Она помогала мне управлять «Башней», как сотрудники Госдепартамента называли бюрократическую структуру ведомства, и непосредственно курировала некоторые из моих ключевых проектов, в том числе проблемы продовольственной безопасности, политику всемирной охраны здоровья, вопросы прав ЛГБТ-сообщества и ситуацию в Гаити после землетрясения 2010 года. Она также выступала в качестве моего главного связующего звена с Белым домом при решении ряда деликатных вопросов, в том числе кадровых. Несмотря на обещание президента, что я могу сама сформировать свою команду, на раннем этапе у меня порой возникали горячие споры с его советниками, когда я пыталась забрать к себе некоторых наиболее талантливых специалистов.
Один из таких споров касался Капришии Маршалл, которую я планировала на должность главы протокольной службы. Это старшее должностное лицо, ответственное за прием иностранных руководителей в Вашингтоне, организацию встречи на высшем уровне, взаимодействие с дипломатическим корпусом, зарубежные поездки с президентом, выбор подарков, которые я хотела бы вручить нашим коллегам. Когда я была первой леди, я убедилась в том, насколько важную роль в дипломатии играет протокол. Он может представить вас щедрым хозяином и помочь выстроить необходимые отношения с благодарным гостем, а может (как альтернативный вариант) привести к их непреднамеренному охлаждению. Поэтому я хотела быть уверенной в том, что в этом отношении у нас все будет в полном порядке.
Поскольку Капришиа в 1990-х годах уже работала в Белом доме секретарем по протокольным вопросам, она уже знала, что от нее потребуется, однако Белый дом хотел на эту должность того, кто поддержал президента во время праймериз. Я считала такую позицию недальновидной, но понимала, что в ходе наших усилий согласовать мнения «ближнего круга Обамы» и «ближнего круга Хиллари» неизбежны определенные трения и так называемые «боли перемен».
— Мы разберемся с этим вопросом, — заверила я Капришию. — Я бы не настаивала на вашей кандидатуре, если вы не подходили для этой работы, — а вы как раз именно такой человек.
Президент поинтересовался у меня, не требуется ли нам урегулировать разногласия между Шерил и Денисом Макдоноу, одним из его ближайших советников, но никакого вмешательства не потребовалось. Они сами утрясли этот вопрос, и Капришиа получила упомянутую должность. Я была уверена в том, что она не разочарует нас, и я оказалась права. В последующем Денис рассказывал историю о том, как как-то утром он со своей женой Кари слушал по Национальному государственному радио интервью, которое давала Капришиа. Кари была совершенно очарована и поинтересовалась, кто же это такой «исключительно первоклассный» дипломат. Денис признался, что изначально выступал против ее назначения. Кари решила, что он просто сошел с ума, и Денис с ней согласился. Позже он сказал Шерил:
— Неудивительно, что я проиграл вам этот раунд. И хорошо, что я это сделал.
Успех в вопросе с назначением Капришии в миниатюре отразил тот путь, который мы все прошли, от избирательной кампании, когда мы являлись соперниками, до того времени, когда мы стали уважающими друг друга коллегами. Шерил и Денис, два основных бойца в наших ранних разборках и скандалах, превратились не только в коллег, но и в друзей. Они беседовали практически каждый день, а по выходным встречались за первым завтраком, разрабатывая стратегию наших действий за яйцами и горячим шоколадом. Ближе к концу моего пребывания на посту госсекретаря президент направил Шерил прощальное письмо, в котором отметил, что мы переросли из «команды соперников» в «команду, не имеющую соперников».
Я также была намерена взять к себе Ричарда Холбрука, неоспоримого авторитета, который считался главным дипломатом нашего поколения. Его личные практические усилия обеспечили в 1990-х годах мир на Балканах. Находясь на посту постоянного представителя США в ООН, он убедил республиканцев в необходимости платить взносы в эту организацию и неустанно подчеркивал, что проблема борьбы с ВИЧ/СПИДом является проблемой обеспечения международной безопасности. Вскоре после того, как я стала госсекретарем, я обратилась к нему с просьбой занять пост специального представителя США в Афганистане и Пакистане. Новая администрация с первого же дня своей работы должна была столкнуться с серьезными вопросами, касавшимися дальнейшего развития военной ситуации в Афганистане. Речь, прежде всего, шла о том, направлять ли нам туда дополнительный воинский контингент, как того требовало командование. Вне зависимости от решения президента нам следовало активизировать дипломатические усилия и деятельность АМР США в обеих этих странах. У Ричарда были опыт и настойчивость, чтобы добиться этой цели.
Приоритетной задачей, как всегда, оставалось обеспечение мирного урегулирования на Ближнем Востоке. Я обратилась к бывшему сенатору Джорджу Митчеллу с просьбой возглавить наши усилия на этом направлении. По своему характеру Джордж являлся противоположностью Холбрука: если Ричард был открыт для всех, то Джордж, как говорится, всегда был застегнут на все пуговицы. Однако он располагал богатым опытом и знаниями. Он в течение пятнадцати лет представлял в сенате штат Мэн, в том числе шесть лет являлся лидером демократического большинства в сенате. Покинув сенат в середине 1990-х годов, он вместе с моим мужем занимался налаживанием мирного процесса в Северной Ирландии. Позже он возглавил международный комитет в Шармаш-Шейхе по установлению фактов, который расследовал причины второй «интифады», палестинского восстания, начавшегося в 2000 году.
