– Бурбон!
Опираясь одной рукой в асфальт, сталкер закряхтел, вставая с колен. Никто из бандитов не посмел его остановить. Переваливаясь, как утка, он подбежал к рыжему.
– Назначаю тебя моим заместителем. Первым делом распорядись, чтобы пленным отдали оружие и вещи, а сталкерам скажи, пусть убираются отсюда, куда глаза глядят. Потом подумай, как оповестить всех любителей чужого добра, что им здесь рады и ждут, когда они вольются в наши ряды. Сделай это как можно скорее, чтобы завтра, край через день, в депо была целая армия отморозков. И вот еще что. Скоро здесь соберется орда мутантов, так что предупреди братков, пусть по ним не стреляют. И вообще пускай ведут себя так, будто ничего такого не происходит.
Купрум развернулся и пошел к стоящему на путях вагону. Стуча подошвами берцев по доскам трапа, забрался внутрь, развязал Арину. Потом сел на ящик, положил ладони на колени и откинулся спиной на стенку вагона. Дневной свет падал на него широкой полосой. Бурбон увидел, как глаза и разводы на лице нового главаря банды налились чернотой, а сам он как будто превратился в каменное изваяние.
Альтер эго предстояло проделать много работы менее чем за сутки. Отвлекаться по пустякам, означало впустую расходовать силы и самый драгоценный ресурс – время, а потому он решил сконцентрироваться внутри Купрума, введя того в подобие летаргического сна. Так никто не мог ему помешать вершить два дела разом: сгонять мутантов к окрестностям депо и невероятным усилием воли распечатывать расположенный в глубине тоннеля и замаскированный под гравитационную аномалию портал.
Ведущая на болота «червоточина» была одной из многих в густой сети насквозь пронизывающих Зону ходов. Правда, воспользоваться ими могли далеко не все и не всегда. Эти проходы почти все время находились в так называемом спящем режиме и активировались на день-два после особо сильных выбросов.
Пройти по ним в любой момент могли только Хранители Зоны, поскольку для них априори не существовало никаких тайн. Они пользовались бесполезными, на самом деле, спарками артефактов, бросая те на землю вблизи активированных ими порталов, как фокусники, отвлекая внимание доверчивых сталкеров, когда требовалось присутствие тех в том или ином месте Зоны, или же просто желая им помочь по каким-либо причинам.
А еще открыть дремлющие до поры до времени порталы могли счастливые обладатели «созвездия». Этот редкий артефакт с шестигранными кристаллами молочного оттенка, выступающими из черной с алмазными искрами сферы, внешне напоминал миниатюрную морскую мину и точно так же воздействовал на маскирующую портал гравитационную аномалию. Он как будто взрывал ее, втягивая в себя подобно черной дыре энергию разрушительного взрыва, открывая взору своего владельца вход в пространственный тоннель.
Альтер эго не обладал возможностями Хранителей Зоны и не имел при себе уникального артефакта. Зато он мог на всю катушку использовать способности симбионта генерировать аномальную энергию, сродни той, что в огромных количествах наполняла Зону во время выбросов. Используя большую часть пси-излучения на призыв мутантов, альтер эго узконаправленными потоками энергии пытался «вскрыть» портал точно так же, как опытный мошенник, цифра за цифрой, подбирает секретную комбинацию к сверхнадежному замку сейфа.
Бурбон вернулся к бандитам и передал им слова нового главаря. Сталкеров живо выгнали за пределы огороженной забором территории, а Трюфель, он был среди бандитов самый толковый, имея за плечами три курса факультета информатики Киевского политехнического института, вызвался решить вопрос с массовой рассылкой оповещений на ПДА любителей преступной романтики.
«Пожалуй, все получается даже лучше, чем я рассчитывал, – подумал Бурбон. – Пока рыжий в отрубе, я заработаю себе авторитет, благо опыта мне не занимать, а там уж решу, как настроить братков против него. А че тут, в принципе, думать-то? Мутанты как раз будут кстати. Вряд ли браткам понравится такое соседство. Надо будет подговорить их, пообещать каждому чего-нибудь этакое и грохнуть сученыша, пока он в вагоне медитирует».
– Я смотрю, ты неплохо справляешься, – раздался над его ухом голос Купрума.
Бурбон чуть не подпрыгнул от неожиданности. Его сердце бешено заколотилось, даже немного потемнело в глазах. Он обернулся, увидел Арину с бледным лицом и подернутыми мутной пеленой глазами.
– Мне нужно время. Закрой двери вагона и проследи, чтобы никто не мешал мне, – сказала она, еле шевеля губами. – Продолжай служить верой и правдой, и я в долгу не останусь. Только не вздумай меня обманывать. Я все равно узнаю об этом, и наказание будет страшным.
Арина вздрогнула и как-то разом вся обмякла. Она чуть не упала, Бурбон еле успел подхватить ее.
– Как же я ненавидеть, когда он так делать со мной, – прохрипела она.
Бурбон смотрел на нее выпученными глазами, чувствуя, как по ложбинке вдоль позвоночника медленно стекает капля холодного пота.
Глава 13. Нити судьбы
Ночь не лучшее время для размышлений, если ты в постели с любимой женщиной или в компании веселых друзей. Когда ты один сидишь в лесу перед костром, наблюдая за плясками огня, тебе больше нечем заниматься, кроме копания в себе и анализа последних событий.
