— Ой, только не это! Давайте его оживим.
— Логично. Все «за». Только есть небольшое «но». Для ритуала оживления, которым пользовалась еще великая Виктория Белинская, нужно немало.
— А именно? — спросил Ромул.
— Серебряная шпага и обсидиановый нож. Это первое. Белладонна и белые лилии. Это второе. И наконец, черный петух и белый голубь. На третье. Жертвенное оружие у меня имеется, шпагу можно вполне заменить па серебряный кинжал. Насчет лилий и белладонны тоже можно не беспокоиться. А вот черный петух и белый голубь… Да еще живые. Впрочем, погодите, меня осенила идея! Едем к Бабе Зине Мирный Атом! У нее и курятник есть, и даже, кажется, голубятня!
— Можно мне поехать с вами? — проныла я. — Мне страшно оставаться один на один с этим покойником!
— Конечно, поедем, — кивнула Юля. — Я бы тебя и не оставила. Но поторопимся, у нас мало времени. С каждой минутой этот кадавр становится все дальше от жизни. И возвратить его труднее и труднее.
Я тщательно заперла дверь, и мы спустились к машине.
— Эх, попили текилы, — вздохнул Ромул, садясь за руль.
— Не ной, дорогой, не кручинься, — хмыкнула Юля. — Ты же знал, на что шел. Ты знал, что я ведьма. А у ведьм практически не бывает свободного времени.
Улицы нашего городка уже были темными и сонными. Редко какая машина мелькала вдали. У нас с заходом солнца город погружался в сон. Правда, оживали вампиры и оборотни, но не про них сейчас речь.
Ромул лихо вел машину, и буквально за четверть часа мы одолели приличное расстояние и оказались у калитки Бабы Зины Мирный Атом.
Забрехала собака:
— Хозяйка, р-ряф, хозяйка! Гости, вау-ваф, к тебе пожаловали!
На этот специфический лай вышла баба Зина, кутаясь в узорчатую шаль.
— Кто там? — холодно поинтересовалась она.
— Баба Зина, это Юля Ветрова с мужем и подругой. Ты уж прости за неурочный визит.
— Ладно, чего там. Я все равно за телевизором скучала. «Последнего героя» смотрела. Проходите.
Мы поднялись в просторную горенку бабы Зины. Действительно, работал телевизор, вот только я не за метила никаких шнуров и проводов, подключенных к одинокой, запыленной розетке.
Баба Зина взмахнула рукой. Телевизор погас, зато зажегся верхний свет — три лампочки в трех рожковой люстре.
— Присаживайтесь, — пригласила баба Зина. — Чай, кофе? Или, может, травяную настоечку?
— Ох, баба Зина, нам сейчас не до того, — сказала Юля. — И без подарка мы сегодня, но за подарком дело не станет. Очень уж большая проблема привела нас к тебе.
— А именно?
— Баба Зина, ты вот эту девушку помнишь?
— Веронику-то? Помню, как же не помнить. Вероника, как тебе гадается по Книге Тысячи Птиц?
— Хорошо гадается, — произнесла я. — Только сегодня эта Книга человека убила.
— Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, — сказала баба Зина.
— Господин Князев, личный астролог бандита Сметанина, почему-то решил присвоить Книгу Тысячи Птиц, хотя вряд ли он сумел бы по ней гадать. Он пробрался в мою квартиру и потребовал Книгу. Угрожая пистолетом, кстати.
— И что ты? — полюбопытствовала баба Зина.
— Книга вышла на телепатическую связь со мной и потребовала, чтобы я передала ее господину Князеву. Как только Князев взял Книгу в руки, получилось… Получилось так, что она убила его. И сейчас у меня в квартире лежит труп.
— И что вы решили всей честной компанией? — спросила баба Зина.
— Оживлять, — твердо ответила Юля. — Уничтожить его бесследно мы не можем, остается одно — вернуть его в положение жизнеспособного субъекта. Хотя он подлец, конечно.
— Так-так, — протянула баба Зина. — И что же вам от меня потребовалось? Я ведь ритуалы оживления ни когда не практиковала.
— Баба Зина, я решила, что оптимальным будет вариант оживления, который однажды провела легендарная Виктория Белинская для своей подруги. Только для этого нам нужны черный петух и белый голубь.
— А лилию с белладонной где возьмете? — прищурилась баба Зина.
— У меня есть, — торопливо ответила Юля, — Сушеные.
— Свежие-то лучше. Я, уж так и быть, нарву вам. И петуха с голубем предоставлю.
— Баба Зина, наша благодарность не будет иметь границ!
— Да ладно, — зарделась баба Зина. — Я это не из корысти, а из чисто спортивного интереса: оживет — не оживет? Вы уж возьмите меня с собой на ритуал. Заодно и я поучусь, как такие ритуалы проводить.
— Баба Зина, мы почтем за честь!
— Ну ладно, пойдем птицу ловить. Ромул, ты мне поможешь.
Ромул кивнул и встал. Пошел за бабой Зиной. Мы с Юлей остались сидеть.
— Вот видишь, — шепнула мне Юля, — все налаживается! Так что держи хвост пистолетом!
— У меня нет хвоста.
— А вот это упущение, — хихикнула Юля и взмахнула своим потрясающим хвостом.
— Интересно, у бабы Зины есть хвост? — поинтересовалась я.
— У всех настоящих ведьм рано или поздно пробивается хвост, — нравоучительно сказала Юля. — Хотя бы маленький. Потому что хвост и ведьма — два тождественных понятия.
