После этих слов дед Фэншуй заметно повеселел.
– Ну ладно, раз так. А чего это все приушипились? Сидят, молчат, как воды в рот набрали. Ох ты ж, вода. – Он звонко хлопнул себя по бедру. – А ну-ка быстро давайте сюда чашки, пока чайник не остыл.
Мы покинули гостеприимный дом сразу после завтрака. Несмотря на позднее утро, скорее даже начало дня, на улице было полно народу, а из открытых окон «Касты» доносились хриплые вопли магнитофона, звон стекла о стекло и гомон голосов.
На втором этаже здания окна тоже были открыты. Я думал, мы направляемся в администрацию лагеря, чтобы отметиться у коменданта, но Дантист с Индусом свернули к воротам.
Не скрою, я даже обрадовался такому повороту событий. С момента моего изгнания из «Светлого» прошло много лет, но, как знать, вдруг меня занесли в черный список к остальным персонам нон грата. Что, если эта записная книжка, тетрадь ну или какой-нибудь другой источник информации вроде того же наладонника, например, передается от коменданта к коменданту в качестве весомого довеска к полномочиям? Раз для всех обитателей «Светлого» я давным-давно пропал без вести, будет намного лучше, если о моем краткосрочном визите в лагерь так никто и не узнает. Погребенные под толстым слоем забвения имена и тайны желательно не вытаскивать на свет. История учит: ничем хорошим это не заканчивается. Пусть они медленно исчезают в зыбучих песках времени, навсегда оставаясь в тени прошлого.
Едва за нами захлопнулись ворота, я сказал Индусу, что его долг чести погашен с лихвой.
– Ничего подобного. Ты так просто от меня не отделаешься, – заявил он и предложил Насте составить ему компанию.
Видимо, желая подразнить меня, Настя согласилась и взяла Индуса под ручку. Они ускорили шаг и через пару минут уже приближались к идущему по вершине пригорка шоссе, о чем-то мило беседуя. При этом Настя время от времени звонко смеялась, всем видом показывая, как ей хорошо с таким милым и остроумным собеседником.
– Повезло тебе, Колдун, – с серьезным видом сказал Дантист.
– С чего так решил?
Под ногами захрустел мелкий гравий обочины. Мы еще только подходили к шоссе, а Настя с Индусом уже пересекли серую ленту дороги и на краткий миг оказались на одной линии с растущими вдоль заброшенной трассы пирамидальными тополями. На фоне высоченных деревьев они казались лилипутами и с каждым мгновением еще больше уменьшались в размерах, спускаясь по склону дорожной насыпи.
– Любит тебя Настя, иначе бы так не старалась, чтобы ты приревновал ее.
– М-мм, вот ты о чем. Ну да, так сильно любит, что иной раз убить готова, – хмыкнул я.
– Исходя из того, что ты вчера порассказывал, я б на ее месте тоже тебя пришиб, – заявил Дантист не терпящим возражений тоном.
Стуча подошвами по растрескавшемуся асфальту, мы пересекли шоссе, прошли между стволов шумящих ветками деревьев и зашуршали травой, спускаясь по склону пригорка. Настя с Индусом шагали по заросшему кустарником полю метрах в двадцати от нас, держа курс на едва заметную вдали цепочку железных мачт высоковольтной линии электропередачи.
Спорить с Дантистом не хотелось. К тому же предмет дискуссии вряд ли бы стоил сломанных в ходе беседы копий, поэтому я перевел разговор в более конструктивное русло:
– А кто вообще в твою команду входит? Не, ты не подумай, что я сомневаюсь в твоих людях, просто в Лаборатории могут оказаться хитрые электронные штуки вроде тех же замков или компьютеров с зашифрованным паролями доступом.
– Я все ждал, когда ты об этом спросишь, – усмехнулся Дантист. – Если тебя волнует, есть ли у меня в команде спец по электронике, то можешь не беспокоиться. Флэш настоящий гений. Сколько с ним работаю, он ни разу не облажался. Похоже, пока не изобрели еще программный код, какой он бы не смог взломать. Помимо него со мной работают Француз и Игумен. Первый с виду простой русский парень, но вояка до мозга костей. В свое время служил во Франции в иностранном легионе, за что, собственно, и получил прозвище. Потом, в нулевые, работал в России ментом. В то время вполне мог сделать в органах неплохую карьеру, но оказался слишком честным для системы. Оборотни в погонах его и подставили, чтобы не мешался им под ногами. Ладно хоть не все там прогнило: нашлись честные люди. Вовремя предупредили Француза, вот он и успел в Зону сбежать, где пришелся ко двору с профессиональными навыками и бойцовским характером. Я как его впервые увидел, сразу понял – свой парень. Пригласил к себе в команду и ни разу за столько лет не пожалел об этом.
– А Игумен за что прозвище получил? Он до того, как в Зону попасть, настоятелем монастыря был, что ли?
– Почти угадал. Только вот монастырь он хочет в Зоне открыть и уже тогда стать его настоятелем. А так он на самом деле священник, сан имеет, поповскую бороду и всегда ходит в рясе поверх защитного комбинезона и надетого на него бронежилета. Я как-то раз спросил его: а как же бог? Неужели он тебя не защитит? Зачем тогда ты молитвы читаешь и веришь в него? Знаешь, что он мне ответил? Господь один, а нас, заблудших душ, у него много. За каждым не приглядишь, а мне, говорит, помирать пока никак нельзя. Вот сделаю, что он мне велел, тогда со спокойной душой и пойду к нему. Так-то.
