– Пожалуй, возьму ноутбук из комнаты и поработаю немного. – Он смотрит на меня и будто чего-то ждёт. – Всё равно вечером уезжаем, не так ли?
Кивнув, сажусь с Мироном у журнального стола и приступаю к сбору огромной картины-пазла.
Время приближается к обеду, и я замечаю ещё один странный феномен: телефон мужа не вибрирует, не издаёт никаких звуков, потому что… выключен? Не помню дня, чтобы он так поступал. И ещё больше запутываюсь Либо он пытается свести меня с ума, либо… я не знаю, во что мне стоит верить, а во что уже нет.
Но часы, показывающие шесть вечера, напоминают о том, что если в воскресенье Мурату не нужно работать в офисе, то мне на ночную смену ехать всё же придётся.
– Ох, какая жалость, что ты уезжаешь, Рита, – вздыхает свекровь.
– Ну, мы бы всё равно сегодня вас покинули. Завтра у Мирона школа.
– Понимаю, но так хотелось бы, чтобы вы чаще приезжали. Скучают по вам старики, что поделать?
– Ну какие же вы старики, – улыбаюсь этой прекрасной женщине. – Впрочем, Мирон и Мурат могут остаться подольше. – Я поворачиваюсь и смотрю в глаза мужу.
Он усмехается и берёт сумку, подходя ближе.
– Пойду за пирогом, для вас испекла, – быстро говорит его мама и убегает.
– Мы поедем домой, Рита, – тем временем говорит мне Мурат. – И так как завтра утром ты вернёшься уставшая, я отвезу сына в школу сам.
И снова дыра в груди прорывается под натиском новых пуль из его слов.
– А я и вижу, что тебе скучно проводить весь день дома с семьёй. Ничего, завтра в школе будет не до скуки, – отвечаю я и, взяв сумку, выхожу за дверь.
Глава 10
– Доктор, я очень хочу этого малыша, – говорит женщина лет тридцати пяти. Кажется, она считает меня богом, способным на все, судя по тому, как сжимает мое запястье и не прекращает умолять. – Несколько неудачных ЭКО. Четыре выкидыша. Едва до девятого месяца доносила и вот… У меня сердце не выдержит.
– Все будет хорошо, – говорю одними губами, поднеся к ее рту маску. Несколько секунд, и она закрывает глаза. Анестезия работает. – Надо сделать все возможное, чтобы и с ней, и с ее малышом все было прекрасно. Вы меня поняли? – обращаюсь к коллегам.
Больше часа длится операция. Я очень стараюсь не думать о Мурате. О нашем вчерашнем разговоре. Тем более о том, что в школу сына увез он и, скорее всего, встретился со своей любовницей.
Я наконец хочу знать, изменяет ли он мне. Нужны доказательства, чтобы действовать наверняка. А сейчас я просто как гром в сухую грозу… Все кричу, угрожаю, но никак не прольюсь дождем. Не могу дать отпор, потому что серьезных доказательств его предательства у меня нет, а он категорически не хочет признаваться.
Очень сложный день. Женщина с ребенком в порядке, и я рада за них. Правда, малыш под пристальным присмотром в боксе. Но это не страшно. Мамочка настолько счастлива, что будь у нее возможность, встала бы с больничной койки и расцеловала бы меня. На лице у нее широкая улыбка, а в глазах – слезы.
– Я так этого ждала, – с трудом говорит она. Морщится от боли. – Так счастлива. Спасибо вам огромное, Маргарита Вячеславовна. Двенадцать лет я мучаюсь, все хочу стать матерью, но никак.
– Ваша дочь в порядке, Анастасия Григорьевна. Не переживайте, – улыбаюсь в ответ, чувствуя ломоту во всем теле. – Вырастет – станет примерным ребенком.
– Обязательно. Она обязательно станет таким же прекрасным врачом, как вы. И назову я ее Маргаритой. Риточка моя…
Настроение хоть немного поднимается. Попрощавшись с женщиной, выхожу из палаты и иду в другую. Там тоже моя пациентка, но увы, для нее хороших новостей у меня нет.
– Анна Владимировна, как вы себя чувствуете? – интересуюсь у двадцатипятилетней девушки.
– Ужасно, – тихо отзывается она. Голос дрожит, губы тоже. Отвернувшись к окну и свернувшись калачиком, она смотрит в одну точку. – Отец моего мужа так хотел этого ребенка… Это же наследник… Продолжение рода. Но я… не смогла…
– Анна, я вас прекрасно понимаю. – Я опускаюсь на стул рядом с ее кроватью. – Но… вы получили сильный удар в область живота. Приехали сюда с кровотечением. Срок был небольшой – пятый месяц всего. Если бы был хотя бы седьмой-восьмой, то, возможно, все было бы куда лучше. Был бы шанс спасти вашего сына. Однако…
Я всегда говорила с пациентами откровенно. Никогда не видела смысла что-то утаивать или давать пустые обещания, если была уверена, что у меня ничего не выйдет.
– Я знаю… Муж не хотел становиться отцом. Говорил, что ему рано… Накаркал…
Она шмыгает носом и плачет. Я мягко кладу руку на ее плечо и сжимаю его.
– У вас ещё будут дети, Анна. Это главное.
– Точно будут? – она переводит на меня умоляющий взгляд и заглядывает в глаза. – Медсестра сказала, что операция была тяжёлой. Что в таких случаях некоторые могут больше не думать о детях.
– Какая медсестра вам это сказала? – Я хмурюсь, потому что это не те слова, которые нужно говорить пациентам. И тем более сейчас, когда им и без того плохо.
