В гардеробной была очередь, и Ахилло бессовестно исчез, оставив Сергея скучать в тесном окружении спешащих домой зрителей. Пустельга решил было поступить столь же бессовестно и взять лишь свое пальто, но тут Михаил наконец-то вынырнул, извиняюще улыбнулся – и раздражение исчезло. На Михаила невозможно сердиться, тем более по такому поводу.
Они оделись, но Ахилло неуверенно топтался на месте:
– Я… Понимаете, отец-командир, я тут встретил… одного знакомого…
Ум-гу… – Появился повод поязвить. – И вам, товарищ старший лейтенант, надо срочно этого знакомого допросить, покуда муж далеко?
– Почему муж? – удивился Ахилло. – Она не замужем!
Сергей хотел что-то добавить, но Михаил пожал руку – и был таков. Оставалось одно – ехать домой в одиночестве. Сергей вздохнул и вышел на улицуУ тротуара стояли машины, публика рекой выливалась из театра, и Пустельга вновь почувствовал себя чужим и лишним. Эти люди возвращались домой, в свои уютные квартиры, чтобы беседовать с такими же умными и воспитанными, как они сами, людьми о литературе, о музыке… А ему ехать в общежитие, чтобы с утра вновь начинать бесконечную охоту за неуловимыми врагами. Он вдруг вспомнил полное, одутловатое лицо Рыскуля, и ему впервые не захотелось возвращаться утром на службу.
– Гражданин! Здесь стоять нельзя!
Рядом были двое – странно знакомые, в темных кожаных куртках, с холодными, немигающими глазами.
– Почему? – Сергей удивился. – Я… никому не мешаю…
– Документы!
Это было настолько неожиданно, что Пустельга послушно сунул руку во внутренний карман пиджака. Наверно, движение вышло слишком резким – один из неизвестных быстро перехватил руку, второй полез в карман сам. Тело пронзило холодом: рука незнакомца была, казалось, высечена из куска льда.
– В чем дело?
Сергей оглянулся и увидел, что рядом появился третий. Он был не в темной куртке, а в обыкновенной шинели. Знакомой шинели с саперными петлицами.
– Сергей Павлович? – Волков тоже узнал его и сделал знак своим людям. Ледяная хватка разжалась.
– Идите! – Парни недобро глянули на Сергея, но послушно отошли в сторону. И тут Пустельга вспомнил, где видел их: там же, на кладбище Донского монастыря, возле разрытой могилы.
– Вы в наружной охране? – Волков улыбнулся, и Сергей подумал, что всезнающий Ахилло, вероятно, не прав. Конечно, комбриг – странный человек, но по-своему приятный. Бояться его, во всяком случае, ни к чему.
– Нет, Всеслав Игоревич. Я просто на спектакле был.
– – А-а, замечтались! Да, спектакль сильный… Нам с вами повезло: видели первое представление – и последнее.
Вот оно, значит, как! Сергею стало не по себе: он вспомнил странные речи Михаила.
– Что? Запретят?
– Думаю, да, – кивнул Волков. – Прошляпила цензура. Этот Бертяев – еще тот тип. То ли наивный, то ли очень умный. Вроде и не подкопаешься… Ладно, не будем стоять на ветру. У меня машина – вас подбросить?
Что-то в душе шепнуло: «Нет, ни в коем случае!» – но до общежития было далеко, и Сергей согласился. Машина была знакомой: он уже ехал в ней в ту первую ночь после приезда в Столицу.
– А я был тут по долгу службы, – закуривая, бросил комбриг. – Не худший вариант… Играют, конечно, как боги… Что так грустны, Сергей Павлович? Спектакль расстроил?
Да, спектакль немного расстроил. Вернее, не сам спектакль. Проклятая история с толстощеким типом в пенсне… Он ничего не мог сделать! Там, на сцене, герои брали в руки оружие, но здесь, в Столице…
Он вдруг решился. Осторожность требовала молчания, но Пустельга внезапно почувствовал, что этот странный комбриг что-то может и что-то знает. Что, если…
– Всеслав Игоревич, я слыхал одну историю… Почти как в пьесе… Один работник… высокопоставленный… принуждает женщин… Он собирает материалы…
Он умолк. Дальше следовало называть имена – но Сергей не решился. Волков слушал, чуть повернув голову:
– Очень высокопоставленный? – В голосе звучала явная ирония.
– Да… Очень…
– И вы не согласны с подобной практикой? Ирония стала еще злее. Сергей вспыхнул, но постарался говорить спокойно:
– Нет, не согласен, товарищ комбриг! Это недопустимо!
Волков хмыкнул:
– Будем считать, что я вас понял. Фамилия? Отступать было некуда. Сергей вспомнил мерзкое пенсне и пробормотал:
– Рыскуль. Он начальник…
– Знаю. Редкий мерзавец. Кого он выбрал на этот раз?
Говорить не хотелось. Ведь эту тайну доверил ему Михаил…
– Кажется… Она актриса Камерного театра…
– Смелее, – усмехнулся Волков. – «Аз» вы уже сказали, говорите «буки».
Да, краснолицый прав. Молчать поздно.
– Лапина. Вера Анатольевна Лапина.
– Понял…
. Больше не было сказано ни слова. Сергей так и не уразумел, что намерен делать Волков. Или он ничего не собирается делать, а просто проявил любопытство – и все?
