си».
Кому и зачем понадобилось делать татушку ребенку, Лекарь не знал и не хотел знать. Он посмотрел на худое личико спящего.
– Кто ты такой, малыш? Откуда здесь взялся? Как тебя зовут?
Малыш, тихо посапывая носом, сладко причмокнул во сне. Он улыбнулся, что-то невнятно пробормотал, повернулся на бок и снова размеренно засопел.
– Ладно, имя тебе я придумаю, – решил Лекарь. – И вот еще что, одному мне уже надоело тут куковать, будешь моим сыном. Вырастешь, и я научу тебя всяким полезным премудростям…
В дверь громко постучали. Лекарь встрепенулся, захлопал глазами и потер руками лицо. Он не сразу понял, где находится: в реальном мире или в своих воспоминаниях, поскольку Гром не лаял, как он это делал обычно, если к Лекарю приходили сталкеры или нуждающиеся в помощи мутанты.
Стук в дверь повторился, но теперь вместе с ним Лекарь различил счастливый скулеж. Огромный зверь с мощными, с руку взрослого мужчины, лапами, крупной мохнатой головой и поджарым телом скулил и повизгивал от радости, как щенок, наверняка при этом еще и виляя хвостом.
– Иду! – крикнул Лекарь и прошептал: – Неужели Купрум вернулся?
Он взял керосинку со стола и торопливо пошаркал тапками к выходу из комнаты. Кровь шумно застучала в ушах, голова закружилась, перед глазами все поплыло. Лекарь покачнулся и выставил левую руку в сторону, словно желая ухватиться за воздух в попытке сохранить равновесие. Еще ни разу за время сеансов медитации он не выходил так быстро из состояния транса и сейчас не на шутку испугался за свое здоровье. К счастью, все обошлось, и Лекарь, нетвердо ступая по певучим половицам, пошатываясь, вышел за порог.
– Кто там? – Лекарь замер в ожидании ответа, стоя на верхней ступеньке ведущей в сени лестницы. Гром радовался не только появлению Купрума. Он весело поскуливал всякий раз, когда к хозяину заглядывали старые приятели. Те знали, что волкособ любит больше всего, и всегда приносили с собой парочку твердых, как камень, сушек или кусочек сахара.
– Это я, Настя! – послышался знакомый голос. – Можно у вас переночевать?
– Настя? – удивился Лекарь, торопливо спускаясь по визгливо поскрипывающим ступеням. – Ты одна или с кем-то из друзей?
– Одна.
Лекарю показалось, что в голосе женщины прозвучали грустные нотки.
– Подожди, сейчас открою, – сказал он, сходя с последней ступеньки, сделал еще несколько шагов по брошенным прямо на землю доскам настила и загремел железным засовом.
Дверь со скрипом отворилась. Настя прищурилась и опустила голову, защищая глаза от яркого после ночной темноты света керосинки.
– Милости прошу. – Лекарь заботливо прикрыл лампу ладонью и сдвинулся в сторону, освобождая гостье проход в дом.
Прижимая дробовик к груди, как родное дитя, Настя зашагала к лестнице в дом. Лекарь пошел за ней, держа лампу высоко над головой. Он так обрадовался неожиданному визиту Насти, что забыл задвинуть засов. Впрочем, бояться ему здесь было некого, и он каждый вечер запирал дверь, скорее, отдавая дань привычке, нежели по острой необходимости.
Шагая на две ступеньки ниже гостьи, он сопроводил ее до небольшого коридорчика, где и обогнал непосредственно перед самым входом в жилую половину дома.
– Проходи. – Лекарь открыл обитую коричневым дерматином дверь, щелкнул выключателем. Под потолком зажглась яркая лампочка внутри круглого сетчатого плафона. На стенах сразу появились похожие на паутину тени.
– Спасибо! – благодарно кивнула Настя и вошла в пахнущее уютным теплом жилище.
– Потом свет не выключай, я сам все сделаю.
Лекарь проследовал в самую большую комнату жилища, функционально выполняющую роль кухни-столовой и гостиной, закрепил лампу в свисающей с потолка самодельной конструкции, отдаленно напоминающей проволочную люстру с желтым тканевым абажуром. Пока Настя в прихожей снимала обувь и приводила себя в порядок, он поставил чайник на печную плиту, нарезал на доске хлеб и кусок вынутого из холодильника копченого мяса. Достал из настенного шкафчика вазочку с конфетами и добавил ее к скромному угощению на столе.
Вода в наполовину заполненном чайнике быстро закипела. К тому времени как Настя появилась в комнате с прилипшим к виску локоном мокрых волос и розовым после водных процедур и махрового полотенца лицом, из прихожей донесся пронзительный свист и громкое бульканье.
– Проголодалась с дороги? – улыбнулся Лекарь, поворачиваясь к гостье. Свет керосиновой лампы крохотными огоньками отразился в стеклах его очков.
– Есть немного, – кивнула Настя, держа сцепленные ладони на уровне живота.
– Тогда чего ждешь? – Лекарь жестом радушного хозяина указал гостье на табуретку возле стола, а сам пошел к печке с белой тряпицей в руках.
Вскоре он появился в комнате с пыхтящим чайником, поставил его на заранее подготовленную дощечку и кивком показал на правую руку Насти.
– Что произошло?
– Да так, ерунда, – отмахнулась Настя, пряча под стол поцарапанную ладошку.
– А если подробнее?
– Нюхач ногтем задел. Выскочил из кустов, когда я шла к вам в гости. Но ничего, пара выстрелов в грудь – и проблема решена.
