— Мелочь, микробы, — махнул он рукой и удалился.
Из круглого павильона несся лай, похожий на перезвон колокольчиков. У открытых дверей прыгала стайка мальчишек и, кривляясь, хором распевала:
Заморский пес
Смешит до слез —
Уселся на ладони,
Он даже в блюдечке с водой,
Хи-хи, ха-ха, утонет!
Хи-хи, ха-ха, хи-хи, ха-ха!
Так это пес или блоха?
Мальчишки нисколько не преувеличивали! Посреди павильона перед судейским столом стоял мужчина и держал на ладони крохотную собачку с выпуклыми круглыми глазами. Едва ее поставили на пол, как она высоко запрыгала, — ну, просто блоха на поводке.
Как только судьи могли оставаться при этом серьезными!
А потом на манеж вышло странное существо, такое лохматое, что с трудом угадывалось, где у него голова, а где хвост. Существо глухо заворчало, раскрыло пасть, и все увидели, что у него длиннющие усы и борода. Борька без стеснения захохотал и сразу был выдворен за дверь. Через минуту он уже скакал вокруг павильона и, мешая комиссии отобрать чемпиона комнатных собак, пел вместе с веселой компанией:
Эй, парикмахеры, сюда!
Увидите вы сами,
Что у терьера борода,
Хи-хи, ха-ха, с усами!
Хи-хи, ха-ха, хи-хи, ха-ха!
Бывает в мире чепуха!
— Нет, не чепуха! — сказал кто-то за спиной Борьки. — Это сильная и выносливая собака.
Борька обернулся. Заступника терьеров на первый взгляд можно было принять за студента: худощавый, у рубашки расстегнут ворот, за толстыми стеклами очков — веселые глаза. Его спутница, наоборот, круглолицая и румяная, в белом летнем плаще, тоже чем-то была похожа на студентку.
И все-таки это были, наверное, не студенты, раз их сопровождал судья с красным бантом на груди.
— Да ну этих мальчишек! Вечно здесь крутятся, — громко сказал судья, обращаясь к гостям. — Идемте дальше, я вам покажу кое-что поинтересней!
— Я бы купил терьера не задумываясь, — негромко сказал молодой человек, обращаясь к девушке. — Но он нам не по карману. На эти деньги мы должны приобрести четырех собак. Ох, и экономный же у нас бухгалтер!
Борька услышал краем уха отрывок чужого разговора и снова поскакал вокруг павильона. Если бы он только знал, что за люди прошли мимо него и какую роль сыграют они в судьбе его пропавшего друга! Но он о них тут же забыл. Прыгал да насмешничал.
А владельцы собак понимали, что эти двое — не простые посетители: сам судья показывает им медалистов и чемпионов.
— Вот, не угодно ли взглянуть. — Судья подвел спутников к спокойно сидевшей овчарке. — Чистопородный экземпляр. Никакой примеси. Пять золотых и одна большая серебряная медали.
— Очень хорошая овчарка! — похвалил человек в очках, рассматривая знаменитость близорукими глазами. — Но ведь большие собаки для опытов не годятся.
— Да, да, — спохватился судья. — Я помню, что вам надо небольшую. Это просто так, для ознакомления. Как вы смотрите на спаниеля?
— Тоже великоват…
— Тогда фокс. Небольшой, послушный, чуткий. Сосед за стеной развернет газету — он уже слышит и заливается колокольчиком!
— Нет-нет, — решительно отвергла девушка, — нам попроще, потерпеливей…
И тут ее прервал товарищ:
— Валя, смотрите: она?
— Она!
Оба гостя решительно двинулись к забору. Там, на куче желтых листьев, лежала в одиночестве грязная собачонка. Ее вытянутая, узкая, как у шпица, морда была искусана, а шерсть, когда-то белоснежная и мягкая, свалялась и висела клочьями.
— Это не наша собака, это бездомная дворняга. Она может укусить, — предупредил судья.
Собака не собиралась кусаться. Она испуганно вскочила и нырнула под забор.
— Зачем вы ее спугнули? — спросил человек в очках.
— Нам именно такая собака нужна, — пояснила девушка. Она наклонилась, позвала: — Жучка! Шарик! Белка!..
— Я надеюсь, что такой на нашей выставке больше нет, — гордо сказал судья. — Придется вам искать где-нибудь в другом месте.
Он поправил на груди красный бант и ушел к своим догам и фоксам.
— Что же нам теперь делать, Василий Васильевич? — расстроенно спросила Валя.
— Завтра я решительно поговорю с бухгалтером, — сказал, нахмурив брови, Василий Васильевич. — Как можно купить породистую собаку на деньги, которые он нам дает?! Но вы заметили, Валя, что мы не можем потратить даже эти деньги? Все выносливые собаки — большие, а нам такие не годятся. Я обошел выставки и питомники, был в Обществе охраны животных, объездил всех друзей, у которых собаки. И ничего подходящего нет!
— Не только вы, — попыталась успокоить Валя, — все наши сотрудники ищут и ничего тоже не находят.
— А ведь они бегают по городу, — убежденно сказал Василий Васильевич, — вот такие, как эта, которая удрала. Но я не могу их ловить. Обязательно упаду и разобью очки. Да, теперь я точно знаю: нас могут выручить только бродячие собаки. Обыкновенные бродяги.
Кусачка
Они встретились утром у подъезда двухэтажного старинного особняка, отгороженного от улицы чугунной решеткой и тополями.
— Здравствуйте, Василий Васильевич! — закричала издали Валя. — Мы спасены! Я пришла раньше, я видела: есть собаки!
— Да ну! Откуда? — обрадовался Василий Васильевич.
— Вы произнесли вчера пророческие слова: бродячие собаки. Не надо тратить денег, не надо ссориться с бухгалтером.
— Вот теперь я слышу лай! — довольно произнес Василий Васильевич.
Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице и в маленькой комнате надели белые халаты. Потом по коридору проследовали до обшитой черной клеенкой двери.
Навстречу им несся отчаянный лай. В длинном зале стояли в два ряда клетки. Еще вчера были они пустые, а сегодня за железными прутьями крутилась, визжала, гавкала, выражая свой протест, собачья стая.
Беспаспортные бродяжки были недовольны. Они привыкли к вольной жизни, привыкли с лаем мчаться по улицам, бросаясь под ноги прохожим, привыкли устраивать азартные бои в подворотнях. Что и говорить, вольная жизнь была сурова: голод, дожди, зимой мерзнут лапы. Но зато как великолепно было чувствовать себя совсем свободными и видеть, как дрожат при встрече изнеженные домашние собаки!
— Лают, Василь Василич, просто отчаянно, — пожаловался сторож-служитель.
— На то они и собаки, чтобы лаять.
— А в шестой клетке, наоборот, послушная собака, — продолжал служитель. — Хоть и бродячая, но до чего ласковая! Меня уже узнаёт…
— «Козявка»! — прочла радостно девушка табличку, привешенную к клетке. — Какая хорошенькая!
Миловидная юркая Козявка прыгала за прутьями, вставала на задние лапы и виляла хвостом, явно желая понравиться.
— Что, здесь уже был профессор? — осведомился Василий Васильевич.
— Был, рано утром приходил, — подтвердил служитель. — Как посмотрел на эту красавицу, так сразу и сказал: «Козявка».
Человек в белом халате не спеша переходил от клетки к клетке и, щуря близорукие глаза, осматривал каждую собаку. Пленницы тоже разглядывали его из-за решеток.
Внимательней всех наблюдала за вошедшими белая собачонка с длинной мордочкой. Как и все здесь, она была бродяжной. Но, до того как по воле случая превратиться в безымянную скиталицу, эта дворняга имела хозяев и кличку Тяпа.
Она узнала человека в очках и девушку. Вчера днем, удирая от них, Тяпа подлезла под забор, но там ее схватили какие-то люди, накинули веревку на шею и сунули в тряский, полный воющих собратьев фургон. Ночь Тяпа провела в общей клетке собачьего приемника, и на рассвете грузовой автофургон привез ее в этот дом.
Она не лаяла, как другие собаки, она ничего не хотела и никому не верила.
— Посмотрите-ка, Валя, вам не кажется, что это та самая, с выставки? — сказал Василий Васильевич, остановившись перед Тяпой.
Валя внимательно посмотрела на бродяжку:
— Вы думаете? Да, да, конечно! Я ее узнаю: похожа на шпица! Только вчера она была погрязнее.
Тяпа глухо заворчала из своего угла, когда человек взялся за дверцу.
— Поосторожнее, товарищ Елкин, — сказал служитель. — Эта собака озлобленная.
Василий Васильевич только улыбнулся и вошел в клетку:
— Мы ведь старые знакомые…
Не успел он протянуть руку, как Тяпа цапнула зубами ладонь.
— Ой! — вскрикнула Валя, словно укусили ее.
А Василий Васильевич только поморщился от боли:
— Ах ты, кусачка!
— Безобразие! — закричал служитель. — Кусается! Я вот ее сейчас метлой!
И он замахнулся метлой.
Дворняжка отпрянула в угол, шерсть на ее загривке встала дыбом. Короткое рычание, а потом такой лай, что казалось, собака вот-вот захлебнется. Ее разом поддержала вся стая. Вид метлы вызвал у бродяг необычайное раздражение.
— Уберите метлу! — строго сказал Василий Васильевич сторожу. — Виноват я сам. И, пожалуйста, не кричите на собак. Вообще спрячьте лучше метлу. Нам нужны тишина и спокойствие.
Валя перевязала врачу руку носовым платком. Они ушли.
Сторож еще долго рассуждал вслух о том, что есть собаки, которые не ценят деликатного обращения и совершенно не разбираются в людях, они даже позволяют себе кусать уважаемых ученых докторов.
Ворча, он помыл клетки из шланга, налил каждой собаке воды, постелил солому, а потом стал разносить в мисках вкусно пахнущий овсяный суп. В клетку Тяпы он тоже поставил миску и сразу же ушел к Козявке.
— Ну как, Козявка, нравится тебе у нас? — спрашивал он, поглаживая свою любимицу, а она с удовольствием грызла в это время кость. — И повезло же тебе! Прямо с улицы в институт попала, на содержание государства. А всё почему? Потому что маленькая. Маленькие у нас в почете.
Странные речи говорил этот человек. До сих пор в собачьем мире считалось, что счастлив тот, кто самый большой. У него всегда меньше царапин и больше вкусных костей. Какая маленькая собака не мечтает быть догом или овчаркой? А у сторожа все выходило наоборот…