Многие президенты и государственные секретари прибегали к помощи специальных посланников для решения целевых задач и координации политики по определенным вопросам. Я имела возможность убедиться в действенности этой практики. Некоторые считали, что назначение на указанные должности таких видных дипломатов, как Холбрук и Митчелл, приведет к уменьшению моей роли в выработке политического курса на важных направлениях и в принятии соответствующих решений. Однако я не была с этим согласна. Назначение в Госдепартамент лиц, которые были достаточно квалифицированными, чтобы самим работать в качестве госсекретаря, расширяло мои горизонты и повышало уровень доверия к администрации. Они бы существенно повысили эффективность нашей работы, будучи подотчетными мне и одновременно тесно сотрудничая с Белым домом. Президент согласился с моими предложениями и вместе с вице-президентом прибыл в Государственный департамент, чтобы объявить о назначении Ричарда и Джорджа. Я испытывала чувство гордости в связи с тем, что люди такого масштаба согласились в указанном качестве стать частью моей команды. Имея за плечами такую долгую и выдающуюся карьеру, ни Ричард, ни Джордж не испытывали потребности в том, чтобы взваливать на свои плечи, по любым меркам, трудные, если не невозможные, задачи. Но они были патриотами и государственными служащими, которые откликнулись на мою просьбу.
Чтобы обеспечивать успешную деятельность Госдепартамента, мне также требовались высококвалифицированные заместители. Президент Обама лично рекомендовал мне Джима Штейнберга в качестве моего заместителя по вопросам политики. В средствах массовой информации высказывалось предположение, что Джим будет считаться ставленником Обамы, в связи с чем ожидалось, что в отношениях между нами может возникнуть определенная напряженность. На мой взгляд, это было просто глупостью. Я знала Джима, поскольку при администрации моего мужа он занимал должность заместителя советника по национальной безопасности. В 2008 году во время праймериз он предлагал консультации по вопросам внешней политики обеим командам, и как президент, так и я высоко ценили его помощь. Кроме того, он изучал Азиатско-Тихоокеанский регион, который я намеревалась сделать своим приоритетом. Я предложила ему работу и во время нашей первой встречи дала ясно понять, что рассматриваю нас как одну команду. У Джима было точно такое же мнение. В середине 2011 года Джим покинул Госдепартамент, чтобы стать деканом Школы Максвелла Сиракузского университета. Я попросила Билла Бернса, исключительно талантливого и опытного кадрового дипломата, занять его место.
Традиционно у госсекретаря был только один заместитель. Я узнала, что вторая должность (по менеджменту и финансовым ресурсам) конгрессом разрешена, но никогда не была занята. Я была намерена ввести должность руководителя старшего звена, который помогал бы мне бороться на Капитолийском холме и в Белом доме за финансовые ресурсы, необходимые Госдепартаменту, и контролировал, чтобы они расходовались с умом. Я остановила свой выбор на Джеке Лью, который в конце 1990-х годов занимал должность директора Управления менеджмента и бюджета. Его финансовый и управленческий опыт впоследствии окажется поистине бесценным во время нашей совместной работы по определению стратегии действий и организационных изменений.
Когда президент в 2010 году обратился к Джеку с просьбой занять прежнюю должность в Управлении менеджмента и бюджета, тот без каких-либо проблем передал свои обязанности в Госдепартаменте Тому Найдсу, который имел большой опыт в бизнесе и на государственной службе. Годы, проведенные им в должности руководителя аппарата спикера палаты представителей США Тома Фоли, а затем моего друга, торгового представителя США Микки Кантора, хорошо подготовили его к тому, чтобы успешно защищать интересы Госдепартамента в конгрессе и заступаться за американские компании за рубежом. У него были превосходные навыки ведения переговоров по острым вопросам, которые он использовал в интересах Госдепартамента, в том числе в ситуации весьма щекотливого противостояния с Пакистаном в 2012 году, которое он помог преодолеть.
Когда приблизился срок слушаний в Комитете по иностранным делам сената по моей кандидатуре на пост госсекретаря, я приступила к интенсивной подготовке к этому событию. Джейк Салливан, серьезный и выдающийся уроженец Миннесоты с безупречными рекомендациями (исследователь Аполлония Родосского, служащий Верховного суда, ответственный работник сената), во время президентской кампании был моим доверенным советником, а затем оказывал помощь на тот момент сенатору Обаме в подготовке к дебатам во время всеобщих выборов. Я попросила Джейка оказать содействие Лайзе Маскатайн, моему другу и бывшему спичрайтеру Белого дома, которая исполняла в Госдепартаменте эти же обязанности. Они помогли мне сформулировать яркий текст выступления для слушаний в сенате и мои ответы на возможные вопросы по всему тому, что происходило в мире. Джейк в дальнейшем стал заместителем руководителя моего аппарата по политике, а затем директором отдела политического планирования Госдепартамента и сопровождал меня почти всюду, куда я направлялась в течение следующих четырех лет.