– Нам туда, – Купрум махнул рукой в противоположном от тупика направлении. Там, на фоне светлой полосы неба, отчетливо просматривались полуразрушенные фермы железнодорожного моста. До него навскидку было чуть больше километра.
Бурбон глянул на плавающие среди серых коряг болотные испарения и невольно поймал себя на мысли, что радуется их невероятному везению. Если б ночью они пошли к дому с этой стороны насыпи, вряд ли бы он стоял сейчас между пахнущих креозотом шпал, вдыхая его резкий, смешанный с болотной гнилью запах.
Легкий шлепок рукой по плечу вывел его из состояния задумчивости. Сталкер попрыгал, поправляя рюкзак за спиной, и зашагал по пространству между коричневыми от ржавчины рельсами.
Хрустко ступая по перепачканной мазутом щебенке, с треском ломая пробивающиеся между черных полусгнивших шпал кустики бурьяна, трое путников быстро приближались к мосту. Высокую скорость передвижения обусловило отсутствие аномалий на маршруте. Нельзя сказать, что деструктивов вообще не было. Ловушки разных типов и размеров встречались, и довольно часто, но все они располагались по сторонам от насыпи, как будто та служила для них неким водоразделом.
Небольшая заминка вышла возле моста. В силу неизвестных причин он частично обрушился в проходящую под ним, густо заросшую по обоим берегам камышом заболоченную протоку.
Утопший в илистом дне сегмент путепровода сильно завалился набок. Его фермы на разной высоте поднимались над круто изогнутыми вниз обрывками рельсов. На одну из них попасть можно было без особых проблем, но вот преодолеть ее мешал заметный по сильно искореженному под его воздействием металлу «гравиконцентрат». Верхняя балка второй фермы была свободна от каких-либо аномалий, но так сильно возвышалась над примыкающим к берегу полотном моста, что оказаться на ней можно было, лишь проявив чудеса акробатики.
Еще на подходе к разрушенной переправе встроенные в ПДА счетчики Гейгера предупреждающе затрещали. Правда, интенсивность сигнала была не настолько сильной, чтобы идти вброд или искать другие способы перебраться на тот берег.
Не реагируя на трескотню приборов, Купрум обхватил щетинистый подбородок пальцами. Прищурив зеленые глаза, он смотрел на разрушенный путепровод, что-то прикидывая в уме. Бурбон и Арина молча ждали его решения.
– Может, что и получится, – задумчиво пробормотал Купрум и кивнул на проходящую по наклонной балке ближайшей к ним фермы лестницу: – Снимай рюкзак, толстый, пойдешь поверху.
– А если попробовать другой вариант?
Бурбону очень не хотелось забираться по лестнице на фонящую радиацией конструкцию, а потом еще и спрыгивать с нее на балку обвалившейся секции. Разница между ними по высоте была не слишком велика: всего каких-то два метра. Он это и не считал за настоящую проблему. Его больше напрягали идущие вдоль всей верхней балки железные перила. Присутствовали они и на затопленном сегменте моста. Прыгать на этот частокол ржавых прутьев было, по его мнению, не слишком хорошей затеей. Так и кости легко поломать, а с переломанными ногами сталкера в Зоне ждет печальный конец. Если и не помрет сразу от травм, все равно подохнет либо от обезвоживания, либо от когтей и зубов желающих отведать свежего мясца мутантов.
Стоило ему подумать о тварях, как они тут же дали о себе знать. Камыши с той стороны насыпи зашевелились, и на пологий берег протоки, чавкая илом под ногами, вышел самец болотной гнуси вместе с тремя подростками.
Молодняк едва доставал матерому кровопийце до плеча. Их ротовые присоски все еще напоминали по цвету свиные пятаки и только-только начали покрываться у основания слоем ороговевшей ткани. Когти на длинных, почти до колена, руках тоже не до конца сформировались и пока больше походили на человеческие ногти, чем на твердые, как камень, и острые, как бритва, изогнутые крюком орудия убийства.
Вместе с семейством гнусей из камышей выбралась пучеглазка, что было довольно странно: мутосвиньи входили в рацион болотных вампиров, являясь их любимым блюдом. (За исключением, конечно, неопытных сталкеров; человеческая кровь была что для гнусей, что для их близких родственников – сушильщиков чем-то вроде наркотика, и они шли на любые ухищрения, лишь бы отведать ее.) Тихо похрюкивая, пучеглазка медленно плелась за человекоподобными мутантами, по колено увязая в прибрежной грязи. То и дело ворочая круглой головой по сторонам, мутосвинья вращала тремя неравномерно расположенными над треугольным носом разноразмерными глазами.
Мутанты находились с этой стороны моста, но по ту сторону насыпи. Преодолеть с десяток метров они могли как нечего делать. Особенно болотные гнуси. Им, как и сушильщикам, ничего не стоило мгновенно перейти в стелс-режим и появиться перед людьми непосредственно перед атакой.
Бурбон увидел мутантов одновременно с Купрумом и Ариной. В отличие от него попутчики никак не отреагировали на опасное соседство. Лишь на лице Купрума опять проступили похожие на черные вены ветвистые разводы, и Бурбон понял, что не ошибся в своих догадках насчет возможностей рыжего воздействовать на мутняков.
