Глава 20
Дни летят незаметно. С удовольствием погружаюсь в приятные хлопоты о малышке, даря ей все свое внимание и время, и бессовестно отодвигаю собственную работу на задворки. Последний проект, слава Богу, принимают с минимальными поправками, а от остальных я, скрепя сердце, отказываюсь, ссылаясь на занятость личного характера.
И это не жертва с моей стороны.
Ни в коем случае.
Всё десятки раз обдумано, и решение принято осознано.
Благодаря помощи Алекса с переездом сюда, расчетом с клиникой и в организации похорон, я финансово спокойна. Гроссо отказался даже слушать, когда заикнулась о возмещении ему расходов, а других долгов у меня не было. Полученный же за последний проект гонорар я откладываю на всякий «черный» день, и теперь он греет душу.
Пусть очень надеюсь, что очередного «кошмара» в моей судьбе не случится, и впереди ждет только тихая и размеренная жизнь, но привычка верить до конца только себе — вещь упрямая. Потому мне спокойно в том плане, что имеется финансовая подушка безопасности, которая, если даже что-то пойдет не так, позволит нам с Наденькой не пропасть и без нервов прожить первые пару месяцев, прежде чем я найду достойную работу.
В один из дней нас посещает детский врач, чтобы провести осмотр малышки и снять все нужные показатели по росту, весу и активности. Анна Сергеевна, женщина лет сорока пяти, пухленькая, улыбчивая, внимательная брюнетка, располагает к себе с первых минут не только Надю, но и меня. Радует заключением, что развитие идет согласно возрастным нормам и назначает прием в клинике для проведения плановых прививок. Дает советы по гимнастике, оставляет список того, что может понадобиться из лекарств и мазей, прописывает курс массажа и диктует номер личного телефона для экстренных случаев.
Прощаемся с ней на позитивной ноте, обещая выполнять все советы и рекомендации, а маленькая принцесса еще и агукает вслед, словно всё понимает.
Эта встреча придает мне так необходимой уверенности, что я неплохо справляюсь с возложенной на себя непростой миссией, а еще хочется верить, что Лиза мной бы гордилась, как и Макс.
Елена Валентиновна вместе с Анной изо дня в день окружают нас с Наденькой заботой так ненавязчиво, но вместе с тем аккуратно и тактично, что сближение происходит само собой без каких-то специальных порывов и стремлений.
Однажды вечером, накануне приёма, пока жду задержавшегося допоздна Алекса, достаю семейный альбом, прихваченный из квартиры одним из первых, и протягиваю свекрови, предлагая посмотреть свадебные фотографии Лизы и Макса.
Женщина, не сдерживая слез, долго разглядывает снимки, любовно касаясь дрожащей рукой лица сына, на фотографии моей сестренки на пару минут застывает, распахивая глаза шире, переводит внимание на меня и, как-то слишком эмоционально всхлипнув, притягивает к себе и обнимает так сильно, будто боится потерять.
Несмотря на то, что всегда считала себя эмоционально мало восприимчивой, не выдерживаю и, прикусив губу, быстро моргаю, чтобы не разводить сырость. Волнения раскачивают стержень моей уверенности всё шибче и в какой-то момент я сдаюсь, точнее, поддаюсь материнским рукам Гроссо и, расслабившись, позволяю ей себя пожалеть.
— Девочка моя… бедная…
Прижав к груди, Елена Валентиновна успокаивающе поглаживает меня по спине и укачивает как ребенка. В этот момент совершенно непонятно, кому такая близость нужна больше: ей или мне.
Но, кажется, обеим.
Потому что спустя время на душе становится легче и чуть светлее, будто мы со свекровью действительно разделили утрату напополам. И я понимаю, что болезненный пузырь, не прекращавший ни на минуту зудеть где-то глубоко внутри и не дающий по-настоящему дышать, всё же лопнул. А душа очистилась от ненужной, разрывающей меня на части горестной шелухи.
Справившись с волнением первой, даю матери Алекса передышку, чтобы прийти в себя, и спускаюсь за водой на кухню. Беру два бокала, наполняю их минералкой, добавляю по ломтику лимона и разворачиваюсь на выход. И в этот момент отчетливо слышу, как щелкает замок входной двери, а до слуха доносится бархатный, пробирающий до нутра голос мужа:
— Да, Карина, я уже дома… ага, отлично… Да, ты была великолепна… Конечно, завтра увидимся…
Щелчок, и по возобновившейся тишине понимаю, что разговор закончился.
Карина…
Была великолепна…
Завтра увидимся…
Радость и теплота в голосе мужа, разговаривающего со своей бывшей невестой, как ледяные гвозди, которые он только что вбил в мое горячее сердце, остужая его.
Дико неприятно. И больно.
Интересно, с чего я взяла, что эта девушка исчезла из жизни моего супруга? Лишь потому, что о ней никто все это время не говорил?
Скорее всего.
Или потому, что мне так было проще и легче.
Я переехала в дом Алекса, обосновалась тут, занялась ребенком. Даже к Инге привыкла, допуская ее ненадолго к Наде, когда доделывала проект. А про Карину как-то забыла.
Вычеркнула, как прошлое.
А оно вон как вышло.