— А-а.
— Вот будь ты ведьмой, а не гадалкой только, и у тебя вырос бы хвост.
— Хотела бы я быть ведьмой!
— Почему нет? Иди ко мне в ученицы. Я научу тебя всему, что знаю. И кстати, не только я. Соберем шабаш, устроим аукцион ведьмовских советов… Но сейчас не об этом. Сейчас надо Князева оживлять. Вот заодно и посмотришь, на что способны ведьмы.
Мы только закончили разговаривать, как вернулись баба Зина и Ромул. Ромул нес плетенку, в которой трепыхалось что-то живое и черно-белое. Баба Зина несла влажные от вечерней росы белые лилии и белладонну.
— Отлично! — сказала Юля. — Поехали, не будем терять времени. Нам еще надо из моей квартиры нож и кинжал забрать. Но это пять минут, не более.
Баба Зина оперативно собралась, мы погрузились в машину и помчались. Около дома Юли притормозили, Юля буквально взлетела на свой балкон, а потом вернулась, неся в руках большой темный нож из обсидиана и ярко блестевший серебряный кинжал.
— Все, — сказала она. — Летим!
В глазах ее горел азарт.
Азарт настоящей ведьмы.
Может, и мне стоило стать такой?
Я подумаю над этим.
Позже.
Когда весь этот кошмар благополучно закончится.
Мы вернулись в мою квартиру ближе к полуночи. Это было хорошо, потому что Ритуал имел особую силу, если его проводили в полночь.
Тело господина Князева перетащили из спальни в гостиную и положили посреди комнаты на новую льняную простыню, пожертвованную мной для сего благого дела.
— Уже окоченел, гляди-ка, — деловито заметила при этом баба Зина, чем вызвала у меня приступ дурноты.
Юля поставила в ногах покойника журнальный столик и разложила на столешнице нож и кинжал, лилию и белладонну. Затем она материализовала большую золоченую чашу. Прочла заклятия и сказала:
— Петуха!
Ромул протянул ей петуха. Юля заколола его серебряным кинжалом. Кровь потекла в чашу.
— Голубя!
То же самое, только нож был обсидиановым. Затем Юля мелко искрошила лилии и белладонну и высыпала их в чашу. Ножом перемешала получившуюся массу, а потом кинжалом полоснула себя по запястью, и ее кровь закапала в чашу.
— Это жертва за то, что я собираюсь сотворить! — сказала Юля. — Да будет она принята!
Чаша словно раскалилась, а затем исчезла.
— Это значит, что жертва принята, — шепнул мне на ухо Ромул.
Я кивнула:
— Понимаю.
Юля зашептала:
— Да будет кровь моя во исцеление и оживление! Да будет кровь моя началом жизни, концом смерти! Я сказала, и так да будет! Да будет! Да будет! Богиня светлая Диана, судьбы наши тебе вручаю и жертвую! Прими!
Юля брызнула своей кровью на мертвые тушки петуха и голубя. Раны на птицах затянулись, птицы ожили.
— Получилось! — шепотом воскликнул Ромул. — Значит, и Князев твой оживет.
— Он не мой!
— Да чей бы ни был!
Юля подошла к трупу и расстегнула на нем пиджак и рубашку. Обнажила левую сторону груди, а затем взяла серебряный кинжал и погрузила его в окоченевшее тело.
И вскрикнула:
— Он слишком далеко ушел!
Она вытянула кинжал из раны и капнула своей кровью в образовавшееся отверстие.
— Мне одной его не вернуть, — простонала Юля, — Кто-нибудь, помогите мне!
— Эх, ведьма! — вздохнула баба Зина и полоснула себе запястье обсидиановым ножом. И ее кровь закапала мертвецу на грудь.
— Я тоже! — вскрикнула я.
Баба Зина протянула мне нож. Я резанула руку и сама испугалась того, как буйно хлынула моя кровь. И вытянула руку над грудью Князева.
— Повторяйте за мной! — сказала Юля слабым голосом, — Я делюсь с тобой своей кровью, своей силой, своей жизнью!
— …Своей силой!
— …Своей жизнью!
— Живи, брат!
— Живи, брат!
— Живи, брат!
Мне показалось, что меня разделило надвое, и одна половина ощущала нестерпимый, адский жар, в то время как другая ощущала мертвящий холод.
— Все, уже все, — чуть ли не умирая, услышала я голос Юли. — Главное, получилось.
Юля подула на свое запястье, и рана исчезла. То же самое она проделала и с моей кровоточащей рукой, а баба Зина таким же дуновением исцелила свою руку.
— Внимание! — негромко сказала Юля. — Его сердце забилось. Дыхание нормализуется. Сейчас он откроет глаза!
Ромул, я тебя умоляю, спрячь петуха и голубя обратно в садок! Они теперь только мешают.
Ромул похватал птиц и сунул их в плетенку. Петух при этом недовольно ворчал, словно ему тоже хотелось наблюдать за процессом возвращения к жизни господина Князева.
А тот между тем закашлялся и повернулся на бок. Открыл глаза. Это были нормальные человеческие глаза без какого-то потустороннего сияния.
— С возвращеньицем, — усмехнулась Юля.
— Что со мной было? — простонал астролог. — Почему я весь в крови?
— Не волнуйтесь, господин Князев, — сказала я. — Просто вы порезались. Нечаянно. И от вида крови потеряли сознание. Это бывает, это не страшно.
Князев увидел меня и вскочил: