Между шишками MTV и все еще находящимся в реабилитационном центре Куртом началась битва характеров, причем Финнерти и Gold Mountain выступали посредниками. MTV пригрозил снять Nirvana с шоу. Курт сказал: отлично. MTV пригрозил прекратить воспроизведение клипа Nirvana. Курт сказал: отлично – хотя, вероятно, втайне боялся этого. А затем телесеть подняла ставку и пригрозила прекратить воспроизведение клипов других музыкантов, находящихся под покровительством Gold Mountain. Финнерти наняли для того, чтобы она бегала между двумя лагерями. Она поехала в Exodus с Кортни, Фрэнсис и няней Джеки, чтобы поговорить с Куртом, которого сразу же после репетиции отвезли обратно в больницу. Они сидели на лужайке и обсуждали возможные варианты, но решение так и не нашлось, а Курту пришлось поспешить на терапию. Во время каждой следующей попытки реабилитации терапия составляла большей частью его лечения от наркотиков, и он по-прежнему отказывался посещать консультации психолога вне реабилитационного центра.
Курт пересмотрел свой выбор песни, но только после того, как ему сказали, что Финнерти будет уволена, если Nirvana сыграет Rape Me. Исполнители MTV были явно удивлены, когда Nirvana появилась на финальной репетиции в день шоу. Когда Курт вошел в зал, все взгляды обратились к нему. В этот момент он наклонился, схватил Финнерти за руку и демонстративно пошел по центральному проходу, усердно размахивая руками вместе с Эми, словно два малыша на детсадовской экскурсии. Все это было сделано исключительно для шишек MTV: Курт давал понять, что если они ее уволят, то он не будет играть на их вечеринке.
Эта репетиция прошла без особых происшествий. Группа играла Lithium. Она звучала великолепно, и сотрудники MTV хлопали, возможно, слишком восторженно. Тем не менее пока все ждали начала шоу, распространился слух о том, что, как только шоу выйдет в эфир, Курт планирует сыграть Rape Me. Витало то самое напряжение, которое окутывало самые значимые выступления Nirvana, и Курт, как всегда, в этом преуспевал.
Тем временем за кулисами разворачивалась драма. Курт, Кортни, няня Джеки и Финнерти сидели с Фрэнсис, когда Аксель Роуз прошел мимо, держась за руки со своей подружкой-моделью Стефани Сеймур. «Эй, Аксель, – позвала Кортни голосом, немного похожим на Бланш Дюбуа, – ты будешь крестным отцом нашего ребенка?» Роуз не обратил на нее внимания, но повернулся к Курту, который качал Фрэнсис на коленях, и наклонился к его лицу. Когда вены на шее Акселя вздулись до размеров садового шланга, он рявкнул: «Заткни свою сучку, или я размажу тебя по тротуару!»
Мысль о том, что кто-то может контролировать Кортни, была настолько смешной, что на лице Курта появилась широкая улыбка. Он начал бы неудержимо посмеиваться, если б не его собственное сильное чувство самосохранения. Курт повернулся к Кортни и приказал роботоподобным голосом: «Хорошо, сучка. Заткнись!» Это вызвало смешок у всех, кто был там, в пределах слышимости, кроме Роуза и Сеймур. Возможно, стремясь сохранить лицо, Сеймур начала свой конфликт, спросив Кортни со всем сарказмом, на который она была способна: «Ты модель?» Лав, которая лишь три недели назад родила ребенка, была слишком хитрой, чтобы кто-либо мог превзойти ее в подобной находчивости – тем более Стефани Сеймур, – и она выдала в ответ: «Нет. А ты нейрохирург?» С этими словами Роуз и Сеймур быстро удалились.
Затем пришло время Nirvana выйти на сцену. Руководители MTV уже разработали план действий на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы быть уверенными, что Курт их не обманет. Они проинструктировали инженеров, что если группа начнет играть Rape Me, они должны будут немедленно уйти на рекламу. Единственная проблема заключалась в том, что никто в кабине не знал, как звучит эта самая Rape Me. Шоу началось. На сцене появилась Nirvana. Внезапно наступила неловкая пауза, и в этот момент можно было видеть, как Курт, Крист и Дэйв встретились взглядами. Курт жил ради таких моментов – все эти часы в юности, когда он рисовал логотипы группы в блокнотах и бесчисленные часы смотрел MTV, хорошо его натренировали. Курт знал, что никогда не разочарует аудиторию, будь то восемнадцать ребят в Community World Theater или кучка начальников MTV, сидящих в VIP-секции. Он начал медленно бренчать на гитаре. Сначала было неясно, какую песню он играет, но, когда Крист подключился с басовой партией, все в зале и по радио услышали вступительные аккорды Rape Me. Чего телезрители не могли ни услышать, ни увидеть, так это руководителя MTV, бегущего к грузовику, где находилась аппаратная. Но прежде, чем их удалось прервать, Nirvana перешла на первые аккорды Lithium. «Мы сделали это специально, чтобы разозлить их», – вспоминал Крист. Прошло меньше двадцати секунд – и MTV отредактирует их, когда будут повторять шоу, – но это был один из лучших моментов для Nirvana. Когда песня закончилась, Крист подбросил свою бас-гитару в воздух, и та приземлилась прямо ему на лоб. Он сполз со сцены и упал, и многие подумали, что он мертв. Когда Финнерти нашла его за кулисами, он отряхивался и смеялся.
