– А ну разойдись, ребятки! – Лекарь с грохотом опустил толстый цилиндр на пол. Выброс адреналина придал ему сил. Резким рывком он вытащил стопорное кольцо из ручки, легко перевернул огнетушитель, словно тот весил не больше килограмма, и направил тугую струю углекислоты в самый центр все разрастающегося пожара.
Пламя яростно зашипело. Не желая так просто сдаваться, оно несколько приутихло там, где с ним боролся человек, и запылало с новой силой в стороне от белых клубов дыма и пара.
– Все на улицу! Берите ведра, лопаты, тащите сюда песок!
Зомби послушно потопали из комнаты. Их собрат наконец-то вытащил дробовик, и толпящиеся в коридоре умруны темной массой повалили им навстречу через открытую дверь. Трое зомбарей громко забормотали, передавая приказ Лекаря. На какое-то время в прихожей образовалась давка, но мертвяки довольно быстро для своего состояния сорганизовались и вскоре уже цепочкой спускались по лестнице.
На улице к ним присоединились те зомбаки, что еще минуту назад штурмовали окна. Толпа мертвоходов разделилась на две неравные части. Та, что побольше, отправилась к сараю за ведрами и шанцевым инструментом, а другая поковыляла к стоящему в глубине большого двора и накрытому брезентом восьмикубовому контейнеру с песком.
Полтора года назад его доставили под брюхом МИ-8 те же вояки, что спустя двенадцать месяцев привезли Лекарю запас топлива вместе с огнетушителями. Хозяин дома на болоте тогда всерьез подумывал о возведении пристроя, вот они и подогнали ему первую партию стройматериалов в виде контейнера с песком и полтонны мешков с цементом. На этом все и заглохло. Закаменевший цемент потом те же зомби по мешку стаскали в болота, где устроили для себя что-то вроде площадки для ночных встреч по интересам (время от времени мертвяки группками по три-пять особей собирались там и обсуждали друг с другом только им понятные вопросы), а песок оставили, поскольку контейнер стоял в дальнем углу двора и никому не мешал. Теперь вот пришло его время.
Седобородый старец в сером до пят балахоне приподнял голову и, устремив бельма слепых глаз в звездное небо, несколько раз шумно втянул пахнущий гарью воздух похожим на грушу носом.
– Как бы с Лекарем беды не случилось, – пробормотал Скиталец. Опираясь на заменяющую ему посох кривую палку, он торопливо зашагал по извилистой тропке. Кусты, деревья, топкие места, торчащие из земли камни и ржавые остовы неизвестно как оказавшейся здесь техники Хранитель Зоны видел внутренним взором. Он воспринимал их не так, как видит предметы обычный человек, а, скорее, как летучая мышь или тот же дельфин, хотя в силу физиологических особенностей человеческого организма не обладал способностями к эхолокации.
Старец и сам не смог бы объяснить, спроси его кто-нибудь, как он это делает. Возможно, обладая от природы необычайно острым слухом, он улавливал шелест листвы и поскрипывание стволов хвойных деревьев, слышал шорох тихо скребущихся о железные остовы машин и камни травинок. Развитое воображение живо рисовало эти предметы и то, как они располагались в пространстве, позволяя легко ориентироваться на местности. А может, это сама Зона ему помогла, подарив возможность видеть незрячими глазами.
Старик проходил уже сегодня этим маршрутом. Идя по своим делам, он заметил в просветах между деревьями Настю. Зная, кто она такая и кем приходится Колдуну, он помог ей найти дорогу к дому Болотного Лекаря, справедливо полагая, что она именно с этой целью отправилась в болота.
Скиталец не отличался альтруизмом еще в те времена, когда был обычным сталкером, а с тех пор, как он много лет назад стал одним из Хранителей Зоны, вообще забыл о существовании в природе такого редкого свойства человеческой натуры. Обладая помимо отличного слуха и воображения развитыми способностями к телепатии, он проследил за тем, чтобы женщина не сбилась с пути в быстро сгущающихся сумерках и не вляпалась по глупости в одну из в изобилии раскиданных по болотам аномалий только лишь потому, что в задуманной Хранителями операции ей отводилась важная роль.
Старец появился возле дома на болоте к шапочному разбору, когда совместными усилиями зомби и человека жилье удалось спасти от пожара. Он застал Лекаря устало сидящим на крыльце. Его лицо было перепачкано в саже, как и опущенные между колен слегка обожженные с тыльной стороны ладони.
Ночная темень то приближалась вплотную к дому, то отступала от него, когда большое пятно света ползало по крыльцу и стене, повторяя движения старого фонаря. Тот висел на кронштейне вкопанного неподалеку от дома деревянного столба и поскрипывал, слегка раскачиваясь при каждом дуновении пахнущего болотом ветерка.
Лекарь поднял голову, услышав быстрые шаги на ведущей к дому гравийной дорожке.
– А-а, это ты, – прошептал он и снова вперил взгляд в нижнюю ступеньку крыльца.
– Что случилось? – с тревогой в голосе спросил Скиталец, присаживаясь рядом с Лекарем. Он пристроил посох рядом с собой и, с видимым облегчением на морщинистом лице, вытянул вперед натруженные за день ноги.
– Говорят, ты помог Насте найти дорогу сюда, – вместо ответа сказал Лекарь.
Кустистые брови Скитальца удивленно изогнулись. Он повернулся к собеседнику, устремив на него невидящий взор.
