Не знаю, сколько мы так стоим, время теряет свою власть, а наступающие сумерки добавляют окружающей обстановке волшебства и уюта. Но тихий писк Надюши заставляет мгновенно отмереть и, переглянувшись, дружно последовать назад в свою комнату, тем более слабое курлыканье постепенно переходит в более требовательное и громкое недовольство.
То, что муж так и не выпускает мою ладошку из своей руки, дополнительно придает сил и внушает уверенность, что с непонятным будущим мы обязательно разберемся.
Глава 18
С каждым часом понимать потребности ребенка становится всё легче, как и справляться с ними. Особенно, когда рядом присутствует тот, кто не только с удовольствием помогает, но и самостоятельно выполняет такое, чем готовы заниматься не все родные отцы. Например, без кривляний меняет подгузники, пока я готовлю смесь, и держит крошку «солдатиком» после кормления, чтобы еда усвоилась, не боясь испачкаться.
Наденька оказывается достаточно спокойным ребенком и, покушав, минут через десять вновь засыпает. А вот я, несмотря на выдавшийся совершенно суматошный денек, пребываю в каком-то энергетическом драйве. По коже то и дело пробегают мурашки, а тело потряхивает, словно через него ток пропускают.
Подхожу к окну спальни и устремляю невидящий взгляд в темноту. Да, на юге ночи наступают быстрее, чем там, где я жила. Это необычно и непривычно. Потому в окно больше вижу обстановку в комнате, и лишь очень смутно легкий блеск небольших волн вдали, отражающий сияние неполной луны и звезд.
Алекс неторопливо уходит в ванную, затем в гардеробную, занимаясь своими делами, о чем сообщает легкий шорох. Спустя время возвращается, и верхний свет моментально гаснет. Остается работать лишь один прикроватный светильник с дальней от меня стороны кровати.
Скашиваю глаза в сторону, отмечая на стоящих на комоде часах начало одиннадцатого, и отчетливо понимаю, что не усну. Слишком напряжена, слишком взбудоражена. Да и рано для меня, как «совы».
Решаю, что предпринять. Сходить ли посидеть на кухне и выпить какао, если найду. Или, захватив сумку с ноутбуком, попробовать найти тихое местечко и немного поработать. Да просто отвлечься на что-то привычное, что успокоит и навеет сон.
Но решить не успеваю. Алекс совершенно неслышно оказывается сзади и уверенно притягивает меня к себе. Дыхание на секунду прерывается, а затем шумно вырывается из груди.
— Тебе нужно расслабиться, Сонь, — тихий голос, горячее дыхание, обжигающее мочку уха и чувствительную шею, и я съеживаюсь от прокатившейся вдоль позвоночника волны легкого возбуждения, а мотыльки в груди тут же ободряются, хлопая ресничками, и совершенно точно рады всему, что сейчас происходит. — Я помогу. Знаю отличный способ.
Слова не расходятся с делом. И сильные ладони плавно передвигаются вверх по мягкому ворсу халата, оглаживают плечи, слегка разминают, отчего непроизвольно издаю слабый стон удовольствия, а потом спускаются вниз. И мой махровый друг, держащийся только за счет пояса, опадает на пол. Когда Алекс успевает развязать узел, остается загадкой. Но не столь важной, чтобы об этом задумываться, как шквал эмоций, который накатывает и грозить затопить, стоит только умелым пальцам мужа погладить и приласкать чувствительную грудь. А горячие губы тут же скользят по изгибу шеи, заставляя меня выгибаться.
Футболка не является препятствием и совершенно не скрывает моего возбуждения. Одна рука мужа тут же проворно проникает за вырез, нежно обводит тугой бутон соска, уверенно с ним играя, а вторая медленно ведёт вдоль тела, на секунду замирает на талии, а затем наглые пальцы ныряют под резинку брюк и уже без всяких препятствий поглаживают низ живота, рождая на коже огненные вспышки, и потихоньку спускаются все ниже…
Прикусываю губу, глуша очередной стон, прикрываю глаза, цепляюсь за край подоконника и уже сама выгибаюсь сильнее и провокационно потираюсь об отчётливо ощущаемую выразительную твёрдость.
— Х-хулиганка, — терпение мужчины оказывается небезграничным.
Он резко разворачивает меня к себе лицом, прижимает к стене возле окна, одной рукой легко удерживает обе мои кисти над головой, а второй касается бешено бьющейся жилки на шее. Несколько длительных секунд пристально смотрит в глаза. Они у него в этот момент совершенно черные из-за расширенных зрачков, порочная улыбка пробирает до дрожи. Я звучно сглатываю, заставляю коленки не дрожать. Но это безумно сложно, потому что щеки, уши, шея загораются, я забываю, как дышать, и замираю, как кролик перед удавом. Только сердце суматошно дергается в груди, норовя оставить синяки на ребрах — так мне чудится. И когда я уже хочу захныкать от переполняющих меня эмоций, Алекс резко сокращает расстояние и жадно атакует губы.
Поцелуй. Жадный, голодный, безумно чувственный, неторопливый, выпивающий меня до дна, отбирающий страхи и неуверенность, одаривающий взрывным коктейлем желания, заставляющий раскрываться, преподносить всю себя и не бояться получить отказ.
