— Слушай!.. Но ведь тут все про всех! Про всех наших, все!
— И не только про наших. Видал, сколько тут рож? Представь, что будет, если станет известно, кто чей пра-пра-дядя! Страшно подумать.
— А что будет?
— Говорю — страшно подумать.
— Талле, закрой этот музей как следует! Каким-нибудь своим особенным заклинанием!
— Каппа, не нервничай. Все будет как надо. Только не кидайся на стены, это музей. Возьмем зазноб, вернемся, сами посмотрят. Правда, боюсь, уже не сегодня. День в самом разгаре. А нам еще Мастера обворовывать. А потом еще лезть в Колодец. А там Лабиринт, времени ухнет до неба. Пошли!
— Талле, а может быть, тут и ты есть? Ну, то есть, ты понял?
— А меня-то за что?
— А что? Вдруг ты тоже королевской крови?
— Кумба, хватит бесить. Я и без крови как-нибудь обойдусь. Я просто ворую... Я тоже кругом сирота. Я даже не знаю, где родился, вообще. Видишь, чем все закончилось, — вздохнул Таллео, повертев жезлом. — Проклятая безотцовщина.
— А я что, не сирота, что ли? — обиделся Каппа. — Я вообще, может быть, на помойке родился!
— Каппа, не задавайся. Мы все с помойки. Ни бабушек, ни пирожков по субботам.
— Так вот и найдешь себе бабушку, какую-нибудь?
— Какую-нибудь мне не надо. А пирожков, Кумба, мне ты напечешь. Или принцесса. Каппа, она умеет печь пирожки?
— Слушай, не знаю...
— Она же принцесса, или кто? Нянюшек душить мы все умеем. А пирожков напечь? Голодным спасателям?
— Научим, — Кумба поправил колпак. — Еще меня сделает.
— В этом никто не сомневается, — Таллео направился к выходу. — Все, пошли. Мне еще здесь замки перечитывать.
* * *
— Кажется, мы снова пришли. На этот раз окончательно.
Мальчики остановились в конце коридора. Арка была перегорожена железной решеткой, ржавой и пыльной. Таллео посветил фонарем.
— То же самое. Как никуда и не поднимались.
За решеткой виднелась круглая камера, площадка, ступеньки лестницы: винтом по стене, справа наверх, слева вниз.
— И опять обычная дверь?
— И опять обычная дверь, — Таллео посмотрел на потухший жезл и потер переносицу. — Ну что, идем на Белую лестницу? Ха-ха. По Серой мы не поднимемся, я уже понял. Он ее, похоже, всю тут законопатил, снизу доверху. Причем так подло, обычными-то замками! В общем, нам только одна дорога — на Белую лестницу. А там и трудиться не надо, к Мастеру сами доставят. Принесут тепленьких, то-то он рад будет.
— Обычными замками? Видать, Бочке нашей правда конец.
— Особенно если представить, сколько звонков и растяжек он понатыкал на Белую. Поэтому Серую и законопатил, так подло. Да и не только поэтому, кстати.
— Еще бы, — хмыкнул Кумба зловеще. — Кому надо, чтобы у него шарились тут, на Серой.
— Это еще не главное. Представляешь, что будет, если в одно и то же место поведут три дороги?
— А почему три? В Башне только две лестницы. Одна обычная, другая вот эта, запасная.
— Это не запасная. Серые лестницы в замках делаются для обслуживающего персонала.
— Перчего?!
— Термин такой. Для таких как ты, с колпаком. Ты видишь, какой с нее доступ? Самый удобный. Без всяких приемных, этих дверей двухэтажных, этих коридоров с грязными окнами. Без дураков, которые с Белой лестницы куда-то лезут, как маленькие. Поднялся, вошел, на месте. Если бы ты таскал кашу по этой лестнице, она бы у тебя по дороге не остывала. И принцесса, может быть, не такая была бы тощая... Каппа, спокойно.
— Так вот я и говорю, кому надо? Чтобы у него там шарились. Поднялся, вошел, на месте. Ну, а третья?
— Третья... Ты знаешь вообще, сколько Башня-то в высоту?
— Ну... — Кумба посмотрел в потолок. — Локтей полтораста?
— Это от Внутреннего двора. Внешний, не забывай, на пятьдесят ниже. А там еще подвалов три яруса. Только о которых мы знаем. И Колодец, еще полсотни локтей. Вот и прикинь?
— Двести пятьдесят минимум, и что?
— И то. В любом нормальном Замке есть такая штука... Мы ее сейчас и найдем. Я уверен, догадаюсь, что это она. И посмотрим, что Мастер с ней вытворил.
Таллео пошел по коридору назад. Через минуту они вернулись на пересечение с коридорчиком, ветви которого закруглялись за ствол Серой лестницы. Таллео без колебаний свернул направо, и они пошли по коридору, который уводил их назад, за лестницу. Вскоре коридор вышел на небольшую площадку. Таллео остановился и поднял фонарь.
— Видите? Мы сделали полкруга и сейчас за лестницей.
— Эх ты? Это что за дыра?
— Каппа, поосторожнее! Ухнешь к собакам.
Справа стена открывалась аркой, за которой ничего не было. Мальчики осторожно приблизились к краю и осторожно посмотрели вверх-вниз. Круглая шахта локтей шести в поперечнике пронзала Башню снизу доверху.
— Милое дело, — хмыкнул Кумба, придерживая колпак. — Это еще зачем?
— А подумать?
— Талле, сам не беси. Зачем тут такая дыра? Да еще до самого верха, похоже? Это что, твой Колодец?
— Во-первых, это не мой Колодец. Во-вторых, это не Колодец, конечно. Какой здесь Колодец, Кумба?
— Откуда я знаю? Я даже не знал, что в Замке тут какой-то Колодец еще. А ты не умничай, а то сейчас словишь.
