Группе потребовалось некоторое время, чтобы установить свою аппаратуру, но пока что эти приезжие не слишком-то расположили к себе хозяев. «Он не сказал ни слова, – сказала Ким Мэден о Курте. – Его распущенные волосы были какими-то сальными и падали прямо на лицо». По крайней мере, в своей сдержанности Курт был не похож на Криста, который направился прямо в уборную и начал мочиться, несмотря на то что там уже была девушка. Крист открыл аптечку, нашел пузырек с поддельной кровью для Хэллоуина, которой он намазал свою обнаженную грудь, нашел клейкую ленту, чтобы прикрыть ею соски, и начал рыться в лекарствах, выписанных по рецепту. Он вышел из ванной, не обращая внимания на бочонок, подошел к холодильнику и, обнаружив там Michelob Light, закричал: «Эй, тут хорошее пиво!» В этот момент Курт начал играть, и Кристу пришлось бежать и хватать свою бас-гитару, потому что начался самый первый концерт Nirvana.
Они начали с Downer, одной из первых песен, написанных Куртом. В ней перечислялись классические жалобы Кобейна на жалкое состояние человеческого существования. «Раздавай лоботомии, чтобы спасти маленькие семьи»[78], – пропел Курт. Мрачные тексты песен были полностью проигнорированы компанией из Рэймонда, которая не слышала ничего, кроме коротких гитарных и басовых риффов. Курт поспешил закончить ее, хотя эта песня, как и другие, последовавшие за ней, была на удивление профессиональной. В их самом первом публичном шоу было все, каждая частичка Nirvana, которая завоюет мир в ближайшие годы: тон, отношение, безумие, слегка сбивающиеся ритмы, необыкновенно мелодичные аккорды гитары, заводные партии баса, которые заставляли двигаться ваше тело, и, самое главное, гипнотическое сосредоточение внимания на Курте. Он был еще не полностью реализованным исполнителем – и на самом деле те, кто был на вечеринке, не помнят, чтобы он когда-либо поднимал голову или убирал волосы с лица. На него стоило посмотреть хотя бы потому, что он казался таким глубоким.
Нельзя сказать, что зрители это заметили, потому что они делали то же, что и любая компания подростков на вечеринке: пили и общались. Безусловно, самой поразительной вещью в этом шоу было то, что публика не хлопала, когда они закончили свою первую песню. Единственным человеком, который казался взволнованным, был Крист, который объявил: «Отсюда звучит довольно неплохо». Вероятно, чтобы удержать раздраженное эго Курта от разрушения. Райан, который уже был пьян, ответил: «Это звучит чертовски лучше, чем обычно». «Я думаю, что вы, ребята, могли бы купить приличный усилитель», – таким был единственный комментарий Курта после того, как он закончил свою первую оригинальную песню перед аудиторией. «У нас есть приличный усилитель, – возразил Тони Поуккула, живший в доме, – он просто все время взрывается». Шелли крикнула Кристу, чтобы он не снимал штаны – это была единственная одежда, которая все еще была на нем, а Курт пошутил: «У меня в штанах Супи Сейлс». «Beastie Boys», – крикнула одна из женщин. «Bestiality Boys»[79], – ответил Курт.
Пока они настраивались в перерывах между песнями, Курт увидел, как Поуккула, который имел репутацию популярного гитариста в этом районе, надевает свой Fender и приближается к группе. Но Райан не сказал Курту, что этот вечер был представлен Поуккуле как джем-сессия. На лице Курта отразился ужас, поскольку даже на этом раннем этапе своей карьеры он не хотел делить с кем-то всеобщее внимание. «Было бы круто поджемовать, – тактично солгал Курт, – но ты не возражаешь, если мы сыграем свою программу? Я на самом деле вообще не знаю попсовых песен, а импровизировать – это круто, но я люблю импровизировать только тогда, когда я пьян. Тогда мне все равно». Поуккула согласился и сел. Настала очередь Курта развлекать компанию, и ни Буркхард, ни Крист, лежавший теперь на консоли для телевизора, казалось, не были к этому готовы. «Давайте наконец приступим, – нетерпеливо приказал Курт. – Давайте подумаем, как мы будем ее играть». И с этого он начал вступительное гитарное соло для Aero Zeppelin, предполагая, что его товарищи по группе присоединятся к нему, что они вскоре и сделали. Как только песня началась, она звучала такой же доработанной, как и год спустя, когда они ее запишут.
Когда Aero Zeppelin закончилась, местные начали возбуждаться. Аплодисментов снова не последовало, и на этот раз Курта прервали, хотя, честно говоря, большая часть криков исходила от Криста и Райана, которые были настолько пьяны, что едва держались на ногах. Группа умела, как и на многих своих ранних концертах, подчинить себе публику громкостью звука во время исполнения песен. Но во время перерывов между песнями им так не везло.
«Кто выкурил всю дурь?» – завопил Крист.
«Наркотики. Я хочу наркотики!» – крикнула Шелли.
«Вам просто надо выпить», – сказала одна женщина из Рэймонда.
«Все, что мне нужно, это хорошо накуриться», – ответил Крист.
«Через пять минут я тебя прикончу», – пригрозил Райан.
«Сыграйте несколько каверов. Играйте что угодно. Я устал от того, что вы, ребята, прикидываетесь дураками, такими чертовыми умственно отсталыми. Вы придурки».
«Давай сыграем Heartbreaker», – крикнул Крист, выдав начальный басовый рифф.