Лицо Дантиста светилось счастьем. Разговор о его парнях доставлял ему подлинное удовольствие. Я его прекрасно понимал, поскольку сам в свое время мог часами говорить о Гиви и Бульбаше, моих верных приятелях и компаньонах. С ними я не раз истоптал Зону вдоль и поперек, зная, что они всегда придут мне на помощь, даже если им самим будет грозить опасность. Зона, стерва проклятущая, забрала их у меня, а взамен так никого и не дала. А, впрочем, так ли это на самом деле? Ведь если хорошенько подумать, встреча с Индусом и знакомство с Дантистом – это звенья одной цепи. И кто знает, чем закончится наше сегодняшнее предприятие. Быть может, я помогу людям Дантиста, они отплатят мне той же монетой и с этого момента начнется новая эпоха наших уже совместных приключений на просторах Зоны.
– А вообще, Игумен сюда не только по велению божьему пришел. Сын у него здесь лаборантом у какого-то профессора трудился. Вот как пропал он во время давней экспедиции лет двадцать с лишним назад, так от него с тех пор ни слуху, ни духу. Игумен как-то сказал мне, что хочет сведения собрать о той экспедиции: куда ходила? зачем? кто, кроме его сына, был в ее составе? – и найти тех людей, если они еще живы. Знаешь, зачем ему это надо? Он хочет выяснить у них, где и как погиб его мальчик, и на том месте часовенку поставить во славу всех ученых и честных сталкеров, сложивших головы в Зоне, выполняя свой долг перед Родиной и Наукой. А потом и храм православный воздвигнуть, если, по его словам, на то воля божия будет. Я так смекаю, храм тот и станет основой его монастыря.
Дантист отстегнул от ремня фляжку, открутил крышку и припал к горлышку, смачивая пересохшее после долгого разговора и вчерашних посиделок горло. Он сделал несколько шумных глотков, вернул походную емкость на место и сказал, предварительно вытерев губы рукавом изрядно поношенного комбинезона:
– Так что, Колдун, не переживай, команда у тебя будет что надо. Дед Фэншуй вчера правду сказал: мои парни лучшие из лучших. С ними можно хоть в огонь, хоть в воду, ни там, ни там не подведут. Ты мне лучше объясни, как проблему с Артемоном решать собрался? Пока этот хлыщ всем в «Яхонте» заправляет, не видать тебе мою команду как своих ушей.
Я рассказал Дантисту, что именно планирую предпринять, и добавил:
– Но сначала я хочу с ним побеседовать, вдруг все миром удастся уладить.
Мог бы это и не говорить. Дантист как услышал, что я собираюсь встретиться с дирижером, так и остолбенел в прямом смысле слова. Встал как вкопанный и смотрит на меня, глазами хлопает.
– Я не ослышался? – спросил он, когда ему вернулась способность говорить. – Ты хочешь вот так запросто явиться в логово к пси-мутанту и попросить у него помощи?
– Ну да, – кивнул я.
– Ты в своем уме?! – Дантист так выпучил глаза, что я испугался, как бы они совсем не выкатились из орбит. – Ты вообще понимаешь, о чем говоришь?!
– А что здесь такого? – пожал я плечами. – Я общался с дирижерами, и не раз. Мы прекрасно ладим друг с другом. Они не пытаются причинить мне вред, я им тоже ничем не угрожаю. Это выгодная для обеих сторон сделка. Дирижер получит запас живых консервов, вы избавитесь от гнета ненавистного вам Артемона. Кстати, почему к нему прицепилось это прозвище? Он что, так сильно прической на пуделя похож?
– А?
Дантист все еще пребывал в шоке от услышанного. Его глаза по-прежнему были навыкате, челюсть отвисла, и вообще его лицо сейчас сильно напоминало барельефы на стенах средневековых зданий. Я поднес руку к его подбородку, чуть надавил, чтобы он не стоял с открытым ртом, как дурак, и снова задал вопрос о происхождении прозвища нового начальника «Яхонта».
– Нет. Его Артемий Андронович зовут. Сначала по сокращению имени-отчества Артеманом прозвали, а потом погоняло само собой как-то в Артемона трансформировалось.
– Понятно. Ну, пойдем Настю с Индусом догонять, что ли, а то пока мы тут с тобой прохлаждались, они вон как далеко ушли.
Мы нагнали попутчиков, когда те по большой дуге огибали «шипучку». Химическая аномалия огромной пузырящейся лужей разлилась перед куртиной высохших из-за неприятного соседства рябинок. На тонких коричневых ветках мертвых деревьев кое-где сохранились бурые листочки и гроздья черных высохших ягод. При каждом дуновении ветерка ягоды постукивали, как игральные кости в стакане. Этот шуршащий перестук сливался с монотонными размеренными хлопками зеленых пузырей в своеобразную музыку.
Как только опасное место осталось позади, я рассказал Индусу и Насте о своих планах. В отличие от Дантиста десятью минутами ранее, они оба отреагировали сдержанно.
С Настей все было понятно, она знала, на что я способен, и даже присутствовала при одном из контактов с дирижером[5]