— Теперь четырнадцатую страницу открой, — улыбается шире.
И я делаю.
Новый штамп уже на так сильно удивляет, но все же вчитываюсь в каждую строчку.
— Мы женаты, — выдаю полувопросительно-полуутвердительно.
— Ага.
Вот и весь ответ.
А меня все больше пришибать начинает. Потому что я вот такое могла в фильме по телевизору увидеть и подумать: да ладно, чего только не снимут. Но вот чтобы со мной похожий трюк провернули: без меня меня замуж выдали…
Нонсенс.
А потом еще раз перечитываю страницу и еще раз.
— Но тут ошибка, — тыкаю в строчку даты регистрации брака. — Мы не могли пожениться три месяца назад. Ведь не были даже знакомы.
— То есть, против остального возражений нет? — снова улыбается.
— Не говори ерунды. Объясни все толком, пожалуйста.
— Перелистни дальше, на семнадцатую. Думаю, тогда мотивы такого моего поступка тебе станут более понятны.
Вновь делаю, как говорят.
Но не тороплюсь. Потому что становится очень не по себе: мой совершенно пустой паспорт теперь изобилует массой различных печатей и штампов.
И это напрягает.
— Дочь? — выдыхаю чуть слышно, перечитав раз пять строчки, в которых заносится информация о детях. — Надежда? Моя дочь?
— Совершенно верно. Гроссо Надежда Алексовна. Наша с тобой дочь, которой сегодня исполнилось два с половиной месяца.
Говорит уверенно… мой муж.
Невероятно!
Шок — это то состояние, в котором пребываю. И в то же время счастье, потому что я готовилась к длительной работе по оформлению всех документов, чтобы забрать малышку.
Но Алекс сделал все по-другому. Быстро и нереально круто.
— И нам ее отдадут? Правда? — не верю в чудо, стараясь мысль о собственном замужестве отодвинуть пока подальше.
Она не то чтобы напрягает, скорее ошеломляет и делает меня беззащитной.
— Конечно, отдадут, — теплота в карих глазах заставляет плавиться. — Сейчас ее заберем и сразу на самолет. Пора возвращаться домой.
На последнее утверждение не реагирую, потому что мой дом все равно тут. Но ради малышки я постараюсь ко всему привыкнуть. Это же моя кровиночка, родная душа.
— Господи, у тебя всё получилось! — перехватываю обеими руками мужскую ладонь, пожимая ее с благодарностью, а хочется пуститься в пляс, прыгать и хлопать в ладоши.
— Не совсем всё, — хмыкает мужчина, — потому что кое-что все-таки должна будешь сделать ты.
— Я?
— Совершенно верно. Надеюсь, не откажешь? — хитрые искорки в глазах подначивают отступить и оставаться, как и прежде, благоразумной и серьезной.
— Конечно нет. Что нужно? — проявляю готовность идти в огонь и воду.
— Поменяй свою фамилию. Гурова звучит, бесспорно, красиво, но будет значительно лучше, если не только моя дочь, но и жена станет Гроссо.
— Х-хорошо.
Казалось бы, информации и так переизбыток, но на этом ничего не заканчивается. Потому что в отличие от меня Алекс привык действовать оперативно и собранно, что и подтверждается спустя пару минут.
Не успеваем выйти из квартиры, как приходит один из его людей. И получает распоряжение не только доставить моё имущество к самолету, но и доделать все, что я упустила.
— Не переживай, в личные вещи никто не полезет, лишь кое-что приберут и поправят.
— А цветы?
— Можешь забрать с собой, — вполне спокойно предлагает… муж.
Интересно, как долго я буду запинаться, даже мысленно, на этом слове?
— Нет, лучше в общий коридор отнести. Наши бабули не дадут им погибнуть.
— Сделаю, София Викторовна, — тут же рапортует молодой человек, названный Сергеем.
А я от официоза немного теряюсь и, просто кивнув, выхожу из дома. Сейчас все мысли занимает предстоящая встреча с малышкой. Наденькой.
— Кстати, вот, — Алекс, расположившись вместе со мной на заднем сидении внедорожника, протягивает тонкую папку с бумагами, когда машина плавно выезжает со двора, — посмотри, пока едем.
— Что это? — уточняю, не заглядывая.
— Выписка из реестра. Квартира ребят переоформлена. Вопрос с банком улажен. Ограничения сняты.
— Так быстро?
— А зачем тянуть? — пожимает Гроссо плечами.
— Ну, да, — качаю головой, поражаясь скорости решения задач.
— Так что больше не ломай голову и не напрягайся по этому вопросу. Документы можешь забрать себе или положить дома в сейфе. Как тебе будет надежнее.
Откидываюсь на подголовник и прикрываю на секунду глаза. Ощущение, что попала в сказку. А отрезвление, кажется, наступит только тогда, когда моя племянница окажется на руках и я почувствую ее тепло и вес, прижав к груди.
— Пусть будут у тебя, — выдаю в итоге, вновь повернувшись к мужчине, и пододвигаю ближе к нему так и не открытую папку.
— Как скажешь, — убирает пластик в сторону и перехватывает мою ладонь. — Соня, пока не приехали, еще одна важная информация.
Господи, он неисправим.
Никакой передышки, словно робот. Но вот в этом он весь и есть. Не представляю, что Алекса можно застать лежащим на диване с пивом и чипсами в руках и смотрящим футбол.