– Кто говорит? Меня, что, Настя видела?
– Угу, – кивнул Лекарь.
– Плохо! Она не должна знать, что мы с тобой заодно. Ты для нее человек, некогда приютивший ее сына, и не более того. – Хрустя гравием под ногами, Скиталец встал с крыльца с необъяснимой для его возраста прытью. – Где она сейчас? В доме? Тогда я, пожалуй, пойду. Ей необязательно меня видеть.
– Там нет никого, кроме моих помощников. Думаю, Настю забрал с собой Купрум. Он приходил сюда вместе с пухлощеким сталкером и Ариной.
– Вот оно что. – Скиталец снова сел на крыльцо. – Ну и как он? Сильно изменился?
– Ты даже представить себе не можешь. Злой, жестокий. Он убил Грома, застрелил Мугабе. Ударил мать по лицу, да так сильно, что та сразу лишилась чувств. Меня швырнул на стол через всю комнату, а потом так стукнул кулаком по голове, что я тоже выключился.
– У-у, так вот откуда у тебя огромная шишка на лбу.
Лекарь покосился на соседа по крыльцу.
– Все никак не могу к твоим фокусам привыкнуть. Ты же слепой как крот. Чем ты, большеног тебя растопчи, видишь-то?
– Сердцем, – усмехнулся в седые усы старик. – Тебе не все ли равно, как я это делаю? Вижу – и хорошо. Я ж не спрашиваю, как ты определяешь, что надо лечить, только лишь взглянув на пациента, будь то мутант или человек. Зона всем дала тот или иной дар, когда выбрала нас ее Хранителями. Я всегда хотел докопаться до самой сути и получил возможность видеть без преград. Ты жаждал быть лучшим врачом в мире и стал им. По крайней мере, здесь равных тебе нет. Крапленый хотел стать непревзойденным стрелком и тоже добился цели. В Зоне нет такого оружия, из которого он не смог бы попасть в «яблочко» даже с предельной дистанции.
Какое-то время оба Хранителя сидели бок о бок, слушая звон комаров, далекое кваканье лягух на болоте и тихое размеренное шорканье, с каким зомби собирали оставшийся после тушения пожара песок. Вдруг Лекарь прижал к губам сложенные вместе ладони и покачал головой, громко шепча:
– Я до сих пор люблю Купрума, как сына, и не верю, что он мог сотворить такое.
– Нельзя любить тех, кто умер! – с неожиданной злостью в голосе сказал Скиталец. – По ним можно скучать, можно грустить, можно и нужно вспоминать, но любить их невозможно! Купрум мертв! Твоего воспитанника убил его же отец, когда взрастил в себе монстра, а потом обрек на вечные муки в специально созданном для него мире. Альтер эго Колдуна терпеливо ждал возможности отомстить и дождался, когда Купрум оказался в его владениях. Он подчинил парня себе, растоптал его душу и теперь хочет отомстить Колдуну любой ценой. Только эта цена неприемлема для нас. Если альтер эго реализует свой план, Зона перестанет существовать, а вместе с ней и мы – ее Хранители.
Скиталец схватил Лекаря за руку, развернул лицом к себе и с жаром спросил:
– Ты хочешь лишиться возможности помогать людям и населяющим Зону тварям?
Лекарь помотал головой.
– Вот и я не хочу потерять способность видеть самую суть вещей и происходящих событий. А еще, Лекарь, подумай вот над чем. Мы не бессмертны, но наша жизнь в разы длиннее жизни обычного человека, а значит, мы для сталкеров все равно что боги. Я не хочу потерять этот дар Зоны только лишь потому, что тебе вздумалось жалеть себя и свои чувства к приемышу. Если потребуется убить Купрума ради сохранения Зоны, я убью его, и моя рука не дрогнет. Уверен, Крапленый поступит так же, когда перед ним встанет вопрос: или Купрум – или мы. А вот ты, – артритный палец Скитальца уткнулся в грудь хозяина дома на болоте, – сможешь пристрелить его, как собаку, если до этого дойдет?
– Да отстань ты, – дернул плечом Лекарь и неожиданно закричал, переходя на фальцет: – И вообще, чего ко мне привязался: сможешь, не сможешь?! Ты за себя, вон, отвечай! Какого лешего Насте на глаза попался?! Не мог незаметно ее к моему дому привести?! Тоже мне проводник нашелся!
Скиталец сперва опешил от столь резкой отповеди. Он отклонился немного назад и в сторону. Легкий ветерок с болота раскачивал не только фонарь. Он шевелил длинную бороду Хранителя, но в переменчивом свете скрипящего на столбе светильника казалось, будто это Лекарь заставляет ее двигаться своими воплями.
Старец в балахоне подождал, когда его друг выдохнется, и только после этого, мягко улыбаясь, заговорил:
– Ну ты чего разошелся, а? Будет тебе воздух-то сотрясать. Согласен, виноват, перегнул палку, но и ты тоже хорош, сидишь тут, нюни распустил.
Лекарь покосился на него, но ничего не сказал. Он лишь вздохнул и положил на колени сцепленные в замок ладони.
Скиталец помолчал немного, потом наклонился к Лекарю и легонько толкнул его плечом в плечо.
– Ладно, хватит уже дуться. Ты мне лучше скажи: удалось сделать с Настей то, о чем договаривались?