— И что?
— Вот мне нечего делать, как учить наизусть тысяча шестьсот сорок слов. На Древнем-то языке! Я что, дурак, что ли.
— Ну как же так! Это же заклинания?
— Слушай, — рассвирепел Таллео. — Я тебя обязательно доведу до этой твоей кровожадной. Если уж за тебя взялась, то хоть мозгов вкрутит. Интересно, зачем ей такой пень дался. Видно, там в Башне совсем уже туго.
— Ну как же так! Какое же это Волшебство тогда? Если ты заклинания будешь вот так вот — читать? По бумажке? Халтура!
— Повторяю тебе в третий раз. Не понимаешь — заткнись! Для тебя ведь стараюсь. Блин.
Таллео взял жезл и развернул свиток. Стержень мерцал слабым красным огнем. Таллео направил стержень к основанию арки на том берегу и начал зачитывать строки. Каппа осторожно заглянул Таллео через плечо, затем уставился на красный огонь.
По мере того как заклинание разворачивалось, Таллео, следуя очертанию свода, обводил стержнем дугу. Здесь, в тени под аркой у подножья стены, было видно, как вслед за стержнем по камню ползет расплывчатый огненный зайчик. Добравшись до камня-замка в верхней точке, зайчик вспыхнул так ярко, что по серому водопаду забегали блики, а черная пропасть озарилась красным огнем. Зайчик пополз дальше и, когда Таллео завершал дугу, растворился. Таллео глухо дочитал заклинание, присел на корточки, отложил железку, свернул свиток, спрятал в мешок.
— Это еще не все, — сообщил он зловеще. — Я только снял с Напряжения. Теперь надо высосать контур.
Таллео вытащил из мешка прозрачный кристалл размером с два кулака. Прицелившись, он осторожно бросил кристалл вперед. Кристалл ярко сверкнул, поймав солнечный луч, влетел в тень и упал под центральной точкой свода, как раз перед водопадом.
— Он что? — Каппа вгляделся, — тоже светится? И все ярче, смотри!..
— Разумеется. Контур-то не пустой! А теперь — быстро за мной!
Таллео подхватил мешок и, не разбирая дороги, побежал в арку. Каппа, поднимая грязные брызги, помчался за ним. Они вбежали под арку, вскарабкались на невысокий порог, с которого журчал водопадик, забежали в затхлый холодный сумрак, пробежали шагов пятьдесят и остановились.
— Так! — Таллео обернулся к выходу. — Самое главное, Ка...
Он не договорил. Послышался шорох, со свода посыпался песок, земля и мелкие камни. Свод задрожал, шорох перерос в грохот. С песком и землей стали выпадать камни — сначала осколки поменьше, затем покрупнее. Затем весь свод обрушился страшным каменным градом. Таллео схватил Каппу за руку и дернул за собой во тьму. Они пробежали какое-то расстояние, Каппа споткнулся, налетел на Таллео, они рухнули и проскользили по влажной глине. Гулкое эхо растворилось в наступившей тьме, все стихло.
— Это ты зачем? — сказал наконец Каппа.
— Это не я. Я же говорю, сколько этой ловушке? Ловушки так долго не держатся. Контур высосали, а разницу напряжений уже не держит. Высохла нафиг. И Мастера за такое надо гнать, в шею. Скажи спасибо — живы остались. Где мой мешок... Ага... Все на месте. Подожди, я зажгу фонарь.
Таллео повозился во тьме, и темнота расступилась. В руке у него засиял матовый шар на цепочке.
— Эх ты! — восхитился Каппа. — Это что, тоже волшебный?
— Можно считать, — Таллео посмотрел на фонарь. — Я его украл в школе. На третьем семестре. Очень практичная штука. Я бы купил, может быть... Но таких уже давно не делают. Ему лет сто пятьдесят, наверно. Может быть, больше.
— Так волшебный, или нет? Что там внутри? Чем он светится?
— Каппа, что значит «волшебный» в данном случае? Если ты имеешь в виду, что украден в школе волшебников, — то да, еще как.
— А чем он светится? Свет такой ровный и ясный!
— Обычный фитиль. Только очень хороший. И обычное стекло. Только тоже очень хорошее. Я же тебе говорю, таких уже давно не делают, — Таллео вздохнул. — У него, видишь, свой кременек. Поворачиваешь кольцо и так далее. Потом, видишь, сверху как бы стакан — не обожжешься. Это если палец в дырку совать не будешь, конечно. Или что там еще в дырки суют... Потом, видишь, кольца, стакан и цепочка из обратного олова, — Таллео погладил матовый металл. — Штука непрочная, но не греется и не скрипит. А если учесть, что он еще не воняет, вообще... Если масло, конечно, очищенное как надо... То фонарь в нашем деле, Каппа, просто незаменимый! И экономный очень. На этом бачке горит шесть часов. А если не светить куда попало, то все восемь. Такой фонарь сегодня никакой волшебник не сделает. А в старину делали обычные мастера. Куда только катимся, — Таллео еще раз вздохнул. — Его нельзя было не украсть.
— Куда только катимся, — покивал Каппа. — Ну а теперь что? — он указал в сторону заваленной арки.
— Теперь плохо, — Таллео потер переносицу. — Говорю тебе честно. Обратно мы здесь уже не пройдем.
— Почему?
— Хочешь — иди. Раскопай все эти булыжники и выходи.
— В смысле? А Волшебство? Ты что, ничего не можешь тут сделать?
— Каппа, хватит бесить. Это не ловушка, это не капкан. Это не волшебное устройство. Это миллион пудов камня!