— Талле, правда, что это за дыра? Зачем?
— А подумать, Каппа? Вот жил бы ты не на своей улице с ювелиром-придурком, а в Замке. Вот влюбилась в тебя принцесса. Вот зовет тебя в гости. Позвала один раз. Ты покряхтел, собрался, поднялся по лестнице. Сто сорок локтей. Четыреста... — Каппа посмотрел в потолок, подсчитывая, — четыреста шестьдесят шесть ступенек. Или четыреста шестьдесят пять... Или даже четыреста шестьдесят шесть с долями какими-то... Идиотская дробь получается...
— Слушай, ты сейчас словишь, — вскипел Кумба. — Ну?!
— Что «ну»? Ты сколько раз в день туда поднимаешься?
— Ха, — ухмыльнулся Кумба с отвращением. — Самое большее — три. Попробуй побегай туда-сюда! Да еще с грузом. Полжизни уйдет. Вот если бы я там жил...
— Так вот и я про что. Да еще с грузом. В общем, Каппа, если принцесса тебя любит, а ты по-прежнему живешь внизу, то она тебя либо разлюбит, либо в следующий раз просто не отпустит, вниз.
— Почему?
— Если она тебя очень любит, тебе придется подниматься в день раз восемь. Ну, два-три раза поднялся, нормально. Ну, пять, если ты тренированный. Но мы все смертные люди. Если доползешь на шестой раз, принцесса тебя просто выкинет. Во-первых, она тебя и так заездит, без этой дурацкой лестницы. А тут четыреста шестьдесят шесть ступенек с долями. Вот ты ей нужен, такой дохлый?!
— Она меня любит!
— Каппа, не нервничай! — Таллео отскочил. — Я и говорю, о здоровье подумай! У тебя уже, кажется, есть одна дочка, папаша, блин, нафиг? Во-вторых, Каппа, ты хоть раз поднимался на четыреста шестьдесят шесть ступенек?
— Нет, а где? У нас в городе самое высокое здание — пять этажей.
— Тогда спроси у Кумбы, сколько времени для этого нужно.
— Ага! — Каппа снова заглянул в шахту. — Это значит, чтобы взлетать напрямик? Быстро и сразу!
— Видал, Кумба? Мы с ним вместе только с утра, а мозги, смотри, как уже выросли.
— Взлетать? — Кумба недоверчиво заглянул в шахту. — И на чем же?
— На крыльях любви, Кумба, — Таллео посветил фонарем. — Теперь не мешайте. Я буду проводить диагностику.
— Нет, ты сейчас все-таки словишь. Сколько можно ругаться?
— Кумба, кабы не твоя ручная работа, на голове, ты у меня сам бы давно словил. В таком возрасте пора знать такие ругательства. Не мешай, говорят. Я буду проводить диагностику.
Таллео опустил мешок, вытащил свиток, нашел нужное заклинание, начал читать. Через минуту жезл замерцал слабым рубином.
— Ага, — Таллео усмехнулся зловеще. — Старый подлый сапог! Изменник! Все ведь работает! Только не работает.
— То есть?
— Я прочитал проявительное заклинание третьей группы. Это когда есть Волшебство, но оно не активное. Это когда, Кумба, нож у тебя на столе, но ты еще никого не зарезал. А у тебя, Каппа, кислота наготове, но ты никого не стравил.
— Измена, — хмыкнул Кумба презрительно. — Я давно уже так и знал.
Таллео промотал свиток, начал читать новое заклинание. По мере того как заклинание разворачивалось, жезл набухал багровым. Затем рубин перешел в гиацинт, затем в берилл. Когда серебряный стержень разгорелся до изумруда, по шахте просыпался треск. Точно в середине шахты возник тонкий огненный шнур. Неяркий, но сочный зеленый огонь чуть тронул полированный камень стен.
— Ого! — восхитился Таллео. — Изумрудная спица! Вот это я понимаю. Только представить, ей тысяча лет ведь! А работает, блин, как новая.
— Как новая, — Кумба поправил колпак, — а толку с нее? Как ты по ней полетишь?
— Сейчас увидишь. Так, кастрюля, разумеется, наверху, у Мастера.
— Вот сейчас-то у него зазвенит!
— Каппа, ты не знаешь, что такое Изумрудная спица. Она жрет меньше Огненного душа. Это замечательная штука! Ее изобрел сам Кримге Великий. Тысячу двести лет назад. Так что за Спицу я меньше всего волнуюсь. Ну ты подумай, какие были бочки тысячу двести лет назад? Во-первых, солнечных бочек тогда еще не было. Народ как-то обходился лунными. Дураки, да? Жили себе на лунных бочках, горя не знали. Может, и на Луну летали, только мы не знаем теперь. Так что ничего у Мастера не зазвенит, не нервничай.
— А кастрюля? — оживился Кумба. — Давай ее сюда!
— Мало тебе своих кастрюль... Так, где тут оно... Я все эти древние устройства насквозь знаю. Ну, в теории, разумеется. Это же такая эстетика!
— Мы сейчас тебя изобьем! Каппа, давай, наконец, начистим ему пятак, волшебный. Он запытал ругаться уже.
— Давай, только давай украдем сначала, а потом...
— Потом будет поздно. Твоя ему там наверху вставит. А я хочу, чтобы и мне досталось.
— Кумба, хватит бесить. Вот просто хватит бесить, и все. Так. Вот оно. Молчать.
Таллео, глухим и зловещим голосом, начал читать следующее заклинание. Эхо падало в зеленый полумрак шахты. Огненный шнур спокойно горел. Таллео продолжал читать, но жезл светился по-прежнему слабо — слабее, чем огненная струна. Таллео дочитал первую часть заклинания.