Наутро Сергей уже почти не помнил об этой странной истории. Было не до нее: из командировки вернулся Прохор, вернулся неожиданно, на два дня раньше. Он привез с собой несколько толстых папок с документами и какой-то увесистый сверток.
– Я, товарищ старший лейтенант… вот, написал… – сообщил он, отрапортовав о прибытии.
Перед Пустельгой легла целая стопка исписанных страниц. Видно было, что лейтенант старался.
– Хорошо, – кивнул Сергей. – Прочту самым внимательным образом… А теперь, Прохор, пожалуйста, рассказывайте…
Тот, вздохнув, неуверенно посмотрел на свою докладную.
– Рассказывать… А может, товарищ старший лейтенант, прочитаете?
Он обернулся в сторону удобно устроившегося в кресле Ахилло, как бы взывая о помощи, но понял, что от судьбы не уйти.
– Ну, приехал я в Тамбов, значит. – неуверенно начал Карабаев. – Там завод… Очень большой…
Он с надеждой поглядел на свою докладную, но Пустельга был неумолим. Он давно уже поставил себе правилом обязательно выслушать сотрудника. Часто самое важное всплывало именно во время устного доклада.
– Большой завод, – безнадежно повторил лейтенант. – Мужики там неплохие. Помогли…
Он помолчал, вновь вздохнул и принялся разворачивать сверток:
– Вот! «СЧН-14 Э»…
На столе лежал небольшой, странной формы предмет. Ахилло присвистнул:
– Взрыватель! Прохор, вы нас всех на воздух поднимете!
– Так разряженный же! – невозмутимо ответствовал лейтенант. – Этот взрыватель – как его, ну экспериментальный, потому и буква «Э». Разработан лабораторией полковника Руднева Никиты Федоровича. Вот…
Последовало молчание. Прохор собирался с мыслями, Пустельга с интересом рассматривал взрыватель, но тронуть не решался – даже разряженный.
– Выпустили их только две партии. По сорок штук. Обе партии отправлены по назначению месяц назад. На самом заводе хищений не обнаружено… Я проверял.
– Точно? На заводе все в порядке? – поторопил его Сергей.
– Так проверял же! – слегка удивился Прохор. – Не было хищений. Первая партия отправлена в Минск, в особую школу Осназа. Поехал я туда…
Пустельга кивнул. В Минске готовили диверсантов: там была лучшая школа Осназа в Союзе.
– Ну, проверил… Там тоже мужики хорошие, деловые… Подсобили малость… В общем, там порядок. В партии было сорок штук. Двадцать три использовано, проверил, все правильно. Остальные в наличии на складе…
– Так, а вторая партия? – Пустельга почувствовал удачу. Им повезло: враг использовал экспериментальный взрыватель, а значит, круг поисков резко сужался.
– Так это здесь искать нужно, – невозмутимо сообщил лейтенант. – Партия отправлена в распоряжение Главного Управления. Два месяца назад – тоже сорок штук…
– Что?! – Пустельга и Михаил одновременно вскочили с мест.
Прохор, похоже, немного растерялся:
– Ну… к нам отправлена… По распоряжению товарища Фриновского…
– Черт! Сергей, вы понимаете? – Невозмутимость Ахилло исчезла без следа. Пустельга кивнул:
ситуация складывалась более чем любопытная. Значит, единственное место, где диверсант мог взять взрыватель, это Главное Управление! По спине поползли мурашки…
– Прохор! Ну, вы молодец!
– Я? – Лейтенант недоуменно почесал затылок. – Так чего?.. Я ж только съездил… Но это не все, дальше рассказывать?
– А что дальше? – Пустельга присел на стул, заставив себя сосредоточиться. Интересно, что этот сибиряк раскопал еще?
– Ну… вот…
Из свертка последовали новые сюрпризы – на этот раз небольшие аккуратные пакетики…
– Вот, – повторил Прохор. – Образцы… Взрывчатка это…
Пустельга поежился и отодвинул пепельницу подальше.
– Не, не взорвется. ~ Карабаев впервые улыбнулся. – Она без детонаторов мертвая. Можно в огонь кидать – гореть будет как антрацит. Детонатор нужен…
Ахилло не удержался, осторожно подошел и присмотрелся:
– Прохор, я такую впервые вижу!
– Так экспериментальная! – подтвердил тот. – Эксперты говорят, что взрывчатка незнакомая. Вот я и подумал…
– Хорошо подумали, – кивнул Пустельга. Действительно, эксперты не могли определить взрывчатку – и неудивительно, если ее только начали выпускать.
– Тут ведь как получилось, – степенно продолжал лейтенант. – По распоряжению товарища Фриновского к нам направлены не только взрыватели, но и десять килограммов этой самой «Кама-3 ОС»…
Он секунду подумал, а затем указал на один из пакетиков.
– Так… – Пустельга потер руки. – Все это хозяйство – к экспертам! Только осторожнее! Мало ли… Разнесем все тут…
После того как опасный груз был сдан в лабораторию, было решено выпить по этому поводу чаю. Ахилло сбегал в буфет и принес пирожных. Невозмутимый Прохор лаконично отвечал на вопросы – ответы всегда были точные и ясные. Похоже, молодой сотрудник поработал на совесть.
– Но почему эксперты не смогли определить сразу? Ведь взрывчатка была у нас на складе?
– Секретность, – предположил Ахилло. – А может… Сергей, кто там начальник лаборатории?
Новая версия… Если человек из «Вандеи» – в Главном Управлении, то лаборатория – не худшее из прикрытий…