файлов пишутся новые. И старые пути стираются. Это уже навсегда. – Эмиль отвечал едва не сквозь зубы. Брови его были сведены на переносице, он скрестил руки на груди и постукивал пальцами по плечу.
– Но если судить по переписке, она не так давно записала на видео, как спит с отцом. Да и места на диске оставалось достаточно. Что-то я не пойму тебя, Эмиль.
Шеф молча смотрел перед собой в пустоту. Он весь вчерашний день и всю ночь сшивал, соединял, разъединял факты, обрывки фраз, записи с экрана с оборвышами аудиосообщений, пытаясь понять, что же задумала Аска. Ее собеседник более-менее вырисовался в понятную фигуру. А ее намерения – нет. В конце концов, Эмиль запутался и не хотел этого признавать. Вера поднялась.
– Я озвучу вторую версию, – произнесла она бесцветным голосом. – Эмилю придется смириться.
– Подожди! – нервно вскричал тот. И тише, почти моля, добавил: – Подожди, пожалуйста, Вера. Я еще не все сказал.
– Чего ты еще не сказал? – с недовольством посмотрел на него Кристоф.
Эмиль бросил на Веру полный боли взгляд.
– Эмиль! – прикрикнул на него дядя.
– Тут все не так просто. Когда диск попал ко мне, первое, что я обнаружил: следы червя и тьму удаленных порченых файлов. Все, что ты листаешь сейчас, было скопировано с какого-то другого носителя неделю назад.
– Не понимаю.
– Аску взломали, и все, что она хранила на компе, сгорело к чертям. Но что она делает после того, как возвращается из Мадрида? Это происходит в тот же день, вечером, в одиннадцатом часу вечера. Она подчищает от червя диск, но не форматирует его, а всего лишь слегка сдувает пыль антивирусом. И записывает все заново. Она собирает материал по дому, с разных съемных носителей, – старые фото, фильмы, учебники и, конечно, папку со скринами и аудиозаписями. И предусмотрительно не выходит с этого ноутбука в Интернет, чтобы больше в него никто не мог проникнуть. К полуночи того дня, когда мы с ней встречались в Прадо, она кладет ноутбук в ящик своего стола и больше к нему не притрагивается.
– То есть она хотела…
– Чтобы я воспользовался им, как уликой. Она положила его для меня. Не случайно половины скриншотов нет, нет видео, как она вламывается в каннабис-шоп, нет видео, где она спит с отцом.
– С какой целью она сделала все это? – озадаченно спросил Кристоф. – Я не понимаю ее мотивов.
Шеф промолчал, опять уставившись перед собой пустым взглядом.
– Эмиль!
– Да в том то и дело! – вскричал он. – И я не понимаю! Я не знаю, что она такое, что в ее голове! Что она задумала! Иногда мне кажется, будто она компьютерный вирус!
Эмиль посмотрел на Веру и стал качать головой, словно отрицая что-то.
– Нет, Вера, нет! – Он поднял в ее сторону руку. – Мы просто ее еще не разгадали. Дайте мне немного времени. Здесь что-то есть…
– Эмиль, так нечестно, ты обещал мне, что мы озвучим обе версии. Кристоф должен знать. И, возможно, для Аски это будет единственным спасением. Это одинокий несчастный ребенок, лишенный значимого взрослого, чувствующий себя в окружении хищников. Она отчаянно защищается. И, как любой ребенок, нуждается в поддержке, которой сейчас лишена. Ее отец… он занят своим горем.
Эмиль сел на стул с другой стороны стола и уронил локти на колени. Вера прикрыла веки на секунду, вздохнула и начала:
– Испанской полиции необходимо будет достать все дела с трупами, найденными с алкогольным отравлением в общественных местах Мадрида. Исключить вероятность, что человек, с которым переписывалась Аксель Редда, действительно существовал.
Эмиль посмотрел на нее, с отчаянием вздернув брови.
– Возможно… – Вера сделала паузу. Ей не хотелось мучить Эмиля, но она должна сказать то, что, скорее всего, и было правдой. – Возможно, мадридский номер сотового оформила сама Аска. Она летала в Мадрид по паспорту, оформленному на другое имя. Значит, имеет знакомых, которые могут предоставить ей фальшивые документы. И эти знакомые находятся в Испании.
– Вера, яснее, пожалуйста. – Кристоф занервничал, потому что и она не развеяла тумана, сгустившегося над этой странной девчонкой.