Я растворяюсь в страстных объятиях, пьянею от того, как крепко и в то же время бережно меня прижимают к себе, вынуждая теряться в собственных ощущениях.
Жар мужского тела, запах кожи, нежность рук…
Всё сводит с ума, и я с радостью отдаю мужу полный контроль. Подчиняюсь вся, без остатка. Он ведет, а я с улыбкой следую за ним.
Алекс разрывает шальной поцелуй и, подхватив на руки, уносит на кровать, где все продолжается.
Когда и как остаюсь без одежды, сказать сложно, потому что с Алексом даже обычный поцелуй — практически секс. Он затягивает в порочный омут с головой, но желания выбраться и отступить не возникает ни на секунду.
— Прекрасна… — выдыхает муж, а в следующую секунду его рот спускается к груди, медленно скользя по чувствительной коже.
Сотни искр мгновенно пронзают сознание, и я не сдерживаю себя, показывая, как мне хорошо в этот момент.
Господи, это какое-то безумие! Но я буквально растворяюсь под опытными руками, жадными губами и горящим взглядом. Плавлюсь, словно воск, и не хочу возвращаться в реальность.
Пальцами впиваюсь в мускулистые плечи, желая ощутить Алекса ещё ближе, почувствовать на себе его сильное упругое тело, его тяжесть.
— Нетерпеливая моя, — хмыкает мужчина, отстраняется на пару мгновений, избавляясь от своей одежды, а затем возвращается и устраивается между разведенных ног, касаясь губами внутренней стороны бедра.
Кровь кипит. Я забываю дышать.
Влажный язык блуждает по нежной коже, вырисовывая незамысловатые узоры, от которых внутри все накаляется до предела. Желание с каждым мгновением скручивается подобно тугой пружине, вынуждая хотеть большего…
Но мужчина не спешит. Каждое движение его губ и языка вызывает волну неописуемого удовольствия, и я не выдерживаю.
— Пожалуйста… — молю, приподнимая бедра и действиями прошу утолить мою жажду, что выжигает изнутри.
Этого оказывается достаточно. Меня накрывает горячее тело, наши руки сплетаются над головой, губы дарят очередной поцелуй, и одновременно с этим Гроссо делает сильный выпад, проникая на всю длину.
Трепетная дрожь проносится по коже, прикусываю губу, стараясь окончательно не потерять рассудок, и зажмуриваюсь до ярких звездочек перед глазами.
Муж словно играет со мной, действуя то медленно и тягуче, то жестко и напористо, так, что я временами чувствую легкую боль от того, как он глубоко во мне.
Мощное тело вынуждает беспрекословно подчиняться, выгибаться, извиваться, раскрываться сильнее, подстраиваться и беспрерывно стонать, сгорая от желания, мечтая получить долгожданную разрядку, осознавая лишь то…
Что умру, если он остановится!
— Моя… — выдыхает Алекс в горящие губы и, запрокидывая голову, двигается еще более яростно, мощно, неудержимо.
Полностью утопаю в пелене страсти. Каждый толчок возвышает меня на вершину блаженства, приближая к пику.
Действительность растворяется, остаюсь только я и он, мой мужчина. И наше желание, одно на двоих, которое перетекает в сокрушительный оргазм невероятной силы. Он накрывает меня с головой, забирает в свой беспощадный плен и заставляет потеряться в пространстве. Удовольствие растекается по венам, даря неописуемое блаженство, вынуждая неотрывно смотреть в красивое лицо мужа над собой.
Последний рывок, и Алекс догоняет меня в нашей общей страсти. Обнимает руками и, перевернувшись на спину, укладывает себе на грудь.
Сил совершенно нет, говорить не хочется, потому просто целую мужа в плечо. Его рука зарывается в мои волосы, нежно перебирая пряди и окончательно расслабляя. Сама не замечаю, как прикрываю глаза и потихоньку уплываю в сон.
Просыпаюсь в начале четвертого, как показывают электронные часы, потому что малышка настоятельно зовет к себе. Не успеваю скинуть одеяло и сесть в постели, как Алекс нависает сверху, коротко целует и, выдав: «Спи, мы сами справимся», уходит в детскую, тихонько прикрывая за собой дверь.
Только удивленно хлопаю сонными глазами, удивляясь, откуда в нем столько энергии и сил, но не верить своему мужчине не могу. Он уже доказал, что легко справляется с трудностями. Любыми. Даже теми, которые касаются нашей малышки.
Откидываюсь на подушку, решая не мешать, раз велели отдыхать. В голове лениво ворочается мысль, что надо бы встать и принять ванну, про которую я совершенно забыла, нежась после жаркой ночи в крепких, но нежных объятиях, однако, тихий голос Гроссо, воркующего с дочерью, и навалившаяся дрема окутывают пуховым одеялом. Не сопротивляюсь и не замечаю, как вновь соскальзываю в сон, и до утра меня уже никто не беспокоит.
Второй раз просыпаюсь от ароматного сладковатого запаха, щекочущего обоняние, и ощущения скользящего по коже взгляда. Распахиваю глаза и тут же сталкиваюсь с внимательным теплом карих омутов.
Алекс стоит в изножье кровати, на губах играет немного хитроватая улыбка. В легких домашних брюках, с перекинутым через плечо белоснежным полотенцем и без футболки он кажется в этот момент таким близким и невероятно сексуальным, что в горле моментально пересыхает.