Я не был исключением из этого правила и увлеченно занимался самобичеванием, уже который час ругая себя на чем свет стоит. Ссора с Настей серьезно вышибла меня из колеи. Я уже не раз пожалел о сказанных сгоряча словах насчет судьбы нашего сына. Мог бы и догадаться, дурень, прежде чем молоть языком, как Настя воспримет это решение.
Лесу было наплевать на мои переживания. Он шелестел листвой, стонал, охал и рычал на разные голоса, трещал неосторожно задетыми ветками и вглядывался в меня вспыхивающими, как светлячки, глазами вышедших на охоту мутантов.
Я не боялся их, и не только потому, что был с ними почти одного поля ягода. Мне казалось, сама Зона охраняет меня, хоть я и не мог понять, зачем ей это понадобилось. Когда-то я хотел уничтожить ее и даже был готов ради этого пожертвовать собой, так сильно жгло меня изнутри желание отомстить ей за гибель Насти и моих друзей. Быть может, она знала, что я пал жертвой подлого обмана со стороны Семакина, послужил разменной картой в его жестокой игре и поэтому берегла, любя и прощая мне любые грехи, точно так же, как всякая мать любит и прощает вольно или невольно огорчившее ее нерадивое дитя.
В этой мысли был определенный резон. Я искренне считаю Зону разумной и отношусь к ней, как к живому высокоразвитому организму. Не знаю, разделяют мои взгляды ученые и другие сталкеры или нет, но мне кажется, что все населяющие Зону существа живут внутри нее, как бактерии и вирусы в теле человека. Мы все ее составные части, точно так же, как она является неотъемлемой частью нас самих.
Ветки ближайшего ко мне куста затрещали. В бледном свете выглядывающей из-за облаков луны растение казалось жутким чудовищем. Оно как будто готовилось напасть на меня, а потому подняло кверху косматые лапы, угрожающе покачивая ими из стороны в сторону.
Среди темной листвы мелькнули красные угольки глаз. Я почувствовал на себе настороженный взгляд зверя и краем сознания уловил его мысли. В них не было ничего, кроме замешанного на толике страха жгучего любопытства. Мутант чуял исходящие от меня запахи пота, давно не мытого тела, сгоревшего пороха и оружейной смазки. Так мог пахнуть только живой человек, а зверь, ко всему прочему, шестым чувством улавливал еще и излучаемые моим мозгом аномальные волны. Папашино наследство, будь оно неладно!
Зверь еще какое-то время сопел, втягивая носом воздух, а потом, так и не придя к выводу, кто же перед ним: мутант или человек, попятился, ломая ветки и шелестя листвой. Я же подкинул заранее заготовленного хвороста в костер и вернулся к прерванным размышлениям.
– Я не помогаю потенциальным убийцам моего ребенка.
Эта Настина фраза снова и снова проигрывалась в моем мозгу, как заезженная пластинка. Именно после этих слов я принял решение оставить ее одну. Мог ли я поступить иначе? Был ли у меня шанс все исправить, извиниться перед ней, объяснить, что сам не хочу идти на такие меры и всей душой жажду найти другой выход из ситуации? Ведь он, этот треклятый выход, наверняка есть. Не бывает такого, что существует только один вариант решения спорного вопроса. Всегда должно быть несколько способов преодолеть конфликт, но истерзанный сомнениями мозг зачастую просто не способен их найти. Потому и цепляется за первую пришедшую на ум идею, редко, как показывает практика, самую лучшую и, вдобавок, несущую за собой еще больше трудностей и проблем.
Я покачал головой, наблюдая за тем, как горит валежник. Он медленно превращался в угли, как и моя израненная душа.
Раз за разом прокручивая в уме начало нашей ссоры, я все больше склонялся к мысли, что допустил ошибку, когда задумался о возможности убить нашего сына. Как я вообще смог вообразить себе это? Ведь он не чудовище и не злодей, а просто жертва обстоятельств. Это по моей вине Купрум стал таким, а значит, это я должен отвечать за мои грехи, а не он.
Мне следовало донести эту мысль до Насти, объяснить ей, как я мучаюсь из-за случившегося в инозоне и готов на все ради спасения нашего сына. Она должна была увидеть во мне искреннее раскаяние и решимость идти до конца, чтобы вместе со мной искать варианты выхода из почти тупиковой ситуации. Вдвоем у нас были шансы решить проблему без риска потерять кого-то из нас троих, а поодиночке мы, скорее всего, погибнем, так ничего и не добившись.
Я решил больше не мучить себя напрасными размышлениями. Какой смысл думать о случившемся, если уже ничего не изменить? Надо было раньше дойти до такой простой мысли. Давно бы уже спал, а не пялился в ночную темноту, грызя себя изнутри.
Я лег на землю, положил руки под голову и, пока сон не сморил меня, смотрел, как алые звездочки искр растворяются в ночном небе. Уже находясь на границе между явью и сном, я подумал, что супружеская жизнь мало чем отличается от войны. Те же ежедневные маневры в ожидании сражений и сами словесные баталии, порой переходящие в реальные потасовки со стороны более слабых соперников. Радостные победы и горькие поражения. Сегодня выиграл битву один, завтра другой, послезавтра заключили шаткое перемирие. И так по кругу, пока смерть не разлучит две половинки хрупкого целого или пока не произойдет разрыв, как у нас с Настей.