Это было бы… слишком обыденно.
— Слушаю.
— Для всех… абсолютно всех людей без исключения, — подчеркивает Алекс голосом, — Надя — наша с тобой дочь. Понимаешь?
— То есть?
— Ты ее родила, а я биологический отец.
— А Лиза? — хмурю брови.
— Потеряла ребенка после аварии.
— Но это же неправда…
— Да. И мы обязательно расскажем Наде обо всем. Сами. Но потом, когда она вырастет. Сейчас эта информация не важна ни мне, ни тебе, ни тем более ей. А если пресса пронюхает, поверь, в покое семью не оставят. Будут трепать и полоскать новость на каждом углу, а также досаждать, стараясь сделать фото.
— Всё так серьезно?
— Считай это моей перестраховкой. Но я более чем уверен, ты и сама не захочешь постоянно скрывать малышку. Ведь так? Думаю, свободно гулять с дочерью в парке, водить в детский сад и школу — более приемлемый вариант.
— А как же твоя мама? Она знает?
— Я ей не говорил, что у Макса родилась дочь. Скажу чуть позже, когда вы познакомитесь. Не переживай, она не страшная и тебе понравится.
— Я и не…
Отвожу взгляд, не договорив. Врать, глядя в карие омуты, слишком сложная задача. Для меня практически невыполнимая.
— Я буду рядом, — притягивает к себе и нежно касается губ.
И мне хочется верить.
Действительно, хочется…
— Солнышко, какая же ты хорошенькая, — улыбаюсь малышке, смотрящей на меня темно-серыми умными глазами Лизы.
Нет никакой возможности да и желания отойти в сторону, чтобы дать Инге Прокофьевой, как представил девушку Алекс, переодеть девочку и подготовить к прогулке. Хочется быть рядом каждую секунду, держать ее на руках крепко-крепко и непременно аккуратно обнимать, и сюсюкать. И никогда больше не отпускать.
— Наденька, — легонько касаюсь бархатной щечки, невесомо ее поглаживая. — Красавица наша.
Я только-только смогла спокойно выдохнуть и немного пришла в себя, потому что встреча с директрисой дома малютки оказалась для меня жутко сложным испытанием.
Да я дышать боялась, внимая каждому слову этой женщины, ожидая очередного подвоха или бюрократической препоны, которые не позволят нам уйти из казенного дома втроем.
Однако, обошлось. Кажется, Алла Евгеньевна лишь для видимости листала папку с документами, после чего сразу убрала ее в ящик. А затем улыбнулась и разрешила нам забрать девочку. Вела она себя при этом более чем доброжелательно и очень профессионально.
— Расслабься, Сонь, всё уже позади, — Алекс обнимает меня за талию и отводит на пару шагов в сторону, кивая Инге, чтобы та приступала к своим обязанностям, а именно помогала мне с ребенком.
Прикрываю на секунду глаза и качаю головой.
Мамашка, блин, нашлась.
Господи, да я даже толком пеленать не умею, а ведь несколько десятков раз пересматривала обучающие ролики. И все не потому, что неумеха жуткая, просто мне страшно. Очень страшно сделать что-то неправильно или навредить моей родной душе.
Внимательно и ревностно отслеживаю все действия помощницы, стараясь запомнить все и сразу. Потому что хоть и согласилась на помощь постороннего человека, но все же хочу заниматься Надюшкой самостоятельно.
— А вдруг бы… — на секунду отвлекаюсь на Гроссо, желая поделиться страхом.
Но он, как обычно, невозмутим и уверен в себе наперед.
— У нас на руках свидетельство о рождении дочери. Проблем быть не могло. А то, что девочка оказалась тут, это просто стечение неправильных обстоятельств, которые мы уже разрешили. Всё хорошо, — говорит тихо, чтобы слышала только я, приподнимает мой подбородок и легко удерживает своими карими омутами взгляд. — Не нервничай, иначе дочка тоже станет волноваться.
— Х-хорошо, не буду, — соглашаюсь моментально и вновь зависаю на сладкой малышке.
Надюшка слегка хмурит бровки и причмокивает губками, а меня тут же пробивает озноб.
— Она же кушать хочет.
— Всё в порядке, София Викторовна, — включается в беседу Инга, — я уточняла. Кормили полтора часа назад. Время есть. Сейчас мы оденемся, а пока едем в аэропорт, успеем покушать.
— А смесь? — оглядываюсь кругом.
— Гипоаллергенная. Уже приготовлена. Лежит в специальном контейнере с подогревом в машине.
— Спасибо, — выдыхаю, замечая, что Надюшка передумывает капризничать.
— Позволишь мне ее донести до машины? — наклонив голову, спрашивает тихонько на ухо Алекс, а я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не передернуть плечами.
Мурашки так и норовят пробежать по спине, вызывая дрожь. Этот мужчина не перестает тревожить мою кровь.
— Конечно, — киваю мужу, отмечая, как внимательно на него смотрит наша крошка, а потом открывает свой беззубый ротик, словно что-то пытается сказать.
— Поехали домой, принцесса? — улыбается ей Алекс.
И я в этот момент отчетливо понимаю, что из него выйдет прекрасный отец.
Потому что глаза, смотрящие на ребенка, полны теплоты и нежности, а сильные руки делают все очень аккуратно и уверенно.