– Не совсем, – помотал головой Лекарь. – У него могло быть бешенство. В последнее время в Зоне появилось много зараженных мутантов. Я должен немедленно обработать рану и внутривенно ввести тебе вакцину.
– Но он же меня не укусил.
– И что? Ты уверена, что его слюна не попала на ноготь до того, как он им поцарапал тебя? – Лекарь назидательно поднял указательный палец к потолку: – Внимательно относиться к своему здоровью – главная задача любого здравомыслящего человека. Ты же не вертихвостка какая-нибудь, а взрослая умная женщина. Верно?
Настя опустила глаза, делая вид, что разглядывает рисунки на пузатых боках кружек.
– Я так и думал, – резюмировал Лекарь. – Подожди здесь, я сейчас.
Он пошаркал к двери в коридор, разделяющий дом на две части.
Пока Лекарь ходил за необходимыми медикаментами, Настя налила в кружки кипяток и стала раскладывать куски нарезанного мяса на хлеб. Она сделала две пары бутербродов, прежде чем хозяин дома вернулся с белым пластиковым кейсом в руках.
Лекарь поставил на стол чемоданчик с красными крестами на боках, откинул крышку и вынул из его недр пузырек с перекисью водорода.
– Руку! – потребовал он строгим голосом.
Настя беспрекословно подчинилась. Лекарь обработал смоченной в перекиси ваткой глубокую царапину, что наискось шла по тыльной стороне ладошки от основания указательного пальца до выступа локтевой кости. После достал пузырек с йодом и ватные палочки. Аккуратными движениями обработал края ранки, а потом заклеил ее длинной полоской бактерицидного пластыря.
Все это время Лекарь говорил Насте об опасности бешенства и о том, как его диагностируют у пациентов, правда, уже после их смерти. А закончил он короткую лекцию рассказом о недавно заболевшем бешенством сталкере и его печальной кончине из-за не оказанной вовремя медицинской помощи.
– Ну вот, осталось ввести вакцину, и все будет в полном порядке. Уколов не боишься? – Настя помотала головой. – Это хорошо. Люблю храбрых пациентов, а то попадаются некоторые капризули, как дети трясутся при виде шприца, чесслово. Но лучше тебе, наверное, глаза все-таки закрыть. Вдруг дернешься, а я ж тебе лекарство буду в вену вводить. Рукав закатай.
Настя кивнула, закатала рукав комбинезона и послушно закрыла глаза. Ну а как иначе? Раз доктор говорит, надо выполнять.
– Вот молодец! Сейчас я наложу тебе жгут на руку, продезинфицирую место укола и введу вакцину. Потерпи еще немного и будешь чай пить с бутербродами.
Лекарь снова сунул руку в кейс, вынул оттуда заправленный черной жидкостью одноразовый шприц на двадцать миллилитров, пузырек со спиртом и упакованный в полиэтиленовый пакет рулончик ваты. Прежде чем оторвать от него небольшой клочок и смочить ватку в спирте, он перетянул жгутом правую руку чуть ниже плеча. Потом обработал кожу в месте укола и, сняв колпачок, воткнул острый кончик иглы в набухшую вену.
Медленно нажимая на поршень шприца большим пальцем, Лекарь ввел Насте в кровь черную жидкость, всю до последней капли, вытащил иглу из вены и убрал использованный шприц в чемоданчик. После прижал ваткой выступившую из прокола рубиновую капельку и мягким движением согнул Настину руку в локте.
– Все, открывай глаза. Через минуту можешь убрать ватку и раскатать рукав. – Лекарь убрал со стола плотно закрытые пузырьки и упаковки с ватой и лейкопластырем. Щелкнул замком, закрывая крышку медицинского кофра. – Так, ты ешь давай, а я сейчас унесу ящик на место и вернусь.
Пока Лекарь ходил, Настя съела один бутерброд, запивая его все еще горячим чаем. Она принялась за второй кусок хлеба с холодным мясом, когда хозяин дома сел за стол, взял из вазочки конфету и зашуршал разворачиваемой оберткой.
– Ты как ко мне в такую темень-то добралась? Ладно бы луна нормально светила, так ведь она то и дело за облаками прячется.
Он сунул конфету в рот и шумно отхлебнул чаю из кружки.
– Не знаю, – пожала плечами Настя, откусила от бутерброда и сказала жуя: – Так-то я к вам еще засветло отправилась и почти полпути прошла, пока ночь не наступила. Не скажу, чтобы очень уж испугалась, но как-то мне стало немного не по себе, что ли, а потом я вдруг успокоилась. Ну а когда в темноте увидела свет в окнах, поняла: все равно дойду. А еще я, пока сюда добиралась, всякий раз чувствовала, куда надо сворачивать, чтобы стороной топь обойти или ловушку. Будто мне подсказывал кто-то.
Она помолчала, словно не решаясь говорить дальше. Лекарь ободряюще улыбнулся: мол, не стесняйся, тут все свои. Настя кивнула, но, прежде чем заговорить, опять откусила от бутерброда, прожевала и сделала маленький глоток.
– Ай, горячо, – прошептала она, подула на парующий в кружке напиток и только после этого продолжила: – Не уверена, но вроде бы я видела старика с посохом в руках, когда шла по ольшанику в километре отсюда. Он бесшумно шагал в стороне от меня, и его серый балахон мелькал среди древесных стволов, порой сливаясь с ними в сумерках. Как думаете, может, это он мне помогал?