— Совершенно верно. Но пока все идет штатно. Не переживай.
Алекс благодарит, а я качаю головой, с трудом осознавая виражи, в которые попала по стечению дурных обстоятельств.
— Надеюсь, за это время мы найдем другое решение, — говорю то, что думаю.
Гроссо — птица высокого полета. Я ему не чета. Со временем он это осознает, но отыгрывать уже станет поздно.
И я не хочу получать удары в спину еще и с его стороны, когда он осознает, что поторопился. Или того хуже, начнет на мне отыгрываться.
— А чем тебя пугает наше супружество?
Мужчина словно мысли читает, задавая этот вопрос.
И я решаю, что это шанс поговорить на чистоту.
— Алекс, мы с тобой друг друга даже не знаем. Вот ты, к примеру, уверена, имеешь высшее образование, начитан, интеллигентен, до одури богат, вращаешься в своих поднебесных кругах, посещаешь все эти ваши концерты, балы, выставки художников и прочие мероприятия.
— Та-а-ак, — кивает с улыбкой. — Продолжай.
— А я — обычная провинциалка, среднее звено, живу от зарплаты до зарплаты, у меня даже высшего образования нет, я не ношу платья стоимостью с эту квартиру, — взмахиваю эмоционально ладонью, — и на ваши банкеты я бы не пошла даже под дулом пистолета.
— А с ними-то что не так?
Гроссо не скрывает хмыка, явно насмехаясь. Но это и к лучшему, пусть сразу поймет, что мы из разных песочниц.
— Я не разбираюсь в этикете. Положи передо мной все эти ножи и вилки, и я непременно тебя опозорю. Алекс, откажись от глупой затеи, пока не поздно!
— Совсем-совсем не разбираешься? — подкалывает зараза, не собираясь проникаться серьезностью момента. — А с ложками та же беда?
— Алекс! — рыкаю, хлопая ладонью по столу. — Вот же развеселился.
— Сонечка, милая, открою тебе большой-большой секрет. Я тоже не умею очень многих вещей в этой жизни, большей частью потому, что мне они либо не нужны, либо не интересны, либо их может выполнить кто-то другой, более умелый. Но! Если потребуется, я непременно изучу вопрос и устраню пробелы в знаниях.
— К чему ты ведешь? — прищуриваюсь, ожидая подвох.
— Все просто. Наша будущая с тобой дочь — урожденная Гроссо, уж прости, но это уже свершившийся факт. И ей волей-неволей придется знать многие тонкости. Будь то этикет, культура, кулинария или обычное вождение. Неважно. И я почему-то уверен, что ты сама захочешь ей помочь разобраться в некоторых вопросах. А значит, со временем непременно изучишь. Или нет. Это только твое личное дело.
— Всё так просто? — задаю один и тот же вопрос.
И ответ мужчины аналогичен прежнему.
— А зачем усложнять, Соня?
— Ты хоть понимаешь, что семья — это ответственность? А не обычная сделка, которые ты проводишь ежедневно? Что, даже все распланировав, в любой момент эта система может дать сбой?
— Поверь, Соня. Разницу я осознаю.
Смотрю в глаза, которые вновь серьезны, и верю.
Верю ему.
Он реально все для себя решил и отступать не собирается.
— И? Как ты это представляешь? Фиктивный брак ради ребенка?
— А чего хочешь ты?
— Я… — сглатываю, не зная, как избежать ответа на этот вопрос.
Он слишком откровенен, слишком сложен, слишком обнажает чувства и эмоции.
Не умею открываться настолько перед другими.
— Я тебе нравлюсь, — отвечает за меня Гроссо, а затем добавляет, — а ты — мне, в постели нас обоих все устраивает. У нас будет малышка. Кажется, этого вполне достаточно, чтобы попробовать наладить и остальное. Как считаешь? Или тебя больше устраивает фиктивность?
— Я…
— Соня, тебя слишком многие в этой жизни предавали. Поэтому мне несложно понять твое недоверие. Но очень надеюсь, что со временем мы вместе это преодолеем.
— Мне нужно подумать, — произношу в итоге.
А по факту просто беру паузу, потому что мы оба знаем, что другого выхода у меня нет. Либо с Алексом в одном направлении, либо… другой вариант не прокатит. Уж точно не с этим человеком.
А племяшку я не оставлю. Вернее, не отдам в чужие руки.
— Конечно, — Гроссо кивает и тут же поднимается, забирает обе чашки с остатками остывшего кофе и переставляет их в мойку, а потом снова сосредотачивается на мне, — у тебя есть полтора дня. Самолет послезавтра в двенадцать дня. Я заеду за тобой в десять утра. Собери всё необходимое.
— То есть? — хмурю брови.
— Вещи на первое время, — задумывается на секунду, — ноутбук, документы, фотографии, что-то личное и ценное. То, без чего не сможешь обойтись. Про повседневку не думай, обустроимся и сразу все необходимое докупим.
— Что это значит?
Что-то я не успеваю за такими резкими переходами в разговоре.
Алекс пожимает плечами и как бы между делом отвечает:
— Полетим домой.
— Полетим?
Ну вот что он за человек? Разве нельзя всё толком объяснить?
Обязательно надо вытягивать щипцами.
— Это ты и я? — кидаю предположение.
— Именно так, — чуть наклоняет голову вбок, прищуривается и слегка обозначает улыбку, — ты, — пауза, — я, — пауза, — и наша дочь.