Когда Nirvana победила в номинации «Лучший альтернативный музыкальный клип», они послали на сцену двойника Майкла Джексона. Сами участники группы появились, когда победили в номинации «Лучший новый артист», и Курт сказал: «Знаете, очень трудно поверить всему, что ты читаешь». Опровержение статьи в Vanity Fair стало его навязчивой идеей. Курт был в завязке уже две недели, и у него был живой цвет лица, а в глазах светилась ясность проповедника. Позже, когда Эрик Клэптон играл Tears in Heaven, Финнерти и Кортни сговорились заставить Курта и Эдди Веддера[178] вместе станцевать медленный танец. Когда женщины подтолкнули их друг к другу, Курт схватил своего конкурента и затанцевал с ним, словно неуклюжий подросток на выпускном балу.
Тем временем Новоселич оказался лицом к лицу с Даффом МакКаганом из Guns’N’Roses и двумя телохранителями, ожидавшими драки. Крист, Кортни и малышка Фрэнсис находились в трейлере группы, когда свита безуспешно пыталась его опрокинуть. Курт пропустил это, потому что вынужден был уйти, соблюдая комендантский час в Exodus. «То, что ты сделал, было довольно забавно», – сказала Финнерти, когда он забрался в фургон, чтобы уехать.
«Да», – сказал Курт. Он улыбался, как маленький мальчик, смутивший своих учителей, но сбежавший, чтобы снова досадить им на следующий день.
Через неделю после вручения премий MTV Курт сидел в своем доме в Алта Лома вместе с Робертом Хилберном из Los Angeles Times, давая первое за полгода интервью. Это был первый раз, когда он был хоть немного откровенен с кем-либо из прессы по поводу своей наркотической зависимости – более половины опубликованного интервью было посвящено его борьбе с наркотиками и здоровью. Курт признал наличие проблемы с наркотиком, но преуменьшил ее масштабы. Он правильно сказал, что его опыт с наркотиками до того, как он записал Nevermind, сводился только к «баловству». Однако когда Курт говорил о своем употреблении после Nevermind, он свел его к минимуму, назвав «маленькой привычкой» и описав стадию зависимости как «трехнедельную». Курт сказал, что «решил употреблять наркотики», воспроизводя язык собственных дневников.
Многие его замечания, касающиеся здоровья и жизни, были смягчены присутствием Фрэнсис, которую он держал на руках во время интервью. «Я не хочу, чтобы моя дочь повзрослела и когда-нибудь подверглась издевкам со стороны детей в школе… Я не хочу, чтобы люди говорили ей, что родители у нее были наркоманами, – сказал Курт. – Я знал, что, когда у меня будет ребенок, я буду обескуражен, и это правда… Я не могу передать, как сильно изменилось мое отношение с тех пор, как у нас появилась Фрэнсис. Держать своего ребенка на руках – лучший наркотик в мире».
Курт говорил о том, что был близок к тому, чтобы покинуть Nirvana, но сказал, что теперь группа твердо стоит на ногах. Они планировали записать «очень сырой альбом» и, как он предположил, возможно, снова отправиться в тур. Но Курт отбросил мысль о длительном туре, предупредив, что его хрупкое здоровье может помешать этому. «Возможно, мы больше не будем совершать длительных туров, – сказал он Хилберну. – Я бы предпочел быть здоровым и живым. Я не хочу жертвовать собой или своей семьей».
Будучи под кайфом, Курт использовал свой желудок как оправдание для наркотиков, а когда был трезв, то оспаривал это.
Интервью было эмоциональным прорывом для Курта. Правдиво рассказав о своей зависимости, он отбросил часть стыда, связанного с ней. Как только Курт обнаружил, что ему аплодируют за его честность, а не отвергают, он почувствовал себя человеком, которого приговорили к публичной казни только для того, чтобы в последний момент помиловать. Вскоре после публикации статьи Хилберна он размышлял в своем дневнике о текущем состоянии его жизни: Иногда мне кажется, что я мог бы быть самым счастливым парнем на свете. По какой-то причине в течение прошлого года я был благословлен множеством хороших вещей. И я совсем не думаю, что все эти безделушки и подарки были получены только из-за того, что я – получивший признание критиков всемирно любимый кумир подростков, подобный полубогу блондин-фронтмен, который еще и непонятно честен. Заикающийся, с явным дефектом артикуляции во время своей речи при вручении премии, Золотой мальчик, рок-звезда, которая наконец-то перестала скрывать свое порочное двухмесячное пристрастие к наркотикам, излив на мир классическое: «Я больше не могу держать это в секрете, потому что мне больно скрывать какую-то часть моей личной жизни от моих обожаемых, обеспокоенных, мы-думаем-о-тебе-как-о-нашем-всеобщем-достоянии-персонаже-комиксов-но-мы-по-прежнему-любим-тебя-фанатов. Да, дети мои, говоря словами одного долбаного выродка, выступающего от лица всего мира, «мы действительно благодарны тебе за то, что ты наконец признался в том, в чем мы тебя обвиняем. Нам нужно было это услышать, поскольку мы были обеспокоены, а ехидные сплетни, шутки и спекуляции у нас на работах, в школах и на вечеринках стали ну, э-э, надоевшими».