Вера поймала себя на мысли, что пытается оттянуть свой приговор.
– Я хочу сказать, что она, возможно, переписывалась сама с собой. И делала это не потому, что хотела кого-то запутать. Возможно, у нее деперсонализация личности, а на ее почве началась диссоциативное расстройство. Болезнь Билли Миллигана. Мысль, что ее отец что-то делает с ней… это классический комплекс Электры, когда дочь не может отпустить отца и воображает его своим сексуальным партнером. Обижается на него, желает смерти. Ведь она просит того человека убить его! Я уже объясняла Эмилю. Он говорил с учителями Аски, с психологом, который работал с ней после аварии, и с психологом из лицея – обе обеспокоены ее чрезмерной активностью. Аска не пережила, как положено, горе из-за потери матери. Оба психолога твердят одно: их пациентку до сих пор не отпустил синдром Полианны. А это совершенно не вяжется с тем, что довелось видеть нам с Эмилем. Она не меняет маски. Возможно, она меняет личности, как это было в нашумевшем деле восьмидесятых – деле Миллигана.
– То есть… – пытался понять Кристоф Герши. – Хотите сказать, у нее посттравматическое расстройство?
– Бесспорно, оно есть. Ее сознание расщепляется. Нам поможет только испанская полиция. Эмиль предоставит им портрет… того человека, список его преступлений. Но…
Вера закрыла глаза, покачав головой.
– Ты можешь ошибаться. – Эмиль цедил слова сквозь зубы, глядя в пол.
– Я могу ошибаться, разумеется.
– Если хочешь знать мое мнение, то я отвожу на вероятность, что Аска больна, один процент! Я не встречал таких, как Билли Миллиган. И для меня факт наличия двадцати четырех личностей в одном человеке был и остается киношной выдумкой.
– Я же тебе показывала видео-хроники из суда, Эмиль. Такое расстройство редкость, но оно встречается.
– Нет, эта девчонка хладнокровная бестия, она выстроила себе цель. Она хочет смерти отца. Стерла все это в скринах, но ее цель я читаю в обрывках строк. Она завязала знакомство с серийным убийцей, чтобы одного натравить на другого. Она идет к свой цели с безжалостностью и прагматизмом. И она совершит задуманное, если мы ее не остановим.
Вера посмотрела на него, подавив жалость. В ярости он был готов обвинить Аску в покушении на отца, но не признать, что она больна. Он видит в ней свое отражение. Сам бы он тоже предпочел попасть в тюрьму, нежели в больницу.
– А сколько процентов ты отводишь на то, что она действительно – совершенно случайно – наткнулась на маньяка? – спросила она.
Эмиль не ответил.
– Причем идеального, с точки зрения кино. Американец, послужной список – любой сценарист отрезал бы руку, чтобы заполучить себе такого персонажа. Он убил отчима, свою девушку, школьного друга, учителя в университете. Работая в каннабис-шопе, воровал карточки клиентов и умудрялся снимать с них все деньги. И его никто при этом не вычислил. Она могла его выдумать. Этим объясняется и то, что на ноутбуке мы не нашли видео из каннабис-шопа. На скрине мы видим лишь его след, обложку. Да, на нем часть вывески магазина, но ведь она могла заснять любой.
– Значит, она и с телефона видела, – прервал ее Эмиль. – Может, у нее есть еще один, и о нем не знал ни отец, ни я.
– Может, – сдалась Вера.
– А разные голоса? – Он провел руками по волосам, убирая их с лица. – Голосовые она тоже записывала себе самой?
– Эмиль, голос изменен фильтром. Она могла их с тем же успехом отправлять сама. Модулятор голоса скачать – не проблема.
Он закрыл глаза. Вера тоже не могла себе представить, как Аска записывает голосовые через фильтр, отправляет их, копирует, прячет отдельными файлами и отвечает своим голосом. Как психолог, она не могла объяснить это ничем другим, кроме болезни. Но Эмилю были доступны другие грани психопатии, выходящие за рамки сухой теории, которой владела Вера. Ее шеф знает больше про таких, как он сам.
Кристоф обдумывал то, что сказала Вера, хмурясь и постукивая по столу пальцами.
– В любом случае нам нельзя все это так оставлять. Предъявить что-либо Аксель Редда мы не можем, улики добыты незаконно, – проронил он. – Да и ничего там нет серьезного, увы. Кроме, следов серийного убийцы, конечно, если это не плод фантазии.