«Ребята, вы пьяны?» – спросил один мужчина.
«Играй, как Zeppelin», – крикнул другой мужчина.
«Сыграй, как Тони Айомми[80]», – крикнул еще один.
«Давайте Black Sabbath», – крикнул кто-то с кухни.
И после этих слов все практически развалилось. Курт балансировал на грани срыва. Крист продолжал кричать: «Сыграй Heartbreaker», на что Курт голосом, звучащим по-детски, крикнул в ответ: «Я ее не знаю». Но тем не менее они начали играть песню Zeppelin, и гитара Курта звучала прекрасно. Исполнение рухнуло на полпути, когда Курт забыл слова песни, но в тот момент, когда он остановился, публика подбодрила его, крича: «Соло!» Изо всех сил пытался подражать Джимми Пейджу в Heartbreaker и включил в нее фрагменты How Many More Times, но когда песня закончилась, аплодисментов по-прежнему не последовало. Курт крикнул: «Для всех – Mexican Seafood», и они приступили к своей песне.
Ребята продолжили с Pen Cap Chew, а затем сыграли Hairspray Queen. К концу этого номера Крист стоял на консоли для телевизора, имитируя Kiss. Пока Курт и Аарон продолжали играть, Крист выпрыгнул из окна дома. Похожий на трехлетнего ребенка, бегущего под разбрызгивателем летним днем, он вернулся в дом, а затем проделал все это снова. «Это было потрясающе, – вспоминал Крист. – Вместо того чтобы просто играть, мы подумали: почему бы не устроить настоящее шоу? Это было то еще шоу».
То, что случилось потом, гарантировало, что это будет вечеринка, которую запомнят. Шелли и Трейси решили присоединиться к этому цирку, потирая руки о грудь Криста и целуя друг друга. Курт быстро объявил следующую песню: «Эта называется Breaking the Law («Нарушая закон»)». Они сыграли то, что позже будет иметь название Spank Thru, песню о мастурбации. Компания из Рэймонда, возможно, и не была самой искушенной аудиторией, но у них начало складываться впечатление, будто они стали объектом какой-то шутки.
Шелли, пытавшаяся стащить драгоценный Michelob, к несчастью, зацепилась своим ожерельем за дверцу холодильника. Когда Вэйл Стивенс закрыла дверь и порвала ожерелье, завязалась драка. «Ты жирная гребаная сука», – завопила Шелли, когда они с Вэйл вывалились на подъездную дорожку. «Мы нарочно вели себя отвратительно, – вспомнила Шелли. – Для нас они были деревенщинами, а мы не хотели быть такими же».
Курт, видя, как его первое выступление превращается в хаос, отложил гитару и вышел на улицу, испытывая одновременно и изумление, и отвращение. На улице к Курту подошла привлекательная девушка, и он почувствовал, что его юношеские мечты о том, чтобы стать рок-звездой и привлекать поклонниц, наконец-то сбываются. Но вместо того чтобы оказаться восхищенной фанаткой, эта блондинка с начесом просто хотела узнать слова песни Hairspray Queen. Очевидно, она подумала, что песня была написана о ней и, возможно, прямо на месте. Это был лишь первый из многих случаев неверного толкования текстов Курта. Даже на этом первом концерте Курт не был добр к публике, неверно истолковавшей его истинные намерения. «Я те скажу слова, – сказал он ей таким тоном, словно его оскорбили. – Они такие: блядь, пизда, хуесос, мудак, говноед, сукин сын, анальный зонд и ублюдок». Девушку как ветром сдуло.
Курт пошел искать Криста и нашел его на крыше фургона, мочащегося на машины других гостей. Видя это зрелище и всегда заботясь о своей безопасности, Курт сказал всем, что пора уходить. Они собрали свои пожитки и ушли, ожидая, что их отступление будет прервано кулаками и ногами хозяев. Но компания рэймондцев, несмотря на все безумства и оскорбления, которым они подверглись, и несмотря на то что их считали деревенщинами, на самом деле оказалась более благосклонной, чем многие зрители, которые готовы были заплатить, чтобы увидеть Nirvana в течение следующих нескольких лет. Некоторые даже высказали свое мнение: «Вы, ребят, великолепны». Эти слова были для Курта бальзамом на душу. Видеть свое отражение в аудитории, пусть даже не совсем восторженной, было гораздо привлекательнее, чем его собственная самокритика, которая была бесконечно жесткой. Если компания не повесила его на ближайшем фонарном столбе, то это уже триумф. Публика, отвлеченная женскими драками, пивными ссорами и выпрыгивающим из окон полуголым мужчиной, предложила ему попробовать то, чего он жаждал больше всего на свете: наркотик внимания.
Видеть свое отражение в аудитории, пусть даже не совсем восторженной, было гораздо привлекательнее, чем его собственная самокритика, которая была бесконечно жесткой.
Когда все они втиснулись в фургон, возник спор о том, кто из них наименее пьян, и, хотя Курт был самым трезвым, никто не доверил ему вести машину. Он сел на заднее сиденье, а Буркхард – за руль. «Все вышли на подъездную дорожку, чтобы посмотреть, как они уезжают, – вспоминал Джефф Фрэнкс, живший в этом доме. – Они все сидели в задней части фургона, с открытой задней дверью, прямо на рулонах с коврами. Мы видели, как они закрыли раздвижную дверь и помчались прочь, выплевывая гравий из-под колес».