Девушка оказывается оставалась рядом… Рядом с моим мужем.
Эх, наивная, глупая, влюбчивая Соня, открой глаза. И повзрослей уже.
Противная ледяная дрожь пробегает по телу. В голову навязчиво лезет картинка-воспоминание, как Цикал обнимает и целует Алекса, когда мы в первый день приезжаем в этот особняк, а он позволяет и не отталкивает.
Прикусываю уже побаливающую от сегодняшней трепки зубами нижнюю губу, прикрываю на секунду глаза, заставляя руки перестать дрожать, и выхожу их кухни.
Не хочу прятаться.
— Соня? — удивление Алекса не наиграно. — Я думал, ты уже спишь.
Теплая улыбка на мужественном, таком любимом лице, делает все черты мягче. Вот только я теперь не знаю: она предназначена для меня или сохранилась после разговора с Цикал.
И эти качели угнетают.
— Привет, — выдыхаю, бросая мимолетный взгляд на мужскую руку, в которой до сих пор зажат телефон, — как раз собиралась ложиться.
— Привет, прости, что так долго, работы перед открытием слишком много, — Гроссо делает шаг в мою сторону, протягивая свободную руку.
А я, не задумываясь, тут же отступаю назад, избегая контакта.
Не специально. Само так происходит.
Муж мгновенно считывает реакцию моего тела, судя по чуть прищурившимся и потемневшим глазам, а я не придумываю ничего лучше, чем сбежать от неприятного разговора:
— Да, конечно, понимаю, — гляжу на кончик его уха и даже умудряюсь изобразить улыбку, а потом резко разворачиваюсь. — Извини, меня ждут.
Тишина за спиной заставляет мурашки табуном бежать по коже, да и взгляд, прожигающий спину, не дает расслабиться. Но не останавливаюсь. Только свернув за угол, позволяю себе встряхнуть плечами и сделать глотов воздуха. Оказывается, я не дышала все время, что поднималась по лестнице.
Работа у него, ага. Точно. Длинноногая и черноволосая, с хитрыми глазами и пухлыми губами.
Хмыкаю горько себе под нос и морщусь.
Неприятно. Очень.
Но, как ни странно, понимаю, что меня это не бьет кувалдой под дых. А отсюда следует только один вывод: чего-то подобного глубоко в душе я и ожидала.
В этот вечер я, впервые не дожидаясь Алекса, одна ложусь в кровать и даже умудряюсь заснуть до того, как он приходит. Лишь сквозь дрему ощущаю, как сильные, крепкие руки аккуратно подтягивают меня под теплый бок, обнимают и, погладив живот, там и остаются. Хочу запротестовать, но сил нет, а потом я проваливаюсь в крепкий сон, просыпаясь лишь в начале четвертого, чтобы покормить Надю.
А утро встречаю в кровати, как обычно, одна.
Пятница подкрадывается незаметно. И уже вечером состоится прием по случаю открытия нового звена гостиничного комплекса, над которым Гроссо вместе с партнером и большой командой профессионалов трудились больше полутора лет.
Грандиозное событие, которое даже Елену Валентиновну не оставляет равнодушной. Когда она обсуждает за завтраком проделанную моим мужем работу, то в ее голосе слышатся не только нотки материнской гордости за сына, но и мнение человека, любящего свой город, радеющего за развитие инфраструктуры края, создание новых рабочих мест, привлечение иностранных инвестиций и развитие туристической отрасли.
Безусловно, я тоже горжусь Алексом, и похвала в его адрес — это заслуженная награда, однако наряду с этим испытываю жуткий мандраж, потому что мне предстоит впервые быть на виду. Предстать не перед десятками, а сотнями любопытных глаз, которые непременно станут не просто меня осматривать, а изучать и препарировать как неведомую зверушку, появившуюся из неоткуда и умудрившуюся присвоить себе слишком большой кусок.
Грядущее мероприятие меня нервирует и пугает, но насколько сильно, я понимаю лишь тогда, когда сразу после обеда в доме появляется незнакомая молодая девушка с большим блестящих хромированным чемоданчиком в руках. Очень стильная и уверенная в себе.
Вскоре узнаю, что ей отводится особая роль — подготовить меня к торжественному приему за шесть часов. И если изначально думаю, что в услуги мастера-профессионала входит лишь помощь в создании вечерней прически и пара советов по макияжу, то через десять минут понимаю, как сильно заблуждалась. Всё намного серьезнее и глобальнее.
Начинаем мы, точнее я, с приема ванны, напичканной специальными соляными примочками, направленными на то, чтобы сделать мою кожу шелковистой и сияющей.
Ага. Сама в шоке.
Но прежде Инга забирает с собой Наденьку, чтобы не мешать моему преображению, как она говорит. Оказывается, именно помощница Гроссо пригласила Юлию в дом, зная о ее «золотых руках» не понаслышке, и все мои возражения отказаться и сделать все самой Прокофьева обрубает единственной фразой: «Это было пожелание Алекса Марковича, если Вы против, свяжитесь с ним сами и уведомите, что отказываетесь от услуг стилиста».
Засранка.
Уверена, она в курсе, что я ни за что не стану этого делать. Не побеспокою мужа из-за такого пустяка, тем более в преддверии важного события.