– Неважно… Я ей кучу вопросов задала, в итоге она… – Анна кусает нижнюю губу и снова шмыгает носом. – Так сказала… когда я жаловаться начала. То на нее, то на вас. Вас обвиняла во всем.
Когда пациенты или их родственники не получают ожидаемого результата, они часто обвиняют меня. Мне кажется, что на эмоциях они иногда говорят что попало. Просто чтобы выплеснуть боль. Потому что не понимают одного: будь у врача возможность, он обязательно сделал все, что в его силах. Не станет же он нарочно вредить пациенту, верно?
– Нет, Анна, я с уверенностью говорю, что в будущем у вас не будет таких проблем, – Я поднимаюсь. – Не слушайте никого. Всего вам доброго.
– Маргарита, – слышу в спину, оказавшись у двери.
– Да?
– Пожалуйста… Скажите, чтобы ко мне никого не пускали. Тем более мужа. Я его видеть не хочу. Мы… – Она мотает головой, что-то бормоча себе под нос. – Мы в аварию попали. По его вине. Он специально, я уверена… Лишь бы я не родила…
Я лишь киваю и выхожу в коридор. Видела я мужа Анны несколько часов назад, ещё до операции. Он сам в крови был, на руках жену нёс. Умолял, чтобы помогли, сказал нам, что она беременна. Плакал в коридоре, когда мы операцию проводили. Поэтому верится с трудом… Не специально он попал в аварию. Но вмешиваться в ситуацию я не стану. Не мое это дело.
Оказавшись в широком коридоре, вижу мужа Анны, сидящего на кафельном полу. Он раскачивается из стороны в сторону и сжимает голову руками. Увидев меня, выпрямляется и встает. Лицо усталое, глаза красные. А одежда все ещё в крови.
– Вам бы домой поехать… Переодеться хотя бы. С Анной все хорошо.
– А малыш? Аня меня возненавидит… Точно возненавидит после этого случая. Ребенка нет, верно?
Я снова киваю.
– Увы. Мы сделали все, что могли. И да, прошу вас, дайте жене время. Пусть она успокоится.
– Она отказалась меня видеть? – хрипит мужчина. Догадывается.
Я снова киваю.
– К сожалению. Пожалуйста, отнеситесь с уважением.
Уже в своем кабинете чуть расслабляюсь. Снимаю халат, вешаю его и сажусь за стол, уверенная, что сейчас придет подруга. С ужином, конечно, потому что с утра я пила только два стакана кофе. И на этом все. Некогда было.
– Можно? – Надя тихонько стучится в дверь и заходит. – Я тут решила нам девичник устроить. Ты же пиццу хотела?
– Боже, Надь… – Я устало откидываюсь на спинку кресла. – Я так вымоталась… Сил нет что-либо есть.
– Вижу. Могу накормить тебя собственными руками, – улыбается она, ставя на стол коробочку и две маленькие бутылки сока. – Хотела что-то толковое заказать, но вспомнила твои слова и решила взять пиццу.
Надя опускается в кресло напротив. Около двадцати минут мы сидим в моем кабинете и ужинаем. Благо она не задаёт лишних вопросов насчёт моих семейных проблем. Потому что мне совсем не хочется думать о Мурате и о том, что он сейчас делает.
– Через пару часов ты будешь свободна, – напоминает Надя.
– Угу… Ещё бы дожить.
Снова стук в дверь.
– Заходите.
Я вытираю уголки рта салфеткой. В палату заходит медсестра.
– Маргарита Вячеславовна, простите, но вас там муж пациента ждёт. Говорит, что поблагодарить хочет.
– Где он?
– Внизу, у ресепшена. Такой радостный. Давно у нас такого не было. Коробки с шоколадом всем раздает.
– Я сейчас.
– Беги, Ритуль, я уберу, – хрипло смеясь, говорит подруга.
Спускаюсь вниз. Мужчина лет сорока смеётся, что-то обсуждая с моим коллегой – Арсением. В руках огромный букет красных роз.
– А вот и Маргарита Вячеславовна пришла, – указывает на меня Арс.
– Здравствуйте.
– Маргарита, вы наша волшебница. Наша фея! Мы так вам благодарны! – Мужчина протягивает мне букет.
– Спасибо, – благодарю за цветы. – Любой врач сделал бы все возможное, будь он на моем месте. Ваша жена в полном порядке.
– А ребенок? Дочь ведь тоже в порядке? Когда моих красавиц выпишут?
– Жену – в течение трёх-четырех дней. А малыш пока под наблюдением. Если ничего плохого, не дай бог, не случится, то выпишем вместе с Анастасией Григорьевной.
– К жене ведь меня впустят?
– Конечно. – Я указываю в сторону лифтов. – Поднимайтесь.
– Маргарита Вячеславовна, как всегда, на высоте, – улыбается Арсений. – Другого результата от тебя я и не жду.
– Почему, Арс? Ты прекрасно знаешь, что иногда ситуация может выйти из-под контроля. Увы, малышу второй пациентки я помочь не смогла.
– Срок маленький, – напоминает коллега. – Иначе все получилось бы.
С Арсением мы пришли в эту больницу вместе. Шесть лет назад. И да, оба заработали уважение и весьма успешны. Он такой же известный хирург, как и я.
Я смотрю за спину Арсения и не на шутку удивляюсь, увидев Мурата. Держа в руке букет моих любимых белых роз, он стоит в стороне и наблюдает за нами. Он прекрасно знает мой вкус, да только… в последнее время он крайне редко сюда приезжал. Два месяца точно тут не был. И что случилось сейчас? Неужели это все для того, чтобы я смягчилась?