Вечером 23 июля 1985 года всего в квартале от полицейского участка Абердина детектив Майкл Бенс патрулировал Маркет-стрит, когда заметил в переулке трех мужчин и светловолосого мальчика. Когда подъехала машина Бенса, мужчины бросились бежать, но светловолосый паренек застыл на месте, как олень в свете фар. Бенс увидел, как он выбросил граффити-маркер. На стене за его спиной висело пророческое заявление: «Ain’t got no how watchamacallit»[64]. Типографски это было произведение искусства, так как буквы были написаны в произвольном порядке прописными и строчными, и каждая буква «Т» была в четыре раза больше, чем все остальные буквы.
Внезапно мальчик сорвался с места и пробежал два квартала, прежде чем его все-таки догнала патрульная машина. Как только это произошло, Курт остановился, и на него надели наручники. Он представился как Курт Дональд Кобейн и был настоящим воплощением вежливости. В участке он написал и подписал заявление, в котором было написано:
Сегодня вечером, стоя за банком SeaFirst в переулке у библиотеки и разговаривая с тремя другими людьми, я писал на здании SeaFirst. Не знаю, почему я это сделал, но я это сделал.
То, что я написал на стене, было: «Не знаю, как называется эта хренотень». Теперь я понимаю, как глупо с моей стороны было так поступать, и мне жаль, что я это сделал. Когда полицейская машина въехала в переулок, я увидел ее и выбросил красный маркер, которым я писал.
У Курта сняли отпечатки пальцев, сфотографировали для полицейского досье, а затем отпустили, но через несколько недель потребовали явиться в суд на слушание. Его оштрафовали на 180 долларов, дали 30-дневный условный срок и предупредили, чтобы он больше не попадал в неприятности.
Для восемнадцатилетнего Курта это было легче сказать, чем сделать. Однажды вечером, когда Джесси был на работе, пришли «Цеплялы» и джемовали на своих гитарах. Один из соседей, крупный мужчина с усами, постучал в стену и велел им вести себя потише. Позже, когда Курт будет рассказывать эту историю, он скажет, что сосед безжалостно избивал его в течение нескольких часов. Это была одна из многих историй, которые Курт рассказывал о том, как над ним постоянно издевались абердинские деревенщины. «Все было не так, – вспоминал Стив Шиллингер. – Парень действительно пришел и попросил его вести себя потише, и когда Курт начал острить, тот ударил его пару раз и сказал: “Заткнись на хрен”». В ту ночь Джесси там не было, но за все время, что они с Куртом были знакомы, он смог вспомнить только одну драку: «Обычно Курт был слишком занят тем, что смешил людей. Я всегда был рядом, чтобы защитить его». Джесси был невысокого роста, как и Курт, но он поднимал штангу и был крепкого телосложения.
Во времена розовой квартиры Джесси, вероятно, готов был совершить убийство ради Курта, и тот этим пользовался. Однажды Курт заявил, что они оба должны сделать ирокезы. Они пошли к Шиллингерам, достали машинку для стрижки волос, и вскоре у Джесси появился ирокез. Когда пришла очередь бриться Курту, он заявил, что это глупая затея. «Однажды Курт сказал, что если он сможет написать что-то у меня на лбу, то и я смогу написать что-то у него на лбу, – вспоминал Джесси. – Он взял перманентный маркер и написал на мне «666», а потом убежал. Я всегда был кретином, на котором все обычно экспериментировали. Если было какое-нибудь химическое вещество или напиток, они всегда хотели, чтобы я попробовал его первым». В издевательствах Курта над его лучшим другом была и темная сторона. Несмотря на все свои дурацкие выходки, Джесси сумел окончить школу той весной. Однажды вечером, когда Джесси был на работе в «Бургер Кинг», Курт вырвал фотографии из его ежегодника, приклеил их к стене и поставил на них красные крестики. Это было скорее проявлением его ненависти к самому себе, чем отражением чувств к Джесси. Возможно, в приступе стыда за свою ярость Курт решил вышвырнуть Джесси из квартиры. Несмотря на то что именно он внес за нее задаток. Вскоре Джесси переехал к бабушке, а Курт остался один. У Джесси по-прежнему были планы поступить на флот, и Курт боялся этого. Это была схема, которой он следовал всю свою жизнь: чтобы не терять того, кто был ему дорог, он сначала отдалялся, обычно создавая какой-то искусственный конфликт, чтобы уменьшить ощущение отторжения, которое, как он чувствовал, было неизбежным.
Курт продолжал писать песни, живя в своей розовой квартире. Большинство из них все еще были плохо замаскированными историями о персонажах и событиях из его жизни, а некоторые – юмористическими. Тем летом он написал песню под названием Spam о мясном продукте и еще одну под названием The Class of 85, которая была атакой на Джесси и выпускной класс, который он пропустил. В ней говорилось: «Мы все одинаковые, просто мухи над экскрементами». Хотя его песни и были об изолированном мире, но даже на этой стадии Курт мыслил масштабно. «Я собираюсь записать альбом, который будет даже круче, чем U2 или R.E.M.», – хвастался он Стиву Шиллингеру. Курт любил обе эти группы, и он постоянно говорил о том, какими великими были Smithereens, хотя об этом он старался не упоминать в присутствии Базза из страха нарушить панк-кодекс, в котором говорилось, что никакая поп-музыка не имеет значения. Он читал все фанзины[65] и музыкальные журналы, какие только мог найти, а их в Абердине было немного. Он даже писал длинные воображаемые интервью с самим собой для несуществующих изданий. Курт и Стив говорили о том, чтобы создать свой собственный фанзин, и дошли до того, что даже подготовили проект пробного выпуска.
