Преображение мужа произошло моментально. Стоило лимузину припарковаться у красной дорожки, как расслабленный, еще минуту назад нежно целовавший в висок и обнимавший меня мужчина исчез, а его место занял холодный, отстраненный делец и небожитель. Властный, жесткий и подавляющий.
Недостижимый.
Для всех.
За исключением меня.
— Я с тобой, всегда, — шепнул Алекс негромко, протягивая руку и помогая выбраться из машины.
А затем подмигнул, пока никто не видит. Хулигански и по-мальчишечьи очаровательно.
— Не бойся, маленькая, в обиду никому не дам, — произнес на ушко.
Обещание согрело душу, как и крепкая, уверенная ладонь, что накрыла мои подрагивающие пальцы, когда я положила кисть на подставленный для опоры локоть.
И все последующие полчаса Алекс неукоснительно выполнял данное обещание, не отпуская меня от себя ни на шаг, даже когда самые смелые из присутствующих, одарив меня кучей комплиментов, просили его уделить им пару минут драгоценного времени.
— Привет, Давид, — здоровается муж, обернувшись на приветствие, и протягивает руку мужчине, нисколько не уступающему ему самому ни в росте, ни в ширине плеч, ни в подавляющей силе природного магнетизма.
А я впервые за время нашего здесь пребывания наблюдаю искреннюю улыбку на родном лице.
Да, Алекс — мой родной человек, иначе воспринимать его уже не получается, и не только потому, что его тяга, нежность и забота к Надюшке подкупают мое сердце. Нет, хотя и это бесценно. Я отчетливо понимаю и принимаю свою влюбленность, осознаю ее, как часть себя. Потому что с ним по-другому и быть не может. Он — сила, забота и надежная стена, что окружила меня, когда весь мир стал рушиться. Он тот, кто…
— Карина, прекрасно выглядишь, — Гроссо поворачивается к спутнице подошедшего к нам мужчины, и я выныриваю из мыслей, чтобы заметить ту, к кому жутко ревную своего супруга.
— Привет, дорогой, — красотка, а Цикал выглядит просто бесподобно в белом облегающем ее идеальную фигуру платье на тонких цепочках вместо лямок длиной чуть ниже колена, отпускает плечо своего спутника, на руку которого до этого момента опиралась, и грациозно шагает в нашу сторону.
Намерения ее для меня ясны, как солнечный день: собирается поцеловать Алекса, как и в первую нашу встречу.
Не успеваю себя контролировать. Ревность, как отравленная стрела, бьет в самое сердце и безжалостно его разъедает. К горлу подкатывает тошнотворный комок, заставляя глубоко вдохнуть, чтобы его пропихнуть.
Дергаюсь, даже не понимая, чего хочу больше: отойти в сторону, чтобы не быть третьей лишней в этой нелепой сцене, или заступить наглой девице дорогу, давая понять, что этот мужчина занят. И ей рядом с ним теперь не место.
Но где я, и где моя уверенность?
Это же как северный и южный полюса. Далекие друг от друга и никогда не пересекающиеся.
Прикрываю глаза, желая хоть так отгородиться от того, что наблюдать не хочу. Прикусываю губу. И тут же ощущаю на лице дыхание.
— Сонь, всё в порядке? — Алекс обнимает меня за щеки, поворачиваясь и закрывая ото всех, наклоняется и внимательно изучает. Смотрю в ответ и вижу, что это не праздное любопытство. Он переживает и волнуется, забывая про друга и бывшую, которая мнется за спиной, прожигая меня недовольством. — Ты побледнела.
— Я… — сглатываю пересохшим горлом, зависая в любимых карих омутах, и выдаю то, что приходит первым на ум, — просто переволновалась.
— А я говорила, что твоей жене не надо сюда приходить. Пусть дома с ребен… — начинает Цикал, но договорить не успевает, как ее осекают с двух сторон.
— Твое мнение никого не интересует, — обрубает грубо Гроссо, даже не глядя на бывшую.
— Карина! — летит тихо, но жестко от неизвестного мне мужчины, который подходит ближе. — Угомонись.
— Я для нас стараюсь, — шипит неугомонная змеюка. — Нам сейчас на сцену идти, открывать вечер и выступать перед камерами, а она…
— Рот закрой, — если голосом можно замораживать, то Алекс именно это и делает, потому что настырная особа затыкается и куда-то уходит, звонко отбивая дробь каблуками. — Сонь, принести тебе воды или хочешь присесть?
Муж сосредотачивается на мне, от чего становится неловко, слишком много внимания.
— Просто воды, мне уже лучше, — кладу ладонь поверх его руки и улыбаюсь, стараясь прогнать тревогу, которую вижу.
— Прошу, — незнакомец исчезает на минуту и появляется уже с полным фужером, по бокам которого бегут пузырьки.
Принимаю с благодарностью и пока пью и привожу нервы в порядок, Алекс не отпускает, обнимает за талию и прижимает к своему боку.
— Познакомься, Соня, это мой друг со школы и партнер по бизнесу Давид Цикал, — ошарашивает муж уже знакомой фамилией, когда я заверяю его в том, что со мной все в порядке.
— Брат Карины, — добавляет мужчина, правильно понимая безмолвный вопрос. — Прошу прощения за ее поведение. Сестра много сил вложила в этот проект, поэтому сейчас немного на нервах.