– Другого варианта не будет, – сказал Купрум жестяным голосом, как будто говорил не он, а совсем другой человек. – Если хочешь, можешь оставаться здесь и поговорить с ними по душам, когда мы перейдем на ту сторону.
Бурбон замотал головой, торопливо срывая с себя рюкзак.
– Молодец, я так и знал. Залезай и постарайся перебраться на тот берег без приключений.
Сталкер кивнул и, перебирая короткими ножками, быстро подбежал к мосту. Он буквально взлетел по приваренным к наклонной балке фермы перекладинам на верхний пролет. Громыхая ботинками по железу, пробежал до обрыва, балансируя расставленными в стороны руками, и спрыгнул на сильно заваленную вбок шпренгельную систему разрушенной части моста.
Ему повезло: он приземлился аккурат между ржавыми прутьями ограждения и отделался лишь легким ушибом колена, когда его нога соскользнула в сторону. Держась одной рукой за сваренные из уголка перила, сталкер пошел по ребру балки, высоко поднимая ноги всякий раз, когда надо было переступить через поддерживающие защитную конструкцию стойки.
Как оказалось, это была самая трудная часть пути. Во время ее прохождения Бурбон дважды чуть не свалился в мутную воду протоки. Зато, когда он спрыгнул с балки на висящее над своим отражением полотно моста, его радости не было предела. Он повернулся волчком и заскакал на месте, размахивая руками, то ли сигнализируя таким образом, что перебраться на другой берег возможно, то ли изображая победный танец какого-нибудь туземного племени.
Следующей через мост перебралась Арина. Купрум взобрался по лестнице уже после того, как она спрыгнула на обрушенный фрагмент, и сам оказался на нем, когда блондинка соскочила с наклонно висящей над водой фермы на примыкающую к противоположному берегу часть железнодорожного путепровода.
Едва Купрум присоединился к спутникам, мутанты на той стороне протоки как будто очнулись ото сна и тут же устроили разборки между собой. Гнуси зарычали, а пучеглазка издала пронзительный визг, спустя секунды сменившийся хриплым бульканьем. Семейство болотных пиявок присело перед убитой добычей, и до слуха сталкеров донеслось приглушенное расстоянием аппетитное чавканье.
Бурбон поймал брошенный ему заплечный мешок и поочередно вдел руки в лямки. После недавней истории с мутантами он еще больше проникся сильно замешанным на страхе уважением к Купруму, и в его голосе прозвучало неприкрытое подобострастие:
– А почему я пошел без рюкзака? Для меня было бы в радость перебраться с ним через мост.
– Потому что так надо, – грубо ответил Купрум. – Топай по рельсам и не оглядывайся.
Почти три километра они прошли в полном молчании. Лишь иногда Бурбон издавал печальный вздох, сожалея о бездарно потраченном вчера кукурузном виски. Он бы не отказался сейчас от глотка-другого крепкого напитка, хоть и не знал, как на это отреагирует рыжий. Тот мог отнестись к сталкерской слабости нормально, а мог и рассвирепеть. От одной лишь мысли об этом Бурбону становилось дурно, правда, вскоре он опять начинал сожалеть о пустой фляжке, и круг замыкался.
– Сворачивай, – приказал Купрум, когда впереди показался переезд с полосатым шлагбаумом. Деревяшка косо смотрела в небо и была похожа на тощего часового подшофе. От второго барьера остался короткий обрубок с черным размочаленным концом, как будто в брус попала молния и разнесла его в щепки.
На пересечении шоссе с железной дорогой Бурбон послушно свернул на припорошенный пылью, покрытый сеткой трещин и выбоинами асфальт и потопал к виднеющейся на горизонте одинокой постройке. С этого расстояния она выглядела, как маленькая деталь от детского конструктора.
Через полчаса путники приблизились к строению настолько, что оно из красноватого кубика превратилось в обнесенное кирпичным забором огромное здание. Сверху над его полукруглой крышей под крутым углом нависал подъемный кран. Похоже, его стрела пробила перекрытие насквозь и уткнулась концом в пол, поэтому строительная техника осталась в таком неестественном для нее положении.
Асфальтовая дорога ныряла под приоткрытые ворота. Справа от нее на незначительном расстоянии от прохода на огороженную территорию стояла сторожевая вышка. Ее площадка под четырехскатным навесом из листовой жести пустовала.
С десяток ворон молчаливо кружили в небе практически с того самого момента, как небольшой отряд свернул на шоссе, словно сопровождая спутников. Птицы хрипло закаркали, рассаживаясь на ветках растущих перед забором корявых деревьев, когда двое мужчин и женщина приблизились к воротам. Вороны ждали богатого пиршества и переругивались друг с другом, заранее деля между собой лакомые куски.
ПДА сталкеров запищали, предупреждая о близкой опасности, но даже без их сигналов призрачный купол «гравиконцентрата» был хорошо заметен на фоне двух облезлых звезд на ржавом металле створок. Они искажались, как отражение в покрытой рябью воде, и только сумасшедший или слепой рискнул бы идти дальше, никуда не сворачивая.