– Ты сменил машину?
– Ты сменила.
– Я? То есть… – Дар речи пропадает, когда я всматриваюсь в автомобиль. – Это что, мне?
– Нравится?
Я любила свою прошлую машину, но знала, что однажды ее сменю. Однако… “Мерседес”? Об этом я и не задумывалась, хотя у Мурата достаточно денег для подобного подарка. Я тоже зарабатываю достаточно, и все же…
– Поверить не могу. Ты серьезно?
– Разумеется, серьезно. Документы внутри.
Он берет мою ладонь и вкладывает ключи на брелоке с фирменным значком.
– Господи, какая же она красивая! Спасибо большое! – Мое желание расцеловать мужа ограничивается объятиями и коротким чмоком в губы. Я почти бегу к водительской двери и открываю ее. Но посмотрев на обитый кожей руль, внезапно отшатываюсь.
– В чем дело? – Мурат оказывается рядом и обнимает меня.
– Не знаю. Внезапно стало так страшно…
– Родная… – Теплые ладони мужа проходятся по щекам, а нежный взгляд согревает как раньше. – Мне жаль, что такое произошло. Но ты была не виновата, слышишь? Любой, кто оказался бы на твоем месте, не справился бы.
– Но там была я.
Он снова обнимает и шепчет, как любит и верит в меня.
– Если хочешь, я поведу.
– Все в порядке. Я справлюсь. – Моя улыбка дрожит, но не исчезает. Сев за руль, я ощущаю поддержку моего Мурата, поэтому отбрасываю неуверенность и страх, выезжая с парковки клиники.
Когда мы останавливаемся на очередном светофоре, Мурат говорит:
– Завтра приедет половина родни. Меня увидеть, убедиться, что я жив и здоров. Нужно собрать вещи и поехать к родителям.
– Почему к родителям?
– Мама так решила. И даже слушать ничего не стала. Против, – ворчит он, а я начинаю смеяться. – Что?
– Да просто рада, что мне досталась такая свекровь.
– Не понял? – Он задумывается, затем опускает взгляд на мой живот. – Ах вот оно что… Мама знала о ребенке и молчала? Это полномасштабный сговор?
– Конечно, нет. Я попросила придержать новость. Не сердись.
– Да чего уж…
– Если тебя это успокоит, то мои тоже пока не знают.
– Ага, я прям успокоился.
Смотрю на этого ворчуна и улыбаюсь, потому что мы возвращаем к жизни наши диалоги, наши улыбки и то самое чувство спокойствия, когда находимся наедине.
Он замечает мой взгляд и тут же смягчается, опуская ладонь на мое колено.
– Мирон тоже там. Так что сначала домой и захватим вещи, потому что я поеду оттуда на работу и вечером – снова к вам.
– Хорошо.
Буквально через два часа мы оказываемся в доме родителей мужа.
– Надеюсь, это будет девочка, – в очередной раз говорит свекровь, тонкой соломкой нарезая морковь для салата.
Мы с Муратомприехали вчера и толком ни с кем не пообщались, потому что все разом отправили меня спать. Разумеется, муж пошел со мной за компанию и долго гладил меня по спине, сжимая в крепких объятиях. Мы ни слова не произнесли. Нам не нужны слова, чтобы рассказать о том, как сильно мы друг по другу соскучились.
С утра он уехал на работу, а я принялась помогать свекрови с готовкой. Слово за слово – и вот мы обсуждаем пол будущего ребенка.
– Я даже не знаю. Пусть будет здоровый малыш, – отвечаю я и улыбаюсь.
– Это верно, дочка. Но девочка не помешает. У нас был только Мурат и угадай, кто постоянно оказывался в меньшинстве?
– Дилара! – восклицает из гостиной свекор.
– Что? Я ни разу не выигрывала споры у вас обоих.
– Но ты всегда была для нас одной-единственной.
– Слышала? Вот так и было. Я одна-единственная. В итоге зацеловывали, и приходилось сдаваться.
Мои щеки уже болят оттого, что я улыбалась все утро.
К десяти мое внимание привлекает возня у входных дверей, и внезапно я слышу голос мамы.
– Мне показалось? – Вытираю руки и спешу через гостиную, чтобы тут же попасть в объятия отца, вышедшего из прихожей.
– Поймал.
– Привет! – Обнимаю их обоих. – Как вы тут оказались?
– Вечером здесь будет много народа, – говорит подошедшая свекровь, – почему бы не провести день все вместе? Сделаем ужин по-настоящему семейным!
– Спасибо огромное, Дилара Семеновна.
Папа остается с Диньяром Тагировичем на диване, а позже они и вовсе выходят на улицу. Мы с мамой и свекровью отправляемся на кухню. Завариваем ароматный чай и продолжаем разговор.
– Итак, чем вам помочь? – Мама хлопает в ладоши и потирает их.
Наш разговор о поле ребенка становится еще более бурным. Вспоминают они и ожидание первого внука.
Нахлынувшие воспоминания заставляют меня взять телефон и написать мужу три слова.
«Я тебя люблю», – отправляю и блокирую мобильный, чтобы продолжить нарезку помидоров для салата.
После обеда мы выходим на улицу и, заняв удобные ротанговые диванчики с мягкими подушками на них, наслаждаемся теплой, почти летней погодой.
– А что насчет отдыха решили?
– Пока не знаю. У меня скоро отпуск начнется. Мурат, возможно, что-то придумает. Мирон на днях обиделся, что все собираются на море, а мы нет.