— Ну и что? Их что, нельзя как-нибудь растворить? Распылить как-нибудь? Прожечь какой-нибудь ход?
Таллео тяжело вздохнул.
— Слушай. Давай лучше я отдам тебе деньги, сразу. Тебе сказали человеческим языком. Какое здесь Волшебство, к собакам? Ты можешь Волшебством сдвинуть гору? Ты можешь Волшебством погасить Солнце?
— Причем тут Волшебство и Солнце?
— Причем тут Волшебство и груда камней?
— Но ведь камни можно убрать!
— Ну иди, убирай! Забирай свои деньги, нанимай землекопов и иди убирай камни. За трое суток всё разгребут.
— И что же это за Волшебство такое тогда получается? Я ничего не понимаю! Зачем оно нужно такое, вообще? Случись что-то серьезное, что-то по-настоящему — куда обращаться? К землекопам?
— Я тоже не понимаю, — Таллео посмотрел на фонарь. — Ведь принцесса не полная дура? Во всяком случае, в народе так говорят.
— Умнее тебя!
— Ну да. Любовь зла. Надо что-то придумать и любовь искоренить. Сколько хороших людей погибло — страшно подумать.
— Ну так что?
— Что «что»?
— Значит, камни убрать нельзя?
— Камни убрать нельзя.
— Ну почему, все-таки?
Таллео, не отвечая, поднялся, взял мешок, повесил фонарь на шею, зашагал вглубь тоннеля.
— Теперь новое дело. Нужно будет соображать на ходу, как теперь выходить. К тому же втроем. Подземельями теперь не пройти, это был единственный ход, который я знаю. Теперь помолчи, умоляю. У нас впереди Огненный душ. И так тошно.
* * *
— Дальше вперед не пойдем, — Таллео поднял фонарь, указывая вглубь коридора. — Там завал — почище нашего.
— Как тут холодно! — Каппа поежился и выдохнул золотистый клуб.
Мальчики стояли на перекрестке тоннелей. Фонарь выхватывал из темноты небольшой круг. Дальше ничего не было видно. Поток, журча по главному коридору, растворялся за спиной во мраке.
— А что там? Тоже какая-нибудь мышиная норка высохла?
— Гораздо хуже. Ты знаешь, что такое техника безопасности?
— Еще бы, — хмыкнул Каппа. — Ты когда-нибудь травил серебро?
— Нет. А что?
— Когда работаешь с кислотой, ее соблюдать просто ужас как нужно.
— А когда с кислотой все сделал? Уже не нужно? Если бы там все было в порядке, — Таллео вновь указал фонарем, — мы бы уже через час свистнули твою зазнобу. И уже через час пять минут ты, надеюсь, получил бы большой определяющий подзатыльник. Но там сейчас не пройти, даже если ты соберешь все лопаты нашего города. Я так понимаю, там рухнуло локтей двести. Раньше мы здесь бы так не постояли. Видишь, — он посветил в стену, — карниз?
— Высокий, — кивнул Каппа.
— Здесь была целая река. Все помои Замка собирались оттуда, — Таллео снова посветил вперед, — и вытекали вон там, — Таллео посветил за спину. — Очень грамотно и безопасно. Во всем Замке была только одна дыра, и для защиты хватало Мышиной норки на выходе и Веселого человечка на входе.
— Это откуда помои?
— Это откуда помои. Теперь вся эта дрянь вытекает из Замка неизвестно где. Я вообще подозреваю, что часть просачивается под площадь и выпучивается из канализации. В городе и так своего дерьма, еще этого не хватало... За последние двести лет стену пробили в пяти местах — Замок давно не замок, а дырявое решето. Бедный Мастер, я надеюсь, сбился с ног, чтобы Замок хоть как-то не растаскали. Так что скажи ему спасибо, что твою зазнобу еще не слямзили.
— Но мы-то?
— Разумеется. Мастер мастером, но я тоже не пальцем... И потом, у меня с ним счеты.
— В смысле?
— Он мне поставил двойку, на третьем семестре. По напряжению, сволочь.
— А он что...
— Он то, — хмыкнул Таллео злобно. — Он ведь директор школы и преподаватель, по совместительству.
— А за что? — Каппа обернулся к Таллео с интересом. — Хоть по делу?
— Разумеется, нет, — хмыкнул Таллео злобно. — Я все знал.
— И как же так?
— Каппа, вот твой ювелир этот. Он тебя учит, как и что делать. Как кислоту травить. Как...
— Кислотой! Кислоту не травят. Это кислотой травят.
— Ну вот, значит, учит он тебя, учит, травить кислотой. Думает: какой я умный, какие они все тупые. Учишь их учишь, душу в них, блин, вкладываешь. А он тебе — на, берет и делает лучше тебя. Причем сам догадался, как сделать лучше тебя.
— Я бы убил бы, наверно.
— Ну и вот. Убить-то меня у Мастера не получится. Да и не будет он со мной возиться. У него в Замке одном столько дыр, а тут еще полная школа... Займешься дырами — лезут дураки в школе. Займешься дураками — лезут дыры в Замке.
— Норку он, получается, прозевал?
— У него сейчас экзамены, говорю... А Норка, похоже, высохла совсем недавно. И хорошо, что она обвалилась. Думаешь, в Замке больше нечего красть, кроме твоей убийцы?
— А что там случилось? — Каппа махнул рукой во мрак.
— А что обычно случается, — хмыкнул Таллео, — когда за дело берутся чайники? Семьдесят лет назад какой-то двоечник тоже, наверно, полез за принцессой и подорвал Веселого человечка. Я уверен, он и инструкцию раздобыл, по человечкам. А толку?