Да пошел он…!
Еще я не горевала по всяким одноразовым мудакам. Много чести, Ярик. И только попробуй кому-нибудь рассказать…
Выключаю воду, выхожу из душевой и начинаю вытираться, замедляя движения с каждой новой секундой. Идти обратно к Тихому не хочется. И зря я вещи не взяла с собой. Сразу бы оделась тут.
Накинув халат, присаживаюсь на край ванной. Даю себе еще пять минут, чтобы окончательно выровнять пульс и принять бесстрастный вид. Рассматривая дверное полотно напротив, невольно прислушиваюсь к тому, что творится в номере.
Шаги Ярика по спальне.
И да, я теперь всегда этого гаденыша буду называть только так! Ярик. Может сколько угодно оскорбленно кривиться.
Хлопает дверца шкафа. Одевается наверно… Интересно, который час? Кто-то стучит в дверь номера.
– Сейчас! – отзывается раздраженно Тихий. Какая-то возня с одеждой, а затем он топает открывать.
– О, здоров.
– Яр, привет, проснулись уже? – Данькин голос доносится до меня глухим эхом.
– Да, Анжелика в душе.
– М, ясно… – тянет Даня с каким-то двойным смыслом, а затем и вовсе смеется, по мне так жуть как похабно, – Ну вы дали вчера! Дотерпели бы хотя бы до торта, а то там теть Таня в шоке была, – и ржет.
– Я так понял, ей полезно иногда в этот шок захаживать, – выдаёт Тихий.
Данька смеется громче и, судя по звуку, то ли дает Ярику пять, то ли от души хлопает его по плечу.
– Между нами еще как полезно, брат!
Ржут вместе. Над матерью моей.
Какая бы она не была, но… Бесит!
Уж не Ярику ее обсуждать! Сам далеко ушел?! Судит он…
Еще и брат! Какой он тебе "брат", Дань?! Мудак он! А ты, Данька, предатель…
– Так, ладно. Я на завтрак вас позвать, а потом у нас прогулка на яхтах до косы, там потусим и обратно. А вечером Полька с мужем уже в свадебное улетают, – быстро обрисовывает Даня планы на день.
– Куда летят?
– На Мальдивы.
– Как оригинально, – фыркает Ярик пренебрежительно.
И я так и вижу его снобистскую рожу в этот момент. Ну да, он то на наверно жену повезёт на землю Франца-Иосифа. Чтобы не как все. Бесит. Как же он бесит меня!
– Да, у Полинки как обычно все по инструкции. Шаг вправо, шаг влево – расстрел, – и Даня опять не отстает от Тихого, припечатывая еще и мою сестру!
Ладно, когда я с ним говорю точно так же. Я же сестра, я любя, мне можно! А этот…!!!
Ух, хочется выйти и врезать Данилу! Рефлекторно вонзаю ногти в ладони, собирая руки в кулаки. Что он разоткровенничался перед этим самовлюбленным павлином? Друга нашел?!
– Короче, давайте спускайтесь, в кафе у причала ждем. Плавательные шорты у тебя есть или что-то такое? – тем временем голос Дани становится глуше. Наверно он выходит в коридор.
– Да, были… Слушай, Дань, – и тут Тихий немного мнется, – А у тебя сигареты есть?
– А ты разве куришь?
– Нет, но сейчас пиздец как хочется, – поясняет Ярик.
– Ахах, ну бывает, да. На, держи, зажигалку надо?
– Да. Спасибо.
– Бери. Все, я пошел.
Дверь захлопывается. Сижу еще пару минут в ванной, затем делаю глубокий рваный вдох и наконец нахожу в себе силы выйти из своего укрытия.
В комнате пусто. Дверь на балкон нараспашку, занавеска танцует от порывов ветра. Тянет горьким сигаретным запахом. Ярик устроился на балконных перилах с ногами и пялится куда-то в горизонт, выпуская изо рта сизую дымную струю. Его силуэт видится будто в тумане сквозь газовые занавески.
Сердце мое остро и болезненно сжимается, словно в меня вбивают осиновый кол. Потому что мне тяжело даже просто смотреть на него. И еще потому, что сидит он очень небезопасно. Конечно, здесь всего второй этаж, но хватит свернуть шею при должном везении. Так я понимаю, что по крайней мере смерти его не хочу.
Ярик медленно поворачивает голову в мою сторону. Щурится молча, смотря в упор и снова затягиваясь. Отворачиваюсь и иду к шкафу. Чувствую, что наблюдает – от этого все движения деревянные. Стараюсь переключиться.
Так, что надеть? Купальник сразу или взять с собой?
Неловко перебираю свой крохотный гардероб, одновременно боковым зрением фиксируя, как Тихий, докурив, заходит в комнату и падает на спину на кровать. Закидывает руки за голову, отчего футболка задирается на его животе. И продолжает молча в наглую за мной следить.
Воздух вокруг нас начинает напоминать густой кипящий бульон. От напряжения, повисшего в комнате, меня варит заживо. Начинаю злиться на себя, что так остро реагирую. Он не заслуживает… Движения неуклюжие, рваные.
И апогеем неловкости становится момент, когда я резко дергаюсь, захлопывая шкаф, и от этого движения распахивается мой халат, на котором, оказывается, ослаб узел.
А у меня под халатом нет ничего.
В шоке замираю напротив Тихого. Он в ответ впивается в меня таким взглядом, что кожа плавится. Суетливо запахиваюсь, красная как рак. Но Ярик продолжает смотреть так, будто я абсолютно голая.
– Эффектно было, – хрипло выдает и облизывает губы. Медленно моргает отяжелевшими веками, чуть приподнимается на локтях, продолжая сверлить меня захмелевшими черными глазами, – Может продолжишь… представление?
– Может подрочишь по памяти? – выгибаю бровь, невероятным усилием воли подавляя смущение, – Сколько тебе надо? Вроде пары минут должно быть за глаза. Я как раз оденусь пока.
Разворачиваюсь и топаю обратно в ванную, прижимая к себе вещи.
– Сучка, – ударяет раздраженно-веселое в спину.
– Мудак, – не отказываю себе в удовольствии ответить и захлопываю дверь.
Глава 26. Ярик
– Держи, – Дан протягивает мне ледяную запотевшую бутылку пива и падает задницей прямо на палубу рядом со мной.
Облокачиваемся голыми спинами о стальное нагретое ограждение.
Данил молча раскрывает пачку сигарет перед моим носом. Вытягиваю из нее папиросу, хрен уже знает какую за сегодня.
Чокаемся бутылками и, сделав по глотку, лениво щуримся на обмазывающих друг друга кремом от загара девчонок. Сестры Коршуновы и трое подружек Полины устроились на носу нашей небольшой арендованной яхты.
Погода как на Средиземноморье, а не на Балтике, солнце жарит вовсю, море лазурное и гладкое. Повезло. Фоном играет легкий транс, доводя картинку до почти идеальной. Еще бы внутри так не ныло, и вообще зашибись.
– Вы что, поругались? – кивает Данил на Кудряху, которая в этот момент перетягивает резинкой непослушную копну волос, обнажая на оливкой шейке надпись "море".
– Ну так…– вяло отзываюсь, – Помиримся…– заканчиваю хрипло, в глубине души полностью уверенный в обратном.
Потому что Анжелика за последние несколько часов дала мне фееричный мастер класс по игнору.
Если я думал, что она раньше меня не замечала, то теперь уверен, что до этого мы были чуть ли не лучшими друзьями.
Каким идиотом я был, решив, что это я ее соблазняю. Трогаю, зажимаю, а она просто не может противостоять.
Оказывается, еще как может.
Она всего лишь позволяла мне это все. А сейчас нет.
Между нами будто выросла стена из пуленепробиваемого стекла. И я прекрасно вижу сквозь нее манкую сучку Энджи, но дотронуться не могу. Не разрешает. Таким ледяным презрением обдает при малейшей попытке, что у меня конечности отсыхают и тестикулы испуганно прячутся в пах.
И я буквально подыхаю от этого.
Мне тошно, настроение на нуле.
Я физически ощущаю, что ей неприятно даже находиться со мной в одном поле. И слишком хорошо помню, как еще ночью ей было дико хорошо, а наши поля не просто пересекались, а плавились в одно.
И я был в ней.
А теперь даже за руку взять не могу. Она дергается и фонит морозом, которому позавидовала бы и Снежная королева. И это моя знойная Кудряшка.
Пока сидели в кафе на берегу с ее родственниками и ждали, когда подгонят две яхты, одну для молодежи, другую для поколения постарше, я пару раз пытался провернуть тот же финт, что на "ура" залетел вчера.
Трогать ее при всех. Ведь мы же пара…
Но Эндж мгновенно так каменела, и не в хорошем смысле, что я сдался и перестал пытаться уже через несколько минут.
Чувство было, что я ее чуть ли не насилую. Мерзкое, грязное, убогое. А я не про это. Я такое не люблю.
Поиграть в принуждение – это прикольно и горячо. Лезть же к девушке, которая реально тебя не хочет и заставлять себя терпеть – лютое дно.
Бля… Я такой идиот!
На хера я все так испортил с утра? Сейчас бы может уже заперлись с цыганочкой моей в каюте внизу, и я бы стаскивал с нее эти микроскопические черные трусики от купальника.
И гори оно все огнем.
Но уже не переиграть. Остается только пивом давиться, чувствуя, как размазывает на палящем солнце, и курить как паровоз.
Вчера она была в дрова. Сегодня буду я. Может сжалится и уложит спать. "Хах, мечтай, придурок!" – мысленно зло стебу сам себя.
Взгляд в миллионный раз за этот день влипает в ее фигуру, скользит по стройным ногам и прикипает к смуглым бедрам. Ерзаю задницей по палубе, стараясь незаметно поправить плавательные шорты, чтобы так жестко не торчало ничего.
Еще бы эту чертову футболку сняла – на сиськи её аккуратные тоже посмотреть хочется. Но они все в засосах, и Эндж похоже стесняется.
Я же испытываю чуть ли не злорадство, щеголяя по яхте с обнаженной исполосованной женскими ноготками спиной.
Да, Энджи, смотри, это ты оставила. И это я довел тебя…
Вот только она в мою сторону не смотрит. Вычеркнула из списка живых на этой посудине.
Хотя это надо умудриться – так качественно игнорировать кого-то в таком маленьком пространстве, где еще и битком. Двенадцать человек на крохотной яхте. Но это, если считать с капитаном. А так я, Данил, счастливый новоиспеченный муж с тремя своими друзьями, такими же скучными и правильными, как и он сам, сестры Коршуновы и еще три девчонки.
Вообще компания ничего. Мы все переговариемся, шутим. Девки красаются, танцуют в купальниках. Алкоголь, солнце и море творят чудеса.