— Что? Но как?
Кошмар!
Голова идет кругом, и я не знаю, какой вопрос хочу задать следующим. Потому что их на один ответ Гроссо рождается не меньше десятка.
А он улыбается.
Улыбается?!
Зараза!
Честное слово, зараза, как есть!
Я просто не могу с ним нормально разговаривать! Вот тебе и тихая смирная серая мышь Соня. Самой страшно от собственной вспышки становится.
Но он сам виноват. Ведь что такое я слышу? Сущую сказку. Ну какое: он, я и девочка, если малышку нам никто просто так не отдаст.
Бред!
— Алекс! Прекрати меня нервировать! И скажи все нормально, а не выдавай несвязные кусочки разрозненной информации, доводя меня до… до…
— Тшшш, ты чего так раздухарилась?
— Сам довел! — топаю ногой.
И только сейчас понимаю, что успела не только соскочить с дивана, но и сделать шаг в сторону мужчины, сжимая кулачки и хмуря брови.
— Прости, но говорить раньше времени ничего конкретного не буду. Хотя, нет. Одну вещь все же уточню, — приподнимает палец вверх, мастерски перетягивая внимание.
— Спрашивай, — бурчу недовольно.
Уверена, опять что-то затевает за спиной.
— Как Макс и Лиза хотели назвать девочку? Сколько я тебя не слушал, имени ты ни разу не произнесла.
Хмыкаю, тут же проваливаясь в прошлое, и качаю головой, улыбаясь воспоминаниям:
— Макс всегда утверждал, что у него родится сын, поэтому девчачьи имена требовал при нем не обсуждать.
Вижу эти моменты, будто они происходили вчера. И на душе так тепло, так трепетно становится, что мурашки по коже бегут.
— А как же УЗИ? Не делали?
— Делали, — уже смеюсь, забывая, что была сердита на этого манипулятора. — Дважды. Представляешь, наша крошка всегда попой поворачивалась. Поэтому пол ребенка определить не могли.
Замечаю, как странно смотрит Алекс и тут же поясняю.
— Меня крестной мамой обещали сделать. Я привыкла говорить «наша малышка» без всякой задней мысли.
— Просто у тебя глаза сияют при упоминании о девочке.
— Я… — чувствую стеснение, прячу глаза и тут же меняю направление разговора, — а с Лизой мы обсуждали. Втихаря. Да… На двух остановились, думали дождаться третьего УЗИ… И уж там определиться, но…
Взмахиваю рукой, отгоняя слезы, а Алекс и сам о продолжении догадывается.
— Надя или Катя, — выпаливаю и прикусываю губу.
Алекс с минуту внимательно меня разглядывает и только потом уточняет:
— И какое имя малышке больше подходит?
— Надя, — выдаю, не задумываясь. — Она совсем недоношенная родилась. Чуть больше килограмма. Врачи делали всё, чтобы сохранить ее жизнь. И все надеялись на лучшее. И она выжила.
— Видела ее? Красивая?
— Да. Меня несколько раз пропускали ее навестить. Она в кувезе практически постоянно лежала. Малюсенькая совсем. Худющая, но красивая.
— Значит, Надежда, — улыбается Гроссо. — Красивое имя. Мне очень нравится.
И выходит с кухни.
— Алекс, подожди, — тут же устремляюсь следом, ловя его у двери, где он обувается. — Ты про послезавтра серьезно говорил?
— Совершенно серьезно. У тебя полтора дня на сборы и решение вопросов. И да, если вдруг понадоблюсь, вот номер личного телефона, — кладет визитку на тумбу прихожей, — звони в любое время. Не стесняясь.
Не собираюсь этого делать, но все же благодарю.
А мужчина по-хозяйски притягивает меня ближе и, собственнически поцеловав в губы, уходит.
Я же остаюсь… переваривать новые вводные.
Остаток дня пролетает, как во сне.
Делать толком ничего не делаю. Все валится из рук. Потому большей частью бесцельно слоняюсь из угла в угол, проматывая насыщенный разговор с Гроссо, и никак не могу уложить в голове, что будет через пару дней.
Он же не волшебник, на самом-то деле? Ведь так?
Убеждена на 99,99 %.
Но его уверенность, непоколебимость и то, что до этой минуты все обещания им неизменно выполнялись, делает оставшиеся 0,01 % значительно весомее первой части.
В начале восьмого вечера, когда я, заварив очередную чашку кофе, вновь стою у окна и бездумно отслеживаю передвижения соседей по двору, раздается звонок в дверь.
Неожиданный.
Сперва вообще не реагирую. Потому что никого не жду и совершенно не представляю, кто это может быть.
Точно не Алекс, он обещал не беспокоить.
А больше у меня никого и не осталось.
Повторная, более продолжительная трель заставляет мысленно рыкнуть и всё же направиться к входной двери. Нежданного гостя узнаю мгновенно. Один из «мальчиков» Гроссо, что участвовал в потасовке в клубе Мелеха.
— Добрый вечер, София Викторовна! — реагирует, стоит мне приоткрыть дверь.
Никакого панибратства и улыбки на лице. Серьезен, собран, как на спецзадании.
Хотя, судя по следующим словам, так и есть:
— Алекс Маркович предположил, что Вы могли забыть поужинать. Поэтому очень просил не отказываться от угощения.