Мой взгляд пригвоздил его к месту.
— Ты его избегаешь. Он очень хорошо к тебе относится. Тебе что, трудно с ним поговорить?
— Видишь ли, он мне нравится, просто…
Я ждала, хотя знала, что отец не хочет говорить.
— Просто он любит навязывать свою волю, — высказался наконец папа. — Мне это не нравится, дочка.
Много позже я поняла, что он говорил и об их с мамой браке тоже.
— Неправда, — запальчиво сказала я, — он очень умный, но никому ничего не навязывает!
— Он хочет, чтобы все было по его, — тихо произнес папа.
Я покраснела от смущения и сказала, жалея, что затеяла этот разговор:
— А разве все остальные этого не хотят?
— Но ты ведь живешь не так, как хочешь, правда?
Вошедшая в комнату мама услышала его последние слова.
— Что ты выдумываешь?! — напустилась она на отца. — У нее есть все, о чем только можно мечтать. Один дом чего стоит!
Мама с самого начала бесилась из-за моего дома, потому что ее сестра оставила мне приличную сумму, которую я вложила в ипотеку. Маме достались только сентиментальные безделушки, которые ее никогда не интересовали. Она продала их все, не успев похоронить сестру.
— А машина? — продолжала мама, сердито посмотрев на меня. — Чего еще можно желать?
Вспоминая тот разговор, я поняла, что она завидовала моей жизни — жизни, которую мне отчаянно хотелось изменить.
На поминках мне приходилось делать вид, что Том был прекрасным человеком.
— Мы не всегда сходились во мнениях, но мне очень тяжело его потерять, — вновь и вновь повторяла я.
Я заранее отрепетировала эти фразы, понимая, что могу растеряться. «Да, это ужасно!» и «Страшная трагедия, когда человек умирает таким молодым».
На похороны пришел и Оливер. Он уезжал в отпуск на пару недель и не знал о смерти Тома, ему сообщил кто-то из соседей. Он немедленно позвонил и предложил помощь. Я видела, что мой старый приятель не держит обиды за тот разговор у реки; он рассказал, что на отдыхе встретил девушку и намерен продолжить с ней отношения. Первое время Оливер держался вежливо и отстраненно, потом расслабился и превратился в доброго друга, которого я знала много лет.
Сара не пришла. Улучив минутку, Оливер рассказал, что после отпуска обнаружил в рабочей почте ее письмо. Она писала, что покинула «Шеридан», и спрашивала, нет ли у них подходящей для нее вакансии. Я поинтересовалась, обсуждал ли он с Сарой смерть Тома. Оливер сказал, что не нашел времени ей позвонить, а в сообщении она об этом не писала. Насколько я поняла, он не собирался в ближайшее время видеться с Сарой, а может, я принимала желаемое за действительное. Мне вовсе не хотелось, чтобы Сара взглянула на события того дня своим критическим взглядом.
На поминках Оливер несколько раз спасал меня от слишком назойливых гостей.
— Не могу поверить, что совершенно незнакомые люди могут так бесцеремонно расспрашивать, как все произошло, точно пропустили очередную серию мыльной оперы, — прошептал он мне на ухо, отводя от парня, который проработал с Томом каких-то пару месяцев, но хотел знать мельчайшие подробности его смерти. — Как ты это терпишь?
— Просто говорю себе, что больше никогда в жизни их не увижу.
— А твоя подруга здесь?
— Которая?
— Эмма. Та, что видела, как он упал. — Оливер положил руку мне на плечо, и я прильнула к нему, ища утешения. — Представляю, что ты пережила.
Я вспомнила, как увидела в дверях Эмму и решила, что она меня выследила.
— Да. Я страшно перепугалась. Она не смогла сегодня.
Я и не подумала пригласить Эмму: знала, что она не придет.
— Она, похоже, хороший друг, да?
— О таком можно только мечтать, — согласилась я, вспомнив, что она для меня сделала. И какую роль сыграла в ее жизни я.
— Ты раньше никогда о ней не упоминала. Где вы познакомились?
Ни на секунду не задумавшись, я ответила:
— На занятиях йогой.
И вспомнила раскрасневшееся лицо Эммы, когда она объясняла, что я должна сказать полицейским. Она говорила так убежденно, что какой-то частью своего существа я действительно поверила в легенду.
— Правда, у обеих ничего не получалось, и мы бросили занятия.
Оливер скептически поднял брови. Я мало походила на человека, способного увлечься йогой.
— Что думаешь делать дальше? — спросил он. — Теперь, когда все закончилось?
— Не знаю.
Внезапно мои мечты и надежды развалились, как карточный домик. Я не знала, что буду делать. Наверное, уеду путешествовать или поселюсь где-нибудь в другом месте, и оно окажется ничем не лучше прежнего. Я не представляла, что смогу когда-нибудь жить спокойно, видеть Джоша, говорить с ним об отце, не испытывая чувства вины. Не могла даже вообразить, что вновь смогу полюбить. Я понимала, что если встречу хорошего, достойного человека, то надо держаться от него подальше. Я не создана для отношений.