– Вот поэтому нужна девочка в вашей семье. Она будет строить мужчин по щелчку пальцев. Тем более сын уже есть.
– Пожалуй, соглашусь. Я не против дочери.
– Стойте, о чем это вы?
Я прикрываю рот рукой и улыбаюсь.
– Ты что, беременна, Рита?
– Хотела сказать обо всем вечером, объявить с Муратом вместе.
– Ох, дурная моя голова! – тяжко вздыхает свекровь.
– Чудо какое! – Мама совершенно не обижается на мое молчание и просто обнимает меня. – Пусть твой ребенок будет здоровым.
– Спасибо, мамуль.
Улыбаюсь и, запрокинув голову, чувствую, как солнечные лучи греют щеки. Такое спокойствие на душе.
К трем часам папа привозит Мирона из школы. Как раз начинают подтягиваться родственники Мурата. Дом родителей мужа оживает. Кругом разговоры, вопросы.
– Ты как? Если хочешь отдохнуть или перевести дыхание, то пойди в комнату, никто не обидится, – говорит свекровь, заметив, как часто я отхожу к окнам.
– О нет, просто выглядываю Мурата, вот-вот должен подъехать, – шепчу я, и Дилара Семеновна уходит.
Но я смотрю на мобильный и время последнего визита мужа в мессенджере, и начинаю переживать. Прошло три часа, а он так и не прочел мое сообщение. Не позвонил ни разу и вообще не давал о себе знать.
Даю себе время для ожидания. Муж мог попасть в пробку, забыть мобильный в офисе… Но у меня плохо получается находить оправдания, потому что на первое место выступает страх.
Раньше, когда Мурат пропадал, я думала невесть что. Сейчас знаю о проблеме, и мысли совсем другие. Более страшные и нервирующие.
– Рита? – находит меня на крыльце Диньяр Тагирович.
Семь вечера, а я все стою и жду.
– Он должен был приехать два часа назад. Максимум – полтора, – говорю, не оборачиваясь.
– Ты звонила ему?
– Да. – Сжимаю телефон в руке. – Не знаю, сколько раз. И писала тоже. Он с двух не отвечает.
– Может, мне набрать этого капитана?
– Вы думаете… – Дыхание перехватывает оттого, что он размышляет о плохом, как и я.
– Конечно нет, просто на всякий случай.
– Не знаю, – выдыхаю в вечернюю прохладу. – Вы пока идите в дом, а я тут постою, может, все-таки приедет.
– Может, зайдешь?
– Скоро зайду. Просто не могу уже постоянно отвечать на вопросы, когда приедет Мурат.
Свекор не отвечает. Молча гладит меня по плечу и уходит.
– Где же ты? – спрашиваю в пустоту.
В следующий раз выхожу на улицу уже ближе к десяти. В этот момент во двор заезжает белый “Мерседес”, и тревога сменяется обидой, а затем – злостью. Спускаюсь по ступеням широкой террасы и иду навстречу.
– Рита? Тебе не…
– Почему снова? Почему ты опять так со мной поступаешь?
– Стой, стой. Я же приехал! Прости, что задержался, я…
– Задержался? Ты хоть представляешь, что со мной было? Ты задержался почти на пять часов, оставив меня в неведении! Мы с твоим отцом даже Томченко звонили – спросить, не произошло ли чего.
– Да что могло произойти? Я в порядке, успокойся, родная. – Он протягивает руки, но я отступаю.
– Я писала тебе и звонила сотню раз.
– Проклятье! – Муж сжимает переносицу. – Я поставил телефон на беззвучный и убрал в нем вибро. Некогда было отвлекаться.
Меня захлестывает еще одной волной обиды.
– И ты не подумал написать мне за весь день или позвонить?
– Рита, прости. Я правда не подумал об этом. Думаю, раз телефон молчит, буду и дальше работать.
– Десять часов ночи, Мурат! Все будто повторяется вновь…
– Рита… – Он пытается что-то сказать, но тут к нам подходит его отец и остается за моей спиной.
– Мурат, ты должен прекращать так себя вести. Рита права, ты не можешь думать только о работе и ни о чем больше. Мы ведь уже говорили на эту тему.
– Отец, только не вмешивайся, ладно?
– Потеряешь ее, и никакая работа не заменит. Ты не можешь потерять такую женщину, как Маргарита.
Муж, психуя, закатывает глаза.
– Господи, да я разгребал завалы на работе, чтобы завтра уже поехать на отдых с семьей.
Теперь выдыхаю я. Сейчас паника кажется бессмысленной, а нападки на мужа несправедливыми, но все же… обида никуда не исчезает.
– Ты не должен так со мной поступать. Я думала невесть что.
– Дай угадаю, – пытается он что-то сказать, но я предупреждающе сужаю глаза.
– Нет. Я испугалась за тебя! Скажи ты мне заранее о своих планах поработать допоздна, я бы не нервничала, не обижалась и сейчас не чувствовала бы себя так, словно несправедлива к тебе!
– Ну, зато постарался для блага семьи. Что тут скажешь. – Диньяр Тагирович хлопает сына по плечу и усмехается.
Я начинаю смеяться и обнимаю их обоих, сделав наш кружок меньше. Между мужчинами возникает секундное замешательство, которое я тут же улавливаю.
– Господи, – поднимаю взгляд на обоих. – Ну, прекращайте уже. Я вас очень прошу, ведите себя как настоящие отец и сын.
Перевожу глаза на мужа и говорю ему чуть тише:
– Пожалуйста, Мурат.