Слова Теннант повторяли то, что сказали Новоселич и Грол всего три недели назад, когда Курт принес на репетицию новый рифф. «Это называется Smells Like Teen Spirit», – объявил Курт своим коллегам по группе, позаимствовав граффити Кэтлин Ханны. В то время никто в группе не знал о таком дезодоранте, и только когда песня была записана и сведена, кто-то указал на то, что в ней упоминалось его название. Когда Курт впервые принес песню на студию, у нее был более быстрый ритм и меньше концентрации на проигрыше. «Курт играл только припев», – вспоминал Крист. Именно Крист предложил замедлить мелодию, и Грол инстинктивно добавил мощный ритм.
В отеле «О. К.» Курт просто напел пару куплетов. В этот период он менял тексты всех своих песен, и у Teen Spirit было около дюжины версий. Одна из первых включала в себя припев: «Отрицание и от чужих / возрождение и от одобрения / вот и мы так знамениты / мы так глупы, и мы из Вегаса» (A denial and from strangers / A revival and from favors / Here we are now, we’re so famous / We’re so stupid and from Vegas). Другой начинался так: «Выходи и играй, придумай правила / от души развлекись, зная, что мы проиграем» (Come out and play, make up the rules / Have lots of fun, we know we’ll lose). Позже в той же версии была строка, в которой не было рифмованного двустишия: «Самый прекрасный день, который у меня был, это когда завтра так и не наступило» (he finest day I ever had was when tomorrow never came).
Через неделю группа отправилась в Лос-Анджелес. По дороге Курт заехал на Universal Studios и прокатился на тех же аттракционах, на которых катался пятнадцать лет назад с бабушкой и дедушкой. На следующие шесть недель группа переехала в апартаменты в Оуквуде, недалеко от студии Sound City. Виг пришел к ним во время подготовки к записи и обнаружил там хаос. «Стены были разрисованы граффити, – вспоминал он, – а диваны перевернуты вверх дном. Они не ложились спать по ночам и тусовались на Венис-бич до шести утра». Нервозность, которую группа испытывала из-за записи, снималась алкоголем, выпиваемым тремя членами группы в избытке. Однажды ночью Криста арестовали за вождение в нетрезвом виде. Джону Сильве пришлось побороться, чтобы вытащить его и вернуть в студию.
Большинство сессий начиналось в три часа дня и продолжалось до полуночи. Во время перерывов Курт бродил по залам студии и разглядывал золотые пластинки таких альбомов, как Rumour группы Fleetwood Mac и Damn the Torpedoes Тома Петти, хотя больше всего его впечатлила пластинка Ивела Книвела, записанная именно там. Лайт-метал-группа Warrant арендовала студию до Nirvana. Когда группа вернулась, чтобы забрать аппаратуру во время сессии Nirvana, Курт завладел системой громкой связи и начал кричать: «Принесите мне вишневый пирог» (Cherry Pie – так назывался хит Warrant). Однажды вечером Курт украл оригинальные мастер-кассеты альбома Ивела Книвела и забрал их домой в Олимпию.
Первую неделю они потратили на то, чтобы записать базовые треки, в основном сосредоточившись на звуке ударных, который был специальностью Вига. Через две недели они записали десять песен, хотя у большинства из них было не больше трех дублей, потому что голос Курта после таких длительных криков пропадал. Многие песни были записаны ранее, во время сессий Smart Studios, и это была скорее техническая работа, чем творческая.
По сравнению с другими сессиями группы проблем было немного. Во время записи Lithium Курт изо всех сил старался сделать свои гитарные партии правильными и постепенно все больше разочаровывался, в итоге разбив свою гитару об пол студии. В итоге Виг решил использовать дубль, записанный во время нервного срыва Курта. Он был озаглавлен Endless, Nameless и помещен на компакт-диск в качестве скрытого трека.
Самой большой проблемой сессии была медлительность самого Курта: он все еще не определился с текстами для многих песен, хотя несколько мелодий, такие как Polly и Breed, группа играла на протяжении многих лет. Когда он закончил тексты, большинство из них были столь же парадоксальны, сколь и откровенны. Многие строки оставляли слушателя в недоумении относительно того, пел ли он о внешних или внутренних обстоятельствах, игнорируя объяснения, хотя и передавая эмоциональный тон. В своих дневниках Курт написал письмо давно умершему критику Лестеру Бэнгсу, жалуясь на состояние рок-журналистики – профессии, которая одновременно очаровывала и отталкивала его, спрашивая: «Почему, черт возьми, журналисты настаивают на второсортной фрейдистской оценке моих текстов, когда в 90 процентах случаев они расшифровывают их неправильно?» Несмотря на мудрость вопроса Курта, он потратил несколько часов, пытаясь понять песни своих кумиров. Он также трудился над своими собственными композициями, поочередно вставляя послания или редактируя себя, когда считал, что был слишком откровенен.
В начале 1991 года Курт сделал телефонный звонок, который откладывал уже много лет: он позвонил отцу. С тех пор как Курт переехал в Олимпию, он общался с Доном в основном через бабушку и дедушку.