Скоро народ начал расходиться. Я заметила, что все подходят прощаться не ко мне, а к Джошу, и порадовалась — за него и за себя. Он стоял с покрасневшим от слез лицом у порога, обнимая и целуя всех уходящих. За один день он стал мужчиной.
Мне было невыносимо видеть его горе. Я отправилась искать распорядителя, чтобы оплатить счет, а когда вернулась, Джош уже ушел.
Выйдя на улицу, я увидела, что Белинда выезжает с парковки, а Джош сидит рядом. Не знаю, заметили они меня или нет, но никто из них не повернул головы, когда я помахала.
Сзади подошел папа и тронул меня за плечо.
— Все в порядке, дочка?
Я нахмурилась.
— Джош уехал не попрощавшись.
Папа слегка смутился.
— Понимаешь, ему тяжело. Он знает, что вы собирались разводиться, и, вероятно, думает, что тебе нет дела до смерти его отца.
Я поморщилась.
— Ничего, успокоится, — сказал папа. — Просто дай ему время.
Я крепко обняла его.
— Я очень благодарна тебе за то, что приехал.
То были не просто слова. Возможно, мой папа подкаблучник, но в трудные времена ему нет равных.
— Без тебя я бы не вынесла…
Папа прижал меня к себе.
— Хочешь пожить пока у нас? Я буду очень рад.
— Нет, мне надо домой.
Произнося эти слова, я сама не понимала, что имею в виду: наш с Томом дом или квартиру, и все-таки решила вернуться в дом.
— Может, поехать с тобой? — спросил папа.
— Спасибо, пап. Я лучше сама.
Глава 75
Попрощавшись с отцом, я около часа бесцельно каталась по улицам, погруженная в свои мысли. Наконец остановилась на парковке у маяка и села на скамейку, с которой открывался вид на реку. Несмотря на мирную сцену, у меня на душе было неспокойно. Увидев слезы Джоша, я поняла, что натворила. Вновь и вновь прокручивая в голове падение Тома, я признавалась себе: в момент ярости я хотела, чтобы он упал. Нет, я, конечно, не желала ему смерти, но мне хотелось его проучить. Он не имел права так со мной обращаться. Разве можно упрекать женщину в том, что у нее нет детей? Том всегда знал, как побольнее меня уколоть.
Я сделала глубокий вдох. Все, хватит. Пора домой. Да, это и мой дом. Хорошо, что мы не успели подать на развод.
По дороге пришлось заехать на заправку. С момента ухода от Тома я всегда волновалась, когда приходилось покупать бензин, — экономила, опасаясь финансового краха. Теперь же я просто купалась в деньгах. После смерти Тома я выяснила, что он скрывал от меня приличные сбережения. Поскольку мы формально состояли в браке и не меняли своих завещаний, я могла свободно распоряжаться этими деньгами. К тому же его начальник сообщил, что мне причитается крупная страховая сумма одним платежом, и дал телефон сотрудника, который занимался пенсионными вопросами.
Я вспомнила, как, даже живя с Томом, экономила буквально на всем. Стоило мне купить что-то для себя, он упрекал меня в расточительности и при этом требовал оплачивать половину счетов, хотя зарабатывал в несколько раз больше моего. Если я оказывалась на мели, он давал мне в долг, и я всегда возвращала эти деньги.
В Париже я говорила об этом с Гарри, пытаясь объяснить, почему мне первое время будет сложно. Мы обсуждали депозит за съемную квартиру, и я хотела внести свою долю.
— После продажи дома у меня будут деньги, — сказала я, — но продажа может затянуться на несколько месяцев. Я пока не могу позволить себе крупные траты.
— Не волнуйся, милая, меня это меньше всего беспокоит, — сказал Гарри. — Не могу взять в толк, как это: у твоего мужа есть деньги, а у тебя нет. Это неправильно. Вы женаты, и доходы должны делиться поровну.
Я не знала, как ему объяснить. Я намекала, что в нашей семье не все так просто, но Гарри не понимал. Он никогда в жизни не сталкивался с такими людьми, как Том. Им никто не манипулировал, его не заставляли считать белое черным, и наоборот, просто потому, что кому-то так удобнее. Он не знал, что со временем легче смириться, и ты перестаешь отличать правду от лжи, вымысел от действительности. Во всяком случае, я так думала.
Все дело в том, что Гарри обманывал жену. Он врал легко, без зазрения совести. Он лгал Эмме каждый день, пока длился наш роман. Обманывал он и меня — кормил сказками, что не спит с женой, что мечтает о ребенке. И то, что он не может без меня жить, тоже было враньем.
Я залила бензин, села в машину и, внезапно преисполнившись смелости, поехала по знакомым улицам. Я много лет не чувствовала себя такой свободной. Наверное, с университетских времен. С той самой встречи в баре накануне моего двадцать третьего дня рождения, когда я влюбилась в Тома с первого взгляда.
С детства я привыкла, что виновата во всех смертных грехах; Том просто подхватил эстафету у моей матери. Лишь годы спустя я начала понимать, что он за человек.
На подъездной дорожке стояла машина Тома, и я встала сразу за ней. Не могу передать, как это было для меня важно. В последний раз я парковалась прямо возле дома, когда ушла от Тома, а до этого… Я не могла даже вспомнить, чтобы он разрешил мне это сделать.