Стив бросил проект, когда понял, что Курт пишет положительные отзывы об альбомах, которые он никогда не слышал. Курт также говорил о создании собственного звукозаписывающего лейбла, и однажды вечером они со Стивом записали монолог своего друга по имени Скотти Керейт. Но из этого ничего не вышло, как и из многих его идей в то время.
Денег не было ни на издательство фанзинов, ни на звукозаписывающие лейблы. Даже платить за аренду было довольно трудно. Через два месяца после отъезда Джесси Курта выселили. Хозяин пришел в квартиру, когда Курта не было дома, собрал его немногочисленные пожитки, включая украденные кресты и Big Wheels, и выставил все это на улицу.
В третий раз за два года Курт остался без жилья. Он снова начал думать о флоте. Тревор Бриггс записался на службу и убедил Курта воспользоваться системой парного обучения на флоте, где они могли бы вместе разместиться в учебном лагере. Безработица в Грейс-Харбор еще больше возросла, и перспектив для восемнадцатилетнего недоучки было не так уж и много. Курт отправился на призывной пункт ВМС на Стейт-стрит и провел там три часа, сдавая ASVAB[66]. Он успешно сдал тест, и флот был готов принять его. Позже Курт утверждал, что он получил самый высокий когда-либо зарегистрированный балл за тест, но в это трудно было поверить, поскольку тест включал в себя математику. В последнюю минуту, как и прежде, когда пришло время идти в армию, Курт отказался.
Большую часть ночей Курт спал на заднем сиденье потрепанного седана «Вольво» матери Грега Хокансона, в шутку прозванной «вульва». А в то время уже наступил октябрь, погода испортилась, и ночи в машине стали невыносимыми. Вскоре Курт нашел нового благодетеля в семье Шиллингеров, который после интенсивного воздействия со стороны Курта согласился взять его к себе.
Ламонт Шиллингер был преподавателем английского языка в Уэзерваксе и, как и Дэйв Рид, был родом из религиозной семьи. Несмотря на то что он покинул мормонскую церковь уже много лет назад, Ламонт все еще пытался быть, как он утверждал, «независимым порядочным человеком». Было и другое сходство с жизнью у Ридов: Шиллингеры обедали вместе, проводили время всей семьей, а также поощрялась игра на музыкальных инструментах. Курта приняли как родного и включили в круг обязанностей по дому, которые он выполнял без нареканий, будучи благодарным за то, что его сделали частью семьи. В доме Шиллингеров было довольно тесно – у них было шестеро собственных детей, – поэтому Курт спал на диване в гостиной, а днем прятал за ним свой спальный мешок. С Шиллингерами он провел День благодарения и Рождество 1985 года. Ламонт купил весьма необходимые Курту новые джинсы Levi’s. Позже, на Рождество, Курт навестил Венди. Она только что родила его единокровную сестру Брианну. Новорожденная сделала дом О’Конноров более счастливым местом, хотя о возвращении Курта по-прежнему не было и речи.
В декабре 1985 года Курт начал репетировать некоторые песни, которые написал, вместе с Дэйлом Кровером на басу и Грегом Хокансоном на барабанах. Он назвал эту группу Fecal Matter[67], и она стала его первой настоящей группой. Он убедил Кровера поехать вместе с ним к тете Мари, чтобы записать несколько песен. «Он приехал, – вспоминала Мари, – с огромным блокнотом, полным стихов. Я показала ему, как настроить некоторые вещи, как записывать с катушки на катушку, и он сразу же приступил к делу». Сначала Курт записал свой голос, а потом они с Кровером записали партии гитары, баса и барабанов поверх вокала.
Мари была обеспокоена текстом песни Suicide Samurai («Покончивший с собой самурай»), но списала его на типичное поведение подростка. Мальчики также записали Bambi Slaughter («Убийство Бемби», история о том, как мальчик заложил обручальные кольца своих родителей), Buffy’s Pregnant («Баффи беременна», Баффи из телешоу «Дела семейные»), Downer («Несись со всех ног»), Laminated Efef ct («Эффект расслоения»), Spank Thru («Зубовный скрежет») и Sound of Dentage («Транквилизатор»). Когда Курт вернулся в Абердин, он использовал магнитофон Шиллингеров, чтобы сделать копии этих записей. То, что он держал в руках свою кассету, было для него осязаемым доказательством наличия таланта. Это было первым физическим проявлением чувства собственного достоинства, которое он обрел благодаря музыке. Тем не менее Fecal Matter распалась, так и не сыграв ни одного концерта.