— Карина — пиар-менеджер, — поясняет супруг и, передав опустевший бокал официанту, возвращает мою ладошку к себе на локоть.
— Да, конечно, я всё понимаю, — полагающаяся случаю фраза легко слетает с губ, хотя в душе я не перестаю возмущаться хамством высокомерной брюнетки.
— А это моя жена София Гурова, — завершает Алекс представление, — с Надюшкой, Дав, познакомишься позже, когда нагрянешь к нам в гости.
— Непременно заскочу в выходные, если вы не против. София, очень рад встрече, — кивает Давид с такой обаятельной улыбкой, что я машинально отвечаю ему взаимностью. — Алекс, твоя жена очаровательна.
Цикал перехватывает мою свободную ладонь и, чуть склонившись, касается губами кончиков пальцев. Мимолетно, но жест удивляет, как и близость постороннего.
Высший свет и я… Это сложно.
Презентация нового отеля проходит успешно, о чем могу судить по довольным лицам, окружающим меня со всех сторон. Алекс выступает первым, говорит четко, лаконично и красочно, то, как он описывает комплекс, завораживает. Не остается сомнений, что он живет своим детищем, горит им. Ему действительно интересно. Это его мир, его стихия.
Давид эффектно перенимает эстафету, больше углубляется в детали проекта, расписывает планы на перспективу и ожидаемые результаты. Его речь не менее увлекательна, и все же я, как привороженная, не отпускаю из виду мужа.
Он прекрасен, он гармоничен, он безупречен, он серьезен и, кажется, недосягаем. До того момента, пока на миг не бросает взгляд в мою сторону, да еще так уверенно, будто точно знает, где я стою. И мне и этого оказывается достаточно, чтобы на сердце потеплело.
Когда слово переходит к Карине, она сияет не менее ярко, чем мужчины. Эта красотка отлично знает все детали проекта и со знанием оперирует фактами и цифрами. В этом убеждаются все без исключения. Особенно в момент, когда она легко и развернуто отвечает на многочисленные вопросы, задаваемые аккредитованными представителями СМИ, временно допущенными в зал.
Я же, наблюдая за девушкой, с каждой минутой всё больше расслабляюсь. А улыбка сама собой становится шире.
И причиной этого является увиденное мною.
Не зря говорят, что женщина всегда поймет, есть ли у ее мужчины другая. И сейчас, глядя на Цикал и Гроссо, убеждаюсь в правдивости фразы.
Я отчетливо улавливаю тягу Карины к моему мужу. Она проявляется в блестящих хитростью глазах и широкой белозубой улыбке, направленной на Алекса, в легко считываемых жестах, будто она хочет придвинуться ближе, задержаться подольше рядом, коснуться его, зацепить, очаровать, не отпускать.
И совсем не вижу чего-то особенного в обратную сторону. Никакой отдачи с искрами в карих глазах, с обожаемым мною хитрым прищуром, с ответным жестом — ощутить тактильный контакт.
Мой муж на девушку не реагирует. Точнее, реагирует ожидаемо. Он одинаково расположен к обоим представителям фамилии Цикал, что к другу, что к бывшей невесте. Словно они равнозначно ценны для него.
Я вижу только это.
Даже когда Карина очень натурально оступается и цепляется за руку Алекса в поисках поддержки, он практически безэмоционально помогает ей. Но… но его касание к женщине длится не дольше, чем того требует ситуация. То есть убеждается, что она может идти дальше самостоятельно, и тут же отпускает. А после без заминки спускается вниз и прямиком, как ледокол режет лед, идет в мою сторону.
И чем ближе становится, тем больше меняются его глаза, сильнее темнеют и жарче горят. Не знаю, может быть, это мое богатое воображение рисует невозможное, но я вижу именно так.
— Устала? — без раздумий муж подхватывает мою руку, на которой красуется подаренное им обручальное кольцо, легко поглаживает, а затем, словно это самая важная часть мероприятия, укладывает ее себе на локоть и накрывает своей сверху.
— Совсем нет, — улыбаюсь ему, приподняв голову.
Даже на высоких каблуках я намного ниже ростом. Но это не напрягает, наоборот, кажется жутко милым и трогательным.
Мне вообще в данный момент очень хорошо. То, что я увидела ранее на сцене, будто вдохнуло в меня живительных сил. Да так полно, что окружающие люди совершенно перестали иметь значение. Богатые, великие, знаменитые? И Бог с ними. Я перестала реагировать на их взгляды, жесты, перешептывания.
Пусть делают, что хотят. Мне не интересно.
— Хочешь домой или еще здесь побудем? — Алекс наклоняется к самому ушку, от чего по коже бегут мурашки.
Муж предоставляет мне право выбора и от этого я еще больше хочу, чтобы решение принимал он. Потому что меня заботит лишь то, чтобы он был рядом. Остальное — неважно.
— Полностью доверюсь тебе, — наклоняю голову чуть вбок и с хитринкой смотрю в любимые карие омуты.
— Тогда, может, шампанского?
Ощущение, что супруг со мной флиртует, заставляет щеки алеть. Прикусываю нижнюю губу, чтобы слишком широкая улыбка не привлекала постороннее повышенное внимание, но отказываюсь от идеи, как только Алекс зависает на моих губах и наклоняется ниже.