Так было и с Something in The Way – последней песней, записанной во время сессий. Текст песни во всех подробностях рассказывал о мифическом периоде жизни Курта под мостом. Он написал эту песню годом ранее, но скрывал от своих товарищей по группе. Задумав альбом, Курт хотел иметь «девичью» сторону (состоящую из всех песен о Тоби) и «мужскую» сторону (включающую Sliver, Sappy и Polly среди прочих – все песни о его семье или его внутреннем мире). Курт планировал закончить альбом песней Something in The Way, хотя никогда не говорил об этом своему продюсеру. Вместо этого он принес песню во время сессий Sound City в качестве последнего сюрприза и написал текст прямо в студии, заставляя всех думать, что он сочинил эту песню на месте, в то время как на самом деле он работал над ней в течение многих лет. Несмотря на его письмо Лестеру Бэнгсу, ни один человек не анализировал фрейдистские интерпретации его текстов больше, чем сам Курт, и он очень хорошо знал, что выход песни, намекающей на то, что он жил под мостом, причинит много боли его семье.
Когда они закончили сессии, друг Грола навестил его и поспорил с Куртом, что тот будет на обложке Rolling Stone через шесть месяцев. Курт ответил: «О, забудь об этом». Майки Нельсон и его товарищи по группе Fitz of Depression также приехали и жили с Nirvana в Оуквуде, как и Melvins. В течение одного уик-энда в их двухкомнатной квартире одновременно спали 22 человека. Fitz столкнулись с еще большим невезением: клуб пообещал столь необходимое для них шоу, но отменил его в последнюю минуту. «Перезвоните ему, – настаивал Курт, – и скажите, что мы тоже будем играть». Через два дня после окончания работы над альбомом Nirvana сыграла в крошечном лос-анджелесском клубе Jabberjaw и впервые исполнили On a Plain и Come As You Are перед ошеломленной аудиторией. Они настояли на том, чтобы все деньги за вход достались Нельсону. Курт описал шоу в письме к Тоби как «неописуемо испорченное из-за выпивки и наркотиков, нестройное и довольно, э-э, неряшливое. У меня ушло больше пятнадцати минут на то, чтобы сменить гитарную струну, пока меня дразнили и называли пьяным. После шоу я выбежал на улицу, и меня вырвало». В зале клуба Курт заметил Игги Попа, и на этот раз на Курте не было смущающей футболки. «Наверное, это был самый лестный момент в моей жизни», – сказал он.
Но самой показательной частью письма Курта было его признание в растущем злоупотреблении наркотиками, которые он глотал, как конфеты. «В последнее время я принимаю много наркотиков, – написал он Тоби. – Возможно, мне пора в Центр Бетти Форд или в Библиотеку Ричарда Никсона, чтобы спастись от дальнейшего надругательства над моим анемичным грызуноподобным телом. Я не могу дождаться, когда вернусь домой (где бы он ни был), лягу в постель, невротичный и недоедающий, жалующийся на плохую погоду, и это единственная причина моих страданий. Я скучаю по вам, Bikini Kill. Я вас очень люблю». Он подписал его как «Курдт».
Это письмо, как и многие другие, которые он написал, осталось неотправленным, возможно, из-за женщины, с которой он столкнулся за две недели до шоу в Jabberjaw. Она будет играть гораздо большую роль в его жизни, чем Бетти Форд, Ричард Никсон или Тоби Вэйл. Он запомнил ее по маленькой роли в фильме «Прямо в ад».
Глава 14Сжигать американские флагиОлимпия, ВашингтонМай 1991 – сентябрь 1991
Может быть, мы сможем вместе гастролировать по Штатам и сжигать американские флаги на сцене?
Курт Кобейн и Кортни Лав впервые встретились взглядами в одиннадцать часов вечера в пятницу, 12 января 1990 года, и через 30 секунд уже дрались на полу. Это был Satyricon, маленький, тускло освещенный ночной клуб в Портленде, штат Орегон. Курт был там из-за концерта Nirvana. Кортни приехала с подругой, которая встречалась с членом группы с разогрева с чудесным названием Oily Bloodmen («Масляные Кровожадные Люди»). Уже имея дурную славу в Портленде, Лав сидела со своей свитой за столиком, когда увидела Курта, проходившего мимо за несколько минут до того, как его группа должна была появиться на сцене. На Кортни было красное платье в горошек. «Ты похож на Дэйва Пирнера», – сказала она ему, сделав так, чтобы это замечание прозвучало как небольшое оскорбление, но в то же время как флирт. Курт действительно немного походил на Пирнера, солиста Soul Asylum, поскольку его волосы были длинными и спутанными. Он мыл их только раз в неделю, и то с мылом. Курт ответил ей флиртом в своей манере: схватил Кортни и повалил ее на землю. «Это было перед музыкальным автоматом, – вспоминала Кортни, – который играл мою любимую песню Living Color». На полу было разлито пиво. Она была рада, что ее замечание привлекло внимание Курта, но не ожидала, что этот маленький бродяга прижмет ее к полу. Со своей стороны, Курт не рассчитывал, что его противница окажется такой крепкой: она была на три дюйма выше и сильнее. Если бы не его школьный опыт борьбы, то она вполне могла бы победить в этой драке. Но схватка на полу была всего лишь шуткой, и он поднял ее за руки и предложил сувенир в качестве примирения – наклейку Чим-Чим, обезьяны из «Спиди-гонщика», которую он сделал своим талисманом.