— Это удивительно, товарищ Сталин! Не увидел бы собственными глазами- не поверил бы! — Шапошников посмотрел на Верховного и добавил: — И страшно! То, что эта война принесет огромные потери, было ясно с первых ее дней, но чтобы столько! А самое страшное, что человечество не успокоилось на этом, пока не уничтожило само себя!
— Нет такого преступления, на которое не рискнул бы пойти капитал ради прибыли, — переиначил Даннинга Сталин. — Пока существовал Советский Союз, существовала сдерживающая хищнические инстинкты буржуазии сила. С распадом СССР этой силы не стало, и капитал пожрал сам себя, прихватив при этом на тот свет все человечество. А значит, задача наша усложняется. Нам мало выиграть эту войну, мало просто победить. Нам надо победить так, чтобы Советское государство просуществовало века! И я в этом деле очень рассчитываю на Вашу помощь, Борис Михайлович! Очень! — Сталин задумался, набивая трубку. Шапошников молчал, не решаясь прервать мысли Верховного. — Надеюсь, теперь Вы понимаете, чем я руководствовался, введя мораторий на все наступательные операции?
— Понимаю, товарищ Сталин! Но, тем не менее, наступать придется. И наступать в ближайшее время.
Иосиф Виссарионович, прищурившись, посмотрел на собеседника:
— Слушаю Вас, Борис Михайлович.
— Что немцы не остановятся, мы и так знаем. Вопрос стоял, где они начнут наступление. На юге или в центре? Мы склонялись к тому, что Гитлер еще раз попытается взять Москву, используя, как трамплин Ржевско-Вяземский выступ. Но видимо ситуация с ресурсами в Рейхе гораздо хуже, чем нам виделось. В мире Ковчега Вермахт пошел на юг. Не думаю, что в нашей исторической реальности будет иначе. Не настолько критические изменения произошли с октября прошлого года. Значит, готовимся к обороне южного направления. Допустить немцев к Сталинграду и на Кавказ мы права не имеем. А для этого необходимо любой ценой удержать Крым. В той реальности в силу ряда причин, этого сделать не удалось — Шапошников не стал заострять, что основной причиной сдачи Крыма были кадровые ошибки самого Сталина. И ладно Козлов, Дмитрий Тимофеевич не плохой генерал. И только. Козлов против Манштейна откровенно слаб. Но зачем надо было отправлять туда Мехлиса?! Это же не человек, это стихия! Неужели Верховный не понимал, чем это может закончиться? Или действительно не понимал? Да и неважно это теперь. Сейчас будет другая битва, другая история. — Ситуация на полуострове тяжелая, но не катастрофическая. Феодосия держится[i], наступление противника на Севастополь выдохлось. Сейчас на юге установилось шаткое равновесие. Если бы я знал раньше то, что знаю сейчас…, - Шапошников с укоризной посмотрел на Сталина. Верховный взгляд не отвел. Он не чувствовал своей вины в том, что инициатива в Крыму была упущена. Да и не считал, что она в принципе там была у наших войск. Что бы там не писал Манштейн[ii], но наступление вглубь полуострова было попросту невозможно. Не хватало резервов, артиллерии, топлива. Сталин усмехнулся в усы:
— Продолжайте, Борис Михайлович, я знаю, о чем вы подумали. Но вы уверены, что наступление на Джанкой принесло бы успех?
— При должной подготовке — да, товарищ Сталин!
— Вот для того, чтобы эту подготовку осуществить, Вы и были отправлены на Ковчег при первой же возможности.
— Но почему Вы не отправили меня туда раньше? В декабре?
Почему, почему? Потому! Он и сейчас не был уверен в правильности решения посвятить в тайну Ковчега столько народа. Он просто боялся! Но знать об этом не нужно никому! Товарищ Сталин должен быть для всех образцом уверенности и несгибаемости.
— В декабре единственный человек, которому я мог бы доверить Вашу доставку на Ковчег лежал с ранением в госпитале, попав туда по собственной глупости и самонадеянности! — в голосе Сталина послышалось недовольство.
— Лейтенант госбезопасности Стаин?
— Да! — Иосиф Виссарионович, чтобы погасить вспыхнувшее раздражение вытряхнул в пепельницу трубку и стал снова ее набивать. Успокоившись, спросил:
— Познакомились?
— Да, товарищ Сталин.
— Ну и как он Вам?
— Очень интересный молодой человек.
Сталин кивнул.
— Так что Вы предлагаете по Крыму, товарищ маршал Советского Союза?
— По Крыму ничего, товарищ Верховный Главнокомандующий, — подобрался Шапошников, — Основные события на юге начнутся весной, когда закончится распутица. До этого времени надо держать оборону и накапливать силы для флангового удара в случае наступления немцев на Кавказ.
— А если, не взяв Крым, они не пойдут на Кавказ?
— Им нужны нефть и продовольствие, взять их можно только на Кавказе. Пойдут, товарищ Сталин! Даже угроза со стороны полуострова их не остановит. Но часть сил им придется распылить, чтобы купировать угрозу нашего удара.
— Почему Вы не допускаете возможности повторного наступления на Москву?
— Авантюра. Блиц-криг не удался. Война принимает затяжной характер. Победит тот, у кого больше ресурсов. И Гитлер это хорошо понимает. У него просто нет другого выхода.
Сталин задумчиво постучал желтыми от табака пальцами по столу:
— Хорошо, соглашусь с Вами. Так что Вы предлагаете?
— Деблокаду Ленинграда.
Брови Иосифа Виссарионовича удивленно взлетели вверх.
— Поясните! — у Сталина от волнения усилился акцент, — почему не Севастополя? В преддверии основных событий на юге это было бы логично.
— Наступление в Крыму сложно осуществимо в силу ряда причин. Это и трудности со снабжением морем и распутица. Да и сил для полноценного наступления на юге мы пока не имеем. А вот группа армий «Север» на сегодняшний день самая слабая. Для наступления на Москву ее еще и ограбили, забрав 4 танковую группу Гёппнера.
— В прошлый раз нам это не помогло.
— В прошлый раз мы зарвались. Успешное контрнаступление под Москвой вскружило нам голову. К стыду своему скажу, что я и сам оказался подвержен всеобщей эйфории и если бы не информация с Ковчега, боюсь, мы бы повторили все ошибки 1942 года, той истории.
Сталин поморщился. Ошибки той истории давили на его обостренное самолюбие. Шапошников прав, если бы не Ковчег, все могло бы повториться. Но теперь у них есть знания, есть возможность изменить историю, главное не наломать новых дров. Цена ошибки может быть еще катастрофичней.
— Хорошо, Ваши предложения.
— Разрешите? — Шапошников кивнул головой на карту, висящую на стене в кабинете Сталина и сейчас завешенную занавеской.
— Пожалуйста, Борис Михайлович.
Шапошников подошел к карте, открыв ее, взял в руки лежащую тут же указку, начал пояснения:
— Силами Калининского и Западного фронтов начинаем наступление на Вязьму и Ржев, с выходом на линию Ржев, Гжатск, Киров, Жиздра, где и завершилось наше наступление в прошлый раз. Силами 4-го воздушно-десантного корпуса осуществляем десантную операцию южнее Вязьмы и севернее Юхнова. Задача десантников перерезать железнодорожное снабжение группы армий «Центр» через Смоленск.
— Пока то, что Вы предлагаете, ничем не отличается от Ржевско-Вяземской операции той истории, — недовольно перебил маршала Сталин.
— Не совсем так, товарищ Сталин. Мы не будем ставить перед собой задачу окружение и уничтожение Вяземской группировки противника и ликвидацию Ржевско-Вяземского выступа. Основной целью операции будет лишить противника наступательного потенциала и не дать перебросить подкрепления на север.
— Хорошо, продолжайте, — Сталин, попыхивая трубкой, внимательно смотрел на карту.
— Выполнив свою задачу, десантники уходят в рейд в глубокий тыл противника, с выходом в район Ковчега с целью развязывания партизанской войны, опираясь на базу и уже созданные партизанские отряды.
— Неприемлемо! О Ковчеге не должен никто знать! — Верховный был категоричен.
— О Ковчеге и не узнают, — Шапошников поморщился, все-таки была надежда на то, что Сталин даст добро на использование Ковчега, как опорную базу для партизанской войны, — люди Волкова должны сделать временные склады с продовольствием, вооружением и боеприпасами. Запасов Ковчега для этого вполне хватает. А там десантники перейдут на снабжение от противника.
— Я обдумаю Ваше предложение, — не стал рубить сплеча Сталин, — пока принимается. Продолжайте.
— По Западному и Калининскому фронтам все. Более подробную информацию по операциям сейчас готовит товарищ Василевский.
— Хорошо. Как будете готовы сразу ко мне. Обсуждать Ваши предложения надо на Государственном комитете обороны. А пока продолжайте в общих чертах.
— Северо-Западный фронт тревожит оборону противника, не переходя к крупным боевым действиям.
— От Демянской наступательной операции вы решили отказаться?
— Да, товарищ Сталин, как и от Торопецко-Холмской. Значительного успеха они нам не принесли, а силы распылят. Части и ресурсы, планируемые для этих операций надо, соблюдая строжайшие меры секретности, перебросить на Волховский фронт, туда же необходимо перебросить 57 смешанную авиадивизию.
— И все равно, не понимаю Вашей уверенности, что нам удастся снять блокаду с Ленинграда. В прошлый раз это удалось частично только в январе 1943 года?
— Именно это мы и собираемся сделать. И если не зарываться, сил и возможностей у нас для этого хватит.
— Готовьте доклад для Комитета обороны, будем рассматривать.
— Товарищ Сталин, для успеха операции необходимо будет задействовать часть ресурсов с Ковчега и вертолетную группу Стаина.
— На счет ресурсов, какие и в каком объеме представите мне докладной запиской.
Шапошников тут же достал из папки несколько листов идеально белой бумаги с Ковчега с ровными строчками, напечатанными на принтере.
— Вот. Здесь все отображено. Спасибо майору госбезопасности Волкову, помог в работе.
— У него был приказ оказывать Вам всяческое содействие, — кивнул Сталин. — А зачем Вам группа Стаина? И разве у него есть группа? Я знаю, только о готовности одного экипажа. И то, этот экипаж состоит из самого Стаина и лейтенанта госбезопасности Никифорова.