Гарри сжал губы.
— Хороший парень, твой супруг.
Я отвернулась. Мне вдруг стало стыдно, что я до сих пор замужем за Томом.
— Давай больше не будем о нем говорить. Эти дни только наши.
Гарри выбрал маленькую, всего на двадцать номеров, гостиницу в районе площади Пигаль, где исторические кабаре теснились рядом с новыми клубами и модными ресторанами. До знаменитого «Мулен Руж» было рукой подать. Наши коллеги, приехавшие на конференцию, остановились в другой гостинице — на Елисейских Полях, недалеко от казино, которое они намеревались посетить. Их не интересовало, где живем мы, лишь бы не в их отеле. После конференции они собирались оторваться по полной и вовсе не горели желанием делать это на глазах у босса.
— Здесь чудесно, — сказала я, войдя в вестибюль.
В последний раз я была в этом районе в восемнадцать лет. Все мои вещи умещались в один рюкзак, а ночевала я в хостеле, в спальном мешке.
Трудно представить себе более разительный контраст: мавританские изразцы, малиновые бархатные кресла, картины девятнадцатого века.
— Я знал, что тебе понравится, — рассмеялся Гарри, обнимая меня за плечи. — Специально выбирал.
Его дыхание обожгло щеку, по спине пробежали мурашки.
Поскольку бронирование осуществлялось через компанию, нас поселили в отдельные номера, но жить мы собирались в одном. Как только мы остались наедине, Гарри набросился на меня с поцелуями, точно после долгой разлуки.
Когда мы наконец добрались до бара и Гарри стал по-французски обсуждать с официантом винную карту, мне показалось, что он нервничает. Я испугалась, не пожалел ли он, что пригласил меня. Но он с улыбкой повернулся ко мне и произнес:
— У меня в голове все перепуталось. Понятия не имею, что сейчас заказал.
Я моментально успокоилась. Пока мы думали, где бы поужинать, начался дождь, и мы решили никуда не ходить. Бармен сказал, что они подают только легкие закуски, и скоро принес нам блюдо с кубиками сыра, посыпанными морской солью и сельдереем, кусочками поленты с томатами черри и зернышками граната, брускеттой с черными маслинами и жареным сладким перцем.
Я чувствовала себя не в своей тарелке и старалась есть как можно аккуратнее. Однажды, вскоре после знакомства, Том отпустил саркастическое замечание о моих манерах за столом, и я с тех пор испытывала неловкость, когда приходилось есть на людях.
Мы сидели у окна с вином и закусками, глядя на снующих по тротуару прохожих и вспоминая свою первую встречу. То был один из самых счастливых моментов в моей жизни. Правда, пришлось подняться в номер раньше, чем Гарри, чтобы позвонить Тому и сообщить, что у меня все в порядке. Как и следовало ожидать, муж не взял трубку. Он не отвечал на звонки все выходные — его раздражала моя поездка. Я тоже злилась, зная, что он был бы в ярости, если бы я так игнорировала его звонки. Как ни странно, когда я вернулась, Том извинился, что не ответил: был с приятелями в баре и не слышал телефон. Я облегченно вздохнула, радуясь отсрочке скандала.
В субботу вечером Гарри впервые заговорил о нашей будущей совместной жизни. С утра мы поехали на конференцию, и он выступил с презентацией. Как обычно, Гарри никого не оставил равнодушным, и я очень им гордилась. Он произнес блистательную речь, полностью завладев вниманием аудитории, сыпал остротами и очаровал всех. После презентации к нему подходили участники конференции, протягивали визитки, просили назначить встречу. День удался. Гарри сказал, что все это благодаря мне.
Меня до сих пор бросает в жар при воспоминании о первой нашей ночи. Мы впервые пробыли столько времени вместе, в полном уединении. Гарри был нежен и внимателен. Я видела по его поведению, что дело не только в сексе, что он испытывает ко мне настоящие чувства. Когда он уснул, я долго лежала рядышком, с грустью думая, что совсем скоро вернусь домой, к Тому, а Гарри — к Эмме. Именно тогда я окончательно решила, что должна уйти от мужа. Я понимала это и раньше, просто не верила в свои силы. Думала, что не справлюсь в одиночку.
Субботним вечером мы долго гуляли по парижским улицам. Не то надеялись, что нас никто не узнает, не то нам уже было все равно, но мы держались за руки и вели себя как влюбленные. Когда вернулись в гостиницу, Гарри прижал меня к себе.
— Руби, я должен тебе кое-что сказать. — Он поцеловал меня в губы. — Я тебя люблю.
У меня замерло сердце, как тысячу раз до этого, но я овладела собой и сказала:
— Знаю. Ты уже говорил.
— Да, я каждый день говорю, — засмеялся он. — Но сейчас я о другом. Понимаешь, мне мало видеть тебя на работе или когда уезжает твой муж. Я хочу быть с тобой всегда. Что скажешь?
Мне показалось, что я прыгаю в пропасть.
— Я тоже хочу быть с тобой, — кивнула я, сделав глубокий вдох.
— Значит, решено.
В ту ночь мы договорились, что через месяц, в день, когда сестра Эммы — Джейн — закончит работу в компании Гарри, мы поедем по домам и скажем своим супругам, что уходим.
Глава 29
Конечно, я не могла предположить, что забеременею. Мы с Гарри были вместе двадцать лет, с тех пор как встретились в университете. В юности регулярно принимала контрацептивы. Последнее, чего мне хотелось, — это дети. Я собиралась делать карьеру, путешествовать, встречаться с друзьями. Ребенок нарушил бы эти планы. К счастью, Гарри полностью разделял мою точку зрения. Когда же нам перевалило за двадцать пять и у друзей начали появляться дети, мы решили, что тоже пора. Думали, это будет проще простого. Оказалось, что это не так.
Года через два мы прошли проверку на бесплодие и узнали, что у обоих все в порядке. Врачи называют это необъяснимым бесплодием: все органы работают без отклонений, но беременность почему-то не наступает. Мы сделали три попытки искусственного оплодотворения, которые не принесли ничего, кроме новых разочарований. По-моему, Гарри переживал сильнее меня. Вначале, когда вдруг накатывала невыносимая тоска, он пытался побороть ее делами: отправлялся на многокилометровую пробежку среди ночи, работал по четырнадцать часов в сутки. Именно тогда он всерьез занялся компанией. Он вкладывал в нее все свои силы.
Я тоже занималась карьерой. Выучившись на веб-дизайнера, я проработала несколько лет в крупных компаниях, а затем мы с моей университетской подругой Энни решили уйти в свободное плавание и открыли небольшой бизнес. Сняли помещение в школьном здании викторианских времен, переделанном под аренду. Мы могли работать и дома, но одиночество давило, к тому же необходимость ежедневно ехать в офис прекрасно организует.
Увлеченная работой, я больше не думала о детях. Решила положиться на волю судьбы. Прошло несколько лет, чуда не случилось, и я постепенно совсем успокоилась. Последние годы я не беспокоилась о контрацепции. Мы пробовали завести ребенка больше десяти лет назад, и теперь у меня даже мысли не возникало, что это может произойти.
Поэтому, проведя ночь с Томом, я не ожидала последствий. Во всяком случае, таких. У меня даже мысли не возникло. Ни до, ни после, ни во время.
Возможно, я действовала на каком-то подсознательном уровне? Переспала с ним, зная, что могу забеременеть? Мне было тридцать восемь. Наверное, мой организм решил, что это последний шанс. Неприятно думать, что я использовала мужчину, чтобы получить ребенка. Но еще более ненавистна мне мысль, что я переспала с чужим мужем, даже не подумав о его жене… Я никогда не предполагала, что, узнав о зародившейся во мне новой жизни, буду испытывать главным образом стыд.
Я узнала в пятницу, через месяц после ночи с Томом. Те недели прошли как-то странно. Атмосфера в доме изменилась. Я не могла успокоиться и целыми днями пропадала на работе, уезжая в офис ранним утром и возвращаясь домой поздно вечером. Энни уходила первой, я делала вид, что тоже собираюсь, а сама шла на кухню, варила кофе и ждала случая с кем-то поболтать. В нашем здании было много молодых и одиноких, и, проработав до восьми или девяти вечера, они плавно перемещались в соседний бар. Кроме того, я записалась в спортзал, сказав Гарри, что хочу быть в форме. Как твоя Руби, так и хотелось добавить.
Я не требовала от него объяснений. Знала, что все равно когда-нибудь придется, но не могла себя заставить. Я тяжело переживала обиду, чувствовала себя униженной. Да и как я могла сказать ему, что все знаю, и не рассказать при этом про ночь с Томом? Я не знала, намерен ли Том выяснять отношения с Руби, и жила как на иголках. Если он решится на этот шаг, то должен будет сказать ей, откуда узнал, а она скажет Гарри, и все раскроется.
Мне хотелось сохранить хоть какое-то моральное превосходство. Хотя мои нервы были на пределе, я старалась вести себя как обычно, а Гарри был так занят на работе, что не замечал моих терзаний.
А самое удивительное — почти каждую ночь после того, как я увидела Гарри с Руби, мы бросались друг к другу в объятия и занимались любовью, как в прежние годы, страстно и безудержно. Это происходило само собой, едва мы оказывались в темноте спальни. Мы ничего не говорили, не смотрели в глаза, не шептали ласковых слов. Может, мы хотели таким образом попросить друг у друга прощение за то, что натворили? Или искали утешения и поддержки? По утрам я испытывала неловкость и обиду. Я не отваживалась встретиться с Гарри взглядом — даже для того, чтобы понять, осмелится ли он посмотреть мне в глаза.
В то утро я проснулась позже обычного, изможденная и усталая, как после бессонной ночи, хотя спала крепко и долго. Села на кровати, протерла заспанные глаза и увидела, что Гарри еще в постели. Он всегда вставал раньше меня — вскакивал при первом сигнале будильника. Обычно он успевал сделать кофе еще до того, как я разлепляла глаза, ставил мою чашку на прикроватный столик, будил меня поцелуем и убегал в душ. По утрам Гарри излучал бодрость и энергию, и мне это нравилось, хотя в последнее время я начала задумываться: может, он просто спешит на работу, чтобы скорее увидеть Руби?