[50]. Толстяк слишком много весил, чтобы самостоятельно дойти пешком до ликеро-водочного магазина, поэтому мы сажали его в тележку и толкали. Если мы просто хотели выпить пива, то толкали его к продуктовому магазину, который, к счастью, был намного ближе. И все, что мы должны были сделать для него, это купить две пинты самого дешевого солодового напитка».
Толстяк и Бобби, странная парочка, если таковая вообще существовала, неосознанно стали главными персонажами историй Курта. Он писал о них короткие рассказы, сочинял воображаемые песни об их приключениях и зарисовывал их в своем дневнике. Его рисунок Толстяка, выполненный карандашом, напоминал Игнациуса Дж. Райлли, антигероя книги Джона Кеннеди Тула «Конфедерация болванов»[51]. Курт больше всего на свете любил подражать писклявому голосу Бобби, вызывая приступы кудахчущего смеха у своих друзей. Его отношения с Толстяком и Бобби не были лишены привязанности. Курт испытывал некоторое сочувствие к их, казалось бы, безнадежному положению. В тот год на Рождество Курт купил Толстяку тостер и альбом Джона Денвера[52] в Goodwill. Схватив эти подарки своими гигантскими ручищами, Толстяк недоверчиво спросил: «Это для меня?» – и расплакался. Следующие несколько лет Толстяк рассказывал всем в Абердине, какой замечательный парень этот Курт Кобейн. Это был маленький пример того, как иногда даже в мрачном мире Курта появлялась доброта.
Регулярно получая выпивку от Толстяка, той весной Курт продолжал злоупотреблять алкоголем, и в результате его конфликты с матерью усилились. Споры становились еще сильнее, когда Курт был обкурен или под чем-то, что становилось для него обычным делом. Грег Хокансон вспомнил, как они с Джесси Ридом пришли к Курту домой и целый час слушали, как Венди орала на Курта, в то время как тот, под воздействием веществ, совершенно не реагировал на ее крики. «Венди ужасно с ним обращалась, – сказал Хокансон. – Курт ненавидел ее». При первой же возможности троица покинула дом и полезла на водонапорную башню на холме «Думай обо мне». Джесси и Хокансон добрались до самого верха, но Курт замер на полпути на лестнице. «Он был слишком напуган», – вспомнил Хокансон. Курту так и не удалось взобраться на башню.
Тревор Бриггс вспоминал один вечер у Кобейнов, когда ссора между Куртом и Венди продолжалась весь вечер: «Я думаю, что Венди была немного пьяна, и она поднялась наверх в его комнату, пыталась повеселиться и развеяться вместе с нами. Из-за этого Курт разозлился на нее. И Венди сказала: “Смотри, Курт, я ведь могу рассказать твоим друзьям о том, что ты сказал мне”. И он громко закричал: “О чем ты говоришь?” В конце концов она ушла. Я спросил, о чем его мать собиралась рассказать. “Ну, я как-то сказал ей, что если у парня растут волосы на яйцах, это еще не значит, что он взрослый или зрелый”». Эта странная проблема – наличие волос на яичках – стала для Курта монументальным источником смущения. Его лобковые волосы появились позже, чем у большинства мальчиков, и он ежедневно одержимо проверял свои яички, неоднократно наблюдая, как друзья явно опережают его в этом. «Лобковые волосы», как он их называл, были частой темой в его дневнике. «Лобковых волос еще недостаточно, – писал он. – Потерянные годы. Обретенные идеалы. Еще не развитый. Много времени прошло с тех пор, как наши лобковые волосы не в состоянии расти». На уроках физкультуры Курт одевался в кабинке туалета, а не у всех на глазах в мужской раздевалке. Когда ему исполнилось шестнадцать, лобковые волосы наконец появились, но, поскольку его волосы были светлыми, они не были так заметны, как у других парней.
Когда Курту исполнилось семнадцать, Венди увлеклась Пэтом О’Коннором. Он был ровесником Венди и зарабатывал 52 000 долларов, работая портовым грузчиком. Его зарплата стала достоянием гласности, потому что вскоре после того, как они с Венди сошлись, Пэт стал субъектом одного из первых судебных процессов в Вашингтоне об алиментах своей сожительнице. Заявление было подано его бывшей девушкой, которая обвинила его в том, что он убедил ее уйти с работы на местной атомной электростанции, а затем бросил ее ради Венди. Это было неприятным делом, растянувшимся на следующие два года. В судебных документах Пэт перечислял свои активы в виде небольшого дома, нескольких тысяч долларов сбережений и оружейной стойки с тремя ружьями – эти ружья, как ни странно, сыграли свою роль в карьере Курта. Бывшая Пэта одержала победу, получив 2500 долларов наличными, машину и компенсацию за услуги адвоката.
Той зимой Пэт переехал в дом Венди. Никто из детей Венди не любил О’Коннора, а Курт и вовсе возненавидел его. Как и в случае с его биологическим отцом и Фрайничем, Курт сделал Пэта предметом насмешек во многих своих песнях и комиксах. И почти с самого первого дня между Пэтом и Венди происходили ссоры, по сравнению с которыми сражения между Доном и Венди выглядели просто цветочками.
Одна из ссор положила основу музыкальной мифологии Курта. После большого скандала Венди отправилась на поиски Пэта и нашла его, по словам Ким, «изменяющим ей. Он был пьян, как всегда». Венди ворвалась домой в припадке ярости, думая о том, как бы убить Пэта. В панике она велела Ким собрать его оружие в большой пластиковый пакет. Когда Пэт вернулся, Венди заявила, что убьет его. Рассказывая эту историю, Курт утверждал, что Венди пыталась застрелить Пэта, но не смогла разобраться, как зарядить оружие; его сестра не помнит такого поворота событий. Когда Пэт ушел, Венди и Ким оттащили сумку с оружием за два квартала от их дома к берегу реки Уишка. Пока они тащили оружие, Венди все время повторяла про себя: «Надо избавиться от этого, иначе я его убью». И бросила оружие в воду.
Пока следующим утром Пэт и Венди мирились, Курт расспрашивал Ким о местонахождении оружия. Его тринадцатилетняя сестра указала дорогу, затем Курт и двое его друзей выловили все винтовки. Позже, рассказывая эту историю, Курт будет утверждать, что обменял оружие на свою первую гитару, хотя на самом деле он владел гитарой с четырнадцати лет. Курт никогда не позволял правде быть помехой хорошей истории. История о том, что он заложил оружие отчима ради своей первой гитары, была слишком хороша, чтобы рассказчик внутри него мог устоять. В этой истории были все элементы того, как он хотел быть воспринятым в качестве музыканта – кто-то, кто перековал мечи деревенщины на панк-рок орала[53]. По правде говоря, он заложил оружие, но вырученные деньги потратил на усилитель Fender Deluxe.
Инцидент с «пушками в реке» был лишь одной из многих крупных ссор Венди и Пэта. Курт старался избегать этих ссор или не становиться их предметом, поскольку Пэт больше всего на свете любил читать Венди нотации о том, как следует себя вести с ее заблудшим сыном, и поэтому всегда быстро пробирался от входной двери до своей комнаты. В этом отношении он был типичным подростком, хотя входы и выходы из дома у него происходили в бешеном темпе. Когда ему нужно было выйти из норы для какой-нибудь бытовой работы – например, позвонить по телефону или совершить набег на кухню, – он старался планировать свои походы так, чтобы избежать встречи с Пэтом. Комната Курта стала убежищем, и несколько лет спустя его описание поездки домой в дневнике станет столь же эмоциональным, сколько и материальным:
Каждый раз, когда я возвращаюсь, накатывают те же самые воспоминания, дежавю, которые заставляют холодок пробегать по моему позвоночнику, тотальная депрессия, тотальная ненависть и обиды, которые будут длиться месяцами, старые папки Pee Chee с рисунками рокеров, играющих на гитаре, монстров и высказываний на обложке, таких как «этот “Бад” для тебя» или «получи кайф», замысловатые наброски бонгов[54], преобразования сексуальных каламбуров по поводу счастливой теннисистки. Оглядываюсь вокруг и вижу плакаты Iron Maiden с рваными и дырявыми углами, гвозди в стенах, где все еще висят кепки с тракторами. Вмятины на столе от пятилетней игры с пивом под названием «скачущая четвертушка». Я оглядываюсь вокруг и вижу все это гребаное дерьмо и то, что больше всего напоминает мне о моей никчемной юности, и каждый раз, когда я вхожу в комнату, то провожу пальцем по потолку и чувствую липкий налет от наркотиков и сигаретного дыма.
Весной 1984 года его конфликты со взрослыми в доме достигли апогея. Курт ненавидел Венди за ее слабость, когда дело касалось мужчин, так же, как и за то, что его отец хотел снова жениться. Он еще больше возненавидел Пэта, поскольку тот давал советы в манере, призванной указать на недостатки Курта. Двое мужчин также расходились во мнении о том, как следует обращаться с женщинами. «Пэт был бабником, – говорила Ким, – а Курт нет. Курт очень уважал женщин, пусть у него и было совсем немного девушек. Он искал ту, в которую можно было бы влюбиться». Лекции Пэта о том, что «мужчина должен быть мужчиной и вести себя как мужчина», были бесконечны. Когда Курт неоднократно подрывал стандарты Пэта, его называли «педиком». В одно из воскресений апреля 1984 года эпитеты Пэта были особенно яростными: “Почему ты никогда не приводишь домой девочек? – спросил он Курта. – Когда я был в твоем возрасте, в моей постели постоянно были девчонки – то одна, то другая”».
С этим прекрасным мужским напутствием Курт отправился на вечеринку. Там он столкнулся с Джеки Хагара. Когда они с подругой хотели уйти, Курт предложил им пойти к нему домой. Вероятно, он хотел, чтобы Пэт это увидел. И все же он тайком провел их наверх, не потревожив взрослых. Подружка была сильно пьяна и отключилась на односпальной кровати в детской, рядом со спальней Курта, и тогда он сказал Джеки: «Ты можешь переночевать здесь».
Внезапно наступил момент, которого так долго ждал Курт. Он давно мечтал оставить позади свои юношеские сексуальные фантазии и честно заявить одноклассникам, что он больше не девственник (на самом деле, как и большинство мальчиков его возраста, Курт лгал об этом в течение нескольких лет). Выросший в мире, где к мужчинам редко прикасались, разве